«Марс — это не так уж и далеко»: интервью руководителя Mars One

Основать колонию на Марсе можно уже сейчас, с существующими технологическими возможностями и за относительно скромную сумму в шесть миллиардов долларов — об этом в эксклюзивном интервью Indicator.Ru рассказал Бас Лансдорп, один из руководителей проекта Mars One, целью которого является колонизация Марса.

Проект Mars One — это частный космический проект, целью которого является организация полета на Марс в один конец и основание колонии на Красной планете. 26 октября в рамках форума «Открытые инновации» один из руководителей проекта Бас Лансдорп выступил с лекцией, на которой рассказал, что отправка землян на Марс возможна уже сейчас, с существующими технологиями. Стоимость проекта может составить около 6 миллиардов долларов.

Корреспонденту Indicator.Ru удалось поговорить с руководителем стартапа и выяснить, зачем выращивать картошку на Марсе и почему правительства разных стран до сих пор не осознали важность такой миссии.

– Бас, мой первый вопрос будет таким: вы смотрели фильм «Марсианин»?

– Конечно!

– И что вы думаете о нем?

– Вы знаете, мне понравилось. Там, конечно, много научных ляпов, но фильм все равно очень хороший, по трем причинам. Во-первых, они показали Марс очень красивой планетой – и теперь зрители фильма будут воспринимать его именно таким. Техника и оборудование тоже показаны очень хорошо – а это важно, потому что для полета на Марс нужны действительно очень сложные технологии. И фильм показывает, насколько они сложны. Во-вторых, мне понравился образ астронавтов – они показаны не супергероями с оружием, а учеными, думающими и внимательными. И это гораздо ближе к реальности, чем образ ученых в некоторых других фильмах. Ну и в-третьих, фильм мне понравился потому, что я — гик. А это ведь фильм для гиков. Моей девушке фильм, кстати, тоже очень понравился.

– Что ж, в вашем выступлении вы сказали, что полет на Марс — почти такой же, как в фильме – может быть реализован уже сейчас, с существующими технологиями и за относительно небольшую сумму денег…

– Но у вас же ее нет, правда?

– У меня нет, но, может быть, у вас есть? Ведь 6 миллиардов долларов, о которых вы говорили — действительно небольшая сумма для такого проекта. Так вот, если все так просто, почему же мы еще не на Марсе?

– Ну, 6 миллиардов долларов — это тоже немалая сумма. И у меня ее нет, и у моей компании тоже, но мы работаем над этим. Mars One — это бизнес-история, мы продвигаем наш продукт. Вы понимаете, мы не планируем возвращение на Землю — и это экономит нам почти 90% стоимости проекта. Проекты NASA, в которых предусмотрено возвращение, стоят около 60 миллиардов долларов, а наш — шесть. И это большая разница. И потом, вы же должны быть почти сумасшедшим, чтобы решиться полететь на Марс!

– А вы бы сам полетели? Без возвращения?

– Знаете, у меня два сына — одному сейчас год, второму три. И сейчас я бы не полетел. Но через 20 лет, когда они будут взрослыми, факт невозвращения будет не так критичен для меня. Но вы знаете, люди же всегда это делали!

–Что именно?

– Не возвращались. Представьте, что вы живете в СССР в 40-ых годах ХХ века. И вы решаете эмигрировать, например, в Канаду. Это тоже был бы билет в один конец.

– Но при этом я была бы здесь, на Земле.

– Вы были бы на другом континенте и общались бы с друзьями по почте, а письмо шло бы две недели. А с Марса можно хоть в WhatsApp сообщение написать — и через 14 минут получите ответ. Так что Марс — это не так уж и далеко. Это не для всех, конечно, но я уверен, желающие найдутся.

– Что ж, понятно. Давайте вернемся к деньгам. Как вы считаете, не лучше ли потратить шесть миллиардов долларов на развитие науки здесь, на Земле, а не тратить их на выращивание картошки на Марсе?

– Нет, не думаю. На Земле много проблем — перенаселение, бедность, плохая экология… И шесть миллиардов долларов здесь погоды не сделают, это капля в море. Посмотрите, на здравоохранение в мире тратятся триллионы! А шесть миллиардов, потраченных на освоение Марса, изменят наше сознание, наше представление о мире. Если человечество будет вместе работать над таким проектом, как Mars One, это правда изменит нашу жизнь.

– Почему же тогда правительства разных стран этого не понимают и не дают деньги на ваш проект?

–Ну… Если вы скажете государству, что собираетесь потратить деньги на оборудование, технику и т.д, запустить их на Марс и там оставить — государство вряд ли это оценит. Сейчас Mars One — это небольшая компания, нам всего четыре года. Мы стараемся привлекать инвестиции и делаем это очень активно. Когда мы вырастем и соберем больше денег, государства, может быть, оценят наши намерения и окажут поддержку. Сейчас мы стараемся держаться подальше от политики.

– Кто ваши главные инвесторы?

– Сейчас это большая группа небольших инвесторов. Мы стараемся привлекать все больше компаний.

– Представьте, что у вас есть шесть миллиардов долларов. За какое время вы могли бы реализовать проект?

– Сложно сказать… Будет много проблем. Думаю, это что-то в районе 2027 года. Но вы знаете, в таком деле никогда не знаешь, что случится, поэтому сложно давать какие-то конкретные оценки.

– Бас, как бы вы назвали себя — бизнесменом или ученым?

– Ну, точно не ученым — я инженер.

– Но ведь инжиниринг тоже наука.

– Думаю, все же нет. Инженеры — это практики, они ищут решения. А ученые ставят вопросы.

– И дают ответы на них, разве нет?

– Ну, да, но это больше абстрактные фундаментальные ответы. А инженеры берут эти ответы и превращают их в практические решения. Так вот, я бы сказал, что я на 60% бизнесмен, на 40% инженер.

– Бас, вы, конечно, знаете, что на прошлой неделе модуль Schiaparelli разбился при посадке на Марс. Но ведь задача посадки на Марс относительно проста по сравнению с вашим проектом. А вы сказали, что реализовать его можно при использовании существующих технологий. Здесь нет противоречия?

– Американцы предпринимали восемь попыток приземления на Марс – и семь из них были успешными. Так что я не думаю, что неудача Schiaparelli — это что-то критичное. ЕКА просто надо было работать с США, у Штатов технологии отработаны лучше.

– А вы знаете что-то про модуль TGO и российское оборудование, которое установлено на борту?

– Я знаю только то, что это Trace Gas Orbiter… Так что нет, ничего сказать не могу.

– Бас, последний вопрос. Какие советы вы могли бы дать другим космическим стартапам — российским и зарубежным?

– Надо верить в свои планы, и все получится. Космос всегда казался — и кажется — людям чем-то недостижимым, так что вы будете получать много критики. Но надо верить в свои силы.