К 300-летию РАН. Первые десятилетия существования Академии. Часть вторая

Итак, в первой части нашего рассказа мы довели повествование до самого первого научного заседания Академии наук. Такие собрания начались с 1725 года, когда первые ученые стали прибывать в Петербург. Правда, не сразу иноземцы приноровились к отечественной культуре: уже в мае следующего года Лаврентий Блюментрост писал о «непристойном поведении некоторых членов Академии в церкви и других местах, что может нанести большой вред Академии» — и грозил при повторении исключать из рядов. Но, судя по всему, все наладилось и Академия продолжила свою регулярную работу.

В чем она заключалась в первые десятилетия? Самый первый тип работ — это как раз научные выступления академиков. Это могли быть как собственные работы, так и обзоры научных трудов коллег.

Надо сказать, что уже в «Проекте» положения об Академии Петр Первый и Лаврентий Блюментрост писали: «Понеже академия ничто иное есть, токмо социетет (собрание) персон, который для произведения наук друг друга вспомогать имеют, того ради весьма надобно, чтоб оне еженедельно несколько часов в собрании были, и тогда каждый мнение свое предлагать, советом и мнением других пользоваться и партикулярно учиненные эксперименты в присутствии всех членов поверять может. И сие последнее весьма надобно, для того, что в таких экспериментах многократно один другаго, яко например анатомикус механика и пр. к совершенной демонстрации требует». То есть создатели Академии сразу же требовали научной дискуссии: Петр видел, как это работает в Европе, и хотел такого же для России.

А работы были очень, очень разные. Например: 21 и 25 февраля 1727 года делается два совсем разных доклада. Сначала профессор Христиан Мартини представляет доклад о феноменальной памяти знаменитого любекского мальчика-вундеркинда Гейнеке, а затем Христофор Гросс (в 1742 году он застрелится, не дожидаясь результатов следствия по делу о участия его в интригах маркиза Шетарди) рассуждает в стенах Академии о понятии свободы. В июле 1727 года в Академии впервые выступает, наверное, самый сильный академик первого созыва — Леонард Эйлер, который приехал в Петербург в мае. А академик по кафедре зоологии и анатомии упорно изучает и делает множество докладов по анатомии слона (!), причем отдельно сообщает Блюментросту о том, что многие могут «счесть его работу трудоемкой и бесполезной, но они не понимают, что прошло время поспешных спекуляций, будто бы не оставляющих в природе ничего скрытого: нынче новые результаты достигаются только трудом и терпением».

Но не только заседаниями занималась Академия. Почти сразу же начались эксперименты — например, уже в 1728 году Георг Бильфингер показывал свой усовершенствованный термометр (и все высказались за дополнительную экспериментальную проверку изобретения), а в 1727 году генерал-фельдцехмейстер Гинтер «провел на загородном пустыре опыты по наблюдению вертикального полета пушечных ядер для изучения скорости распространения света и звука в воздухе», где присутствовали иностранные гости и академики.

Одновременно начались экспедиции — как научные (например, для сбора новых ботанических коллекций), так и чисто практические — сразу же начались поездки в разные регионы России для картографии и определении координат городов нашей страны.

Разумеется, Академия занималась и издательской деятельностью. Помимо отдельных книг и календарей на текущий год, уже в 1728 году Академия начала обсуждать свой научный журнал. В апреле состоялось интересное обсуждение названия: Acta Academiae некоторые сочли неблагозвучным, Acta Societalis — не соответствующим целям Петра — и остановились на Commentarii Academiae. А из вариантов «Петербургские» или «Российские» выбрали первый.

Но самое необычное дело у Академии было в 1727-1729 годах, когда государством правил Петр II. Академикам поручили составление… учебников для одного ученика — самого Петра, которому в момент вступления на престол было всего 11 лет! Но что сказать — это дело государственной важности. К сожалению, Петр Второй, умер в январе 1730 года от оспы. А Анне Иоанновне учебники были уже не нужны. Тем не менее и новая императрица поддержала Академию. Работы продолжились.