«Понимаешь, какой будет стоимость, кому ты будешь продавать, и трезвее смотришь на мир»

С 17 по 20 сентября в Санкт-Петербурге пройдет финал V сезона конкурса научно-технических проектов «Инновационная радиоэлектроника». О том, могут ли малые технологические компании обходиться без господдержки, что отнимает больше сил — наука или продвижение, а также чем IT отличается от нефтянки, а российские госкомпании от зарубежных гигантов, Indicator.Ru поговорил с одним из руководителей компании — финалиста IV сезона конкурса, 50ohm Technologies, Алексеем Калентьевым.

Проект 50ohm Technologies разрабатывает программные решения в области радиоэлектроники. Своей целью разработчики ставят упрощение и автоматизацию измерений, построения моделей и проектирования, а также создание программ, которые позволят инженеру тратить меньше времени на рутинные операции и вкладывать его в более творческие задачи.

Заказчики компании работают с радиоэлектронными устройствами, которые используются в современных системах приема и передачи данных, технологиях Wi-Fi, Bluetooth, радиолокации, радионавигации, 5G.

— Чем ваши программы помогают заказчикам? Какие конкретно операции вы можете сделать проще и быстрее?

— Здесь надо смотреть отдельно на каждое направление работы. Специалист по измерениям за день проводит очень много одинаковых измерительных операций, на это тратится очень много времени, к тому же возникает вероятность ошибки. Мы можем разработать ПО, которое будет все это делать автоматически, и снять с инженера эту нагрузку.

Построение модели — очень длительный процесс. Например, на построение нелинейных моделей транзисторов уходит от нескольких месяцев до полугода в зависимости от сложности и технологии. Мы же разработали программу на основе методов искусственного интеллекта, которая позволяет в несколько кликов получить модель.

Похожая история и в проектировании. Даже такой, казалось бы, творческий процесс, как выбор схемы, подбор параметров, элементов, можно автоматизировать, переложить на машину. Вместо того чтобы копаться две-три недели и найти одну схему, инженер с помощью программы за полдня получает десяток и из них может выбирать оптимальную, подгонять ее под параметры и запускать в производство.

— Какие у вас впечатления от конкурса, что он вам дал, что побудило вас принять в нем участие?

— Это невероятно ценный опыт, в этом году мы участвовали уже в третий раз. Что дает конкурс? Когда мы только основали компанию, мы были заряжены идеализмом, тем, что всем нужен наш продукт, а тут нам присылают различные маркетинговые и экономические материалы, мол, посчитайте, ребята, сколько будет стоить производство продукта, включая расходы на маркетинг, на обеспечение, на работу. И ты понимаешь, какой будет стоимость, кому ты будешь продавать, и трезвее смотришь на мир. Ты понимаешь, что должен все посчитать и взвесить, что если ты заявил о продаже ста копий своего продукта, то должен доказать, что ты их продашь. И вот этот опыт невероятно ценен. Только так, только через расчеты, через глубокое понимание того, что происходит с вами и вашей командой, на что будут потрачены деньги, вы можете действительно построить бизнес и производить какие-то классные вещи. И так получилось, что один из участников конкурса стал нашим прямым заказчиком, то есть тоже выгода общения.

Во время конкурса мы все работаем по заданиям, должны вовремя все предоставлять, а в конце выступить перед экспертами, зажечь сердца и как-то свою идею продать. Это тоже ценно.

— Сложно ли представлять свой проект в выгодном свете? Я часто сталкиваюсь с тем, что ученые очень скромно относятся к своим результатам, допускают кучу ограничений, не скрывают несовершенства, недостатки, и им часто бывает сложно рассказать о своих достижениях и «продать» их. Сталкивались ли вы с этим?

— Ну, лично я нет. Если я действительно верю, что это крутая вещь и она может людям принести пользу, я так и буду о ней рассказывать. Но мы с подобными ситуациями сталкиваемся, когда действительно серьезные, крутые разработки докладываются как такая ежедневная рутина: ну, сделали, ну, как-то так получилось. Это бывает, но у нас таких проблем нет.

— В каких еще акселераторах, конференциях, конкурсах вы участвовали, какие из них показались вам наиболее полезными? На что стоит обратить внимание тем, кто сейчас только начинает?

— Первая заявка, с которой началась компания, — в программе Фонда поддержки малых форм предпринимательства «Старт». Мы подали заявку, вложили в нее часть тех наработок, которые, как мы думали, понравятся предприятиям, с чем они готовы работать. Фонд нас поддержал, мы эту заявку выиграли и в 2016 году организовали ООО. Тогда же поехали в Саратов и поучаствовали в конкурсе Inradel, познакомились с организаторами и участниками, с представителями отрасли, это было очень полезно. В 2017 году нашу программу DataViewer включили в реестр отечественных ПО, и мы стали партнером National Instruments, потом приняли участие в местном акселераторе StartUp Lab, в начале этого года поучаствовали в треке TechNet предакселератора GenerationS. Наверное, основное, что мы получили, — это контакты, общение с представителями отрасли, с людьми, которые своими руками эту отрасль двигают.

Меры поддержки надо, наверное, разделять на полезные для опыта и для жизни. Выигрыш в «Старте» и начальные инвестиции по проекту — это деньги, а без денег ни одно начинание, особенно в области высоких технологий, не взлетит. А если говорить про опыт, то, пожалуй, надо разделить конкурсы, где могут дать обратную связь, сказать, хорош твой проект или не очень, и акселераторы, в которых могут подсказать, как из не очень классного проекта сделать классный. Каждая из форм поддержки приносит свои плюсы, нельзя что-то выкинуть или убрать.

— Как вы считаете, чего не хватает для активного развития молодым компаниям: более гибкого законодательства, инвестиций, ослабления бюрократии или больше людей с образованием, мотивацией? Нужна ли вообще поддержка государства или стартапы не должны так выделяться среди компаний? Насколько обоснована поддержка именно стартапов?

— На мой взгляд, работа с технологическим бизнесом — это всегда история про господдержку. Понятно, что государство не должно брать на себя всю ответственность, полностью покрывать все издержки предприятий. Должно быть что-то вроде посевных инвестиций: когда видят, что идея в принципе коммерциализуема, команда крутая, можно дать денег. В масштабах государства это не такие большие суммы, и польза от тех компаний, команд, которые после этого будут сформированы, может многократно превысить вложения, поэтому начальный толчок таким программам, на мой взгляд, давать нужно. Естественно, это все следует контролировать, смотреть, на что деньги расходуются, и фонд этим успешно занимается.

Говоря, что мешает компаниям, следует отметить идеализм, присущий нам как людям из научной среды.

Это проходит через некоторые стадии внутреннего перелома, когда рынок объясняет, что не все, что ты делаешь, классное, и ты должен был сначала у рынка спросить, что ему нужно, а потом уже что-то делать, свою жизнь на это тратить.

Если мы говорим про высокие технологии, у нас в России ими занимаются госкомпании, и молодым стартапам типа нашего с государственными компаниями работать сложно. Им проще нас «схантить» в качестве работников. Они говорят: «Приходите, садитесь, вот вам рабочее место, делайте». Но так это не работает. Это неинтересно, и амбиций не так много. Ты становишься наемным работником и уже не можешь двигать те идеи, которые интересны тебе и которые, на твой взгляд, могут двигать индустрию вперед. Если мы посмотрим на банковский сектор, на телеком, на нефтянку, там компании выкладывают задачи, которые им нужно решить, и стартапы могут за них активно браться: «Вот мы это сделать не можем, есть ли такие технологии, есть ли стартапы, есть ли молодые горячие головы, которые могут в это включиться?» А в нашей отрасли такого не хватает. Компании не идут на это, и я даже не знаю почему. За рубежом есть огромные компании типа Intel, которые скупают эти стартапы, покупают не людей, а команды, компании. У нас так не происходит.

— Как сейчас соотносятся в проекте наука, прикладная работа и бизнес? Что отнимает больше сил, времени?

— Мы пытаемся сбалансировать три направления: заказную, проектную разработку, продуктовую разработку, то есть те продукты, которые мы готовы предложить мировому сообществу, и проведение прикладных научно-технических исследований.

На текущий момент примерно 20% нашего проекта — это наука, потому что отрасль высокотехнологичная и сложная, здесь всегда надо учиться. Каждый год проводятся выставки, мы должны смотреть на то, что происходит в мире, читать публикации, всегда быть в курсе развития науки. 50% — это проектная работа. Люди к нам приходят с запросами, и мы стараемся, пользуясь нашими методиками и наработками, эти запросы удовлетворить. 30% — это продуктовая разработка, то есть мы проверяем гипотезы, смотрим, насколько их можно реализовать. Есть слишком прорывные продукты, которые требуют очень много денег, на что пока не все готовы, а есть продукты, которые решают конкретные задачи, их можно уже сейчас внедрять на предприятии. Мы разговариваем с заказчиками и проверяем, насколько гипотеза жизнеспособна. Если она нежизнеспособна, этот продукт откладывается и берется другой.

— Какие у вас планы на будущее? Программа-максимум, может быть, какая-то мечта? Чего бы вы хотели достичь? И изменились ли представления о цели за время существования проекта?

— Когда мы только собирались основывать компанию, мы подумали, к какой большой цели мы хотели бы прийти через 10 лет, и заложили, что хотим на 10% подвинуть все большие мировые компании. Пока мы не переформулировали эту цель, она задана и зафиксирована подписями всех учредителей и даже печатью, поэтому к этой цели будем идти, а время покажет, насколько хорошо мы ее поставили и как мы работали. Сами-то цели не поменялись, поменялось, наверное, понимание происходящего. Сейчас мы намного трезвее смотрим на то, что все надо считать, надо общаться с заказчиками, получать обратную связь все время. А цели пока остались теми же.