О бедных историках замолвили слово

В пятницу прошло заседание Российского исторического общества. На нем министр науки и высшего образования Валерий Фальков и председатель Российского исторического общества Сергей Нарышкин обсудили тревожащие гуманитариев вопросы. Не обошли стороной и коронавирус: по словам Сергея Нарышкина, карантин и переход на дистанционную работу коснулись организации. Сейчас, с закрытием музеев, архивов и библиотек, он разрешил перенести сроки реализации проектов по грантам фонда «История Отечества» (который, к примеру, поддерживает издание новой 20-томной истории России), а на экспозициях открылись виртуальные туры. Но главными стали четыре другие темы обсуждения: от новой системы наукометрических показателей до нового набора в вузы и археологических раскопок.

Планы приема абитуриентов

Первым делом Нарышкин поинтересовался, изменятся ли цифры приема абитуриентов из-за нынешней подвешенной ситуации, когда даже ЕГЭ переносят на другие сроки. По его словам, главной проблемой направлений подготовки «история и археология», «востоковедение», «африканистика» и «архивное дело» становится нехватка молодых кадров. Не сократятся ли бюджетные места еще больше? Как они распределятся по регионам?

«Правильно было бы определять необходимый объем бюджетных мест в трехстороннем формате: Минобрнауки, Федеральное архивное агентство и Российское историческое общество как крупнейшее объединение работодателей, — предложил Сергей Нарышкин. — Главное, не потерять бюджетные места, не сократить подготовку специалистов, а в ряде случаев усилить историческое образование в регионах». По его мнению, только с расширением масштабов подготовки молодых специалистов можно сохранить «уникальные страноведческие компетенции, накопленные в нашей стране в течение многих и многих десятилетий».

Как заявил Валерий Фальков, Минобрнауки полностью поддерживает идею трехстороннего сотрудничества не только по распределению контрольных цифр приема, но и по всем остальным вопросам, где «Российское историческое общество и его представители-эксперты могли бы оказать неоценимую помощь». По его словам, в распределении мест ответственность ложится во многом на Министерство, которое оказалось «на самом острие атаки». С другой стороны, в принятии решения участвуют субъекты РФ (и с ними уже все обсудили), а также сами вузы, в интересах которых и распределяются эти контрольные цифры приема. Министр напомнил, что в начале нулевых и у общества, и у экспертного научного сообщества был снижен интерес к гуманитарным наукам. Большой спрос и от государства, и от промышленности был на инженеров и айтишников, поэтому подготовка по этим специальностям усиленно расширялась. Однако в последние 5–7 лет высшая школа окрепла, и абитуриенты «стали выбирать по большей части сердцем, а не просто модные профессии», причем многие из них становятся школьными учителями, что не менее важно, чем пополнять научное сообщество.

«Главным достижением является то, что на 2021–2022 год за счет бюджетных ассигнований бюджетных мест по этим направлениям станет на 14% больше. В цифрах это составит 3328 мест, это хорошее продвижение вперед (в действующую приемную кампанию их 2897)». Кроме того, на будущий год возрастет число бюджетных мест на программах магистратуры — с 1599 до 1619. Однако по программам аспирантуры контрольные цифры приема не изменятся.

«Это взвешенное решение, — уверен министр. — Существенное одномоментное увеличение приведет к снижению качества подготовки, средний балл и качество поступающих упадет, так тоже нельзя. Мы распределили по регионам 6 февраля на большом государственном совете. В ближайшее время будет небольшая сдвижка, но в любом случае до середины года будут распределены места между университетами».

Будет в методике распределения мест и новшество. Очень часто случается, что централизованно на университет выделяется от трех до пяти мест. Это лучше, чем ничего, но для преподавателей, студентов, завкафедрой и ректоров такие места создают лишь проблемы: набрать-то на них бюджетников можно, а вот чтобы открыть программу, нужно еще взять столько же платников. «Мы пришли к тому, что вуз сам определяет, какое количество мест в заявке будет минимальным, — рассказал Фальков. — Он готов взять, чтобы была сформирована группа, если в результате конкурса не получается, то либо вуз не получает вообще, либо получает сколько надо. Как правило, это не меньше 10 (это размер группы магистерской подготовки). Мы с вузами сейчас завершаем обсуждение, чтобы не было малокомплектных групп и чтобы не ставить вузы в неудобную ситуацию, когда они с тремя бюджетными местами должны добирать на платные места 7 или 8 человек».

Гуманитарная наукометрия

Противоречия между физиками и лириками тоже стали темой обсуждения. Нарышкин напомнил, что Минобрануки совершенствуют новую систему оценки наукометрических показателей для гуманитариев. По его словам, оценивать научные исследования непростая задача, в которой «нет и не может быть простых решений». «Но если приоритетом становится отчетность, а не результаты, люди неизбежно стараются подстроиться под такую систему. И часто это происходит в ущерб качеству собственной научной работы — а ведь изначальный замысел был совсем другим! Поэтому хотелось бы вместе обсудить эту тему и заняться тонкий настройкой текущих проектов, текущих критериев и показателей», — призвал он.

В ответ Фальков снова не преминул обратиться к истории вопроса. Он рассказал, что комплексный балл разрабатывается с середины 2019 года и в рабочую группу вошли представители академических институтов, однако поначалу в большей степени это были сотрудники ФИАНа. «Мы увеличили количество представителей гуманитарных наук в той рабочей группе, которая занимается этой методикой. Мы самым внимательным образом обсудили принципиальные рекомендации, которые были высказаны», — отчитался министр.

По его словам, все согласились с тем, что надо учитывать специфику производства и распространения знаний в разных областях наук. У гуманитариев она своя, и форматы произведенного ими знания будут другими. Так, монография для доктора гуманитарных наук — это серьезный обстоятельный труд, иной подход, нежели научная статья, подразумевающий более высокий уровень обобщения. Порой целый научный коллектив тратит на составление качественной монографии 3–5 лет. «Мы искали другие методики оценки монографий (надо понимать, что количество монографий большое, 12 тысяч в год, и не все из них одинакового качества). Создана рабочая группа, внутри нее отдельно будут заниматься доработкой критериев оценки по гуманитарным наукам, медицинским и сельскохозяйственным», — заявил Валерий Фальков.

Кроме того, он напомнил и о втором принципиально важном моменте: методика пока еще обсуждается. Основные ее тезисы приняты экспертами, но детали еще можно изменить. Поэтому Минобрнауки намерено понаблюдать, как пройдет апробация новой системы комплексных баллов, как ее примет сообщество. Министр добавил, что в состав рабочих групп вошли ученые из Института философии и других институтов РАН, и попросил Нарышкина направить экспертов от Российского исторического общества.

Музеи, архивы и археологические раскопки

Затем Нарышкин обратил внимание министра на то, что ряд подведомственных организаций Минобрнауки — это одновременно музеи или архивы, которые из-за бюрократии страдают от недостатка средств. «В их распоряжении исторически сформировались уникальные, богатейшие коллекции, как, например, в Кунсткамере, Институте восточных рукописей РАН и других. Министерство сталкивается с трудностями при финансировании их архивной и музейной работы», — заявил Нарышкин. По его словам, существующие направления денежной поддержки редко включают такие статьи расходов, а руководители федеральных музеев ищут возможность нормативно закрепить текущую научную работу. Вопрос он призвал проработать вместе с Минкультом.

По словам Валерия Фалькова, корень проблемы в том, что и архивные работы и услуги, и музейные работы сегодня недостаточно финансируются в рамках госзадания. «С архивными коллекциями работают 17 научных организаций, с музейными — 57. Мы проведем инвентаризацию архивных и музейных коллекций там, где еще это не сделано, и последовательно, начиная с 2020-го, в ближайшие три года увеличим финансирование в рамках госзадания научным институтам по этим направлениям», — заверил министр. По его словам, сейчас в госзадание по архивным коллекциям включены лишь работы Архива РАН, а музейные — только у пяти организаций (из упомянутых выше 57). Ресурсы Фальков пообещал найти в Министерстве, чтобы последовательно наращивать объемы госзадания.

«Второй момент — у нас есть отдельная госпросграмма развития культуры и туризма, и мы частично сегодня являемся получателями бюджетных средств, но Минобрнауки не входит в число участников крупнейшего мероприятия "Развитие архивного дела", и по нему бюджет нам не предоставляется», — заметил Валерий Фальков. Он намерен провести переговоры с Министерством культуры. Но, по мнению министра, исходить здесь нужно не из того, чьи это подведомственные организации, а из того, что музейные архивы — это наше национальное достояние. Поэтому обсуждение будет происходить с участием Российского исторического общества.

В заключение Сергей Нарышкин рассказал о проблеме, которая не дает покоя отечественным археологам. По его словам, сегодня академические раскопки оформляются как «спасательные полевые работы». Согласно действующему законодательству, выбор подрядчика для их проведения проходит на конкурсной основе. И здесь главным критерием отбора выступает, увы, лишь цена контракта, по которой научные институты проигрывают коммерческим компаниям. Но беда в том, что фирмы снижают издержки в ущерб научной составляющей. В итоге количество научных публикаций по итогам «спасательных работ» частных компаний в 5–6 раз ниже, чем у академических институтов. С этой проблемой Нарышкин призвал разобраться вместе с Минстроем и Минэкономразвития. Фальков поблагодарил за верную постановку вопроса, ведь раньше было принято дать право научным организациям провести полевые работы перед началом каждого масштабного строительства. Так удалось спасти «целые коллекции уникальных объектов». Поэтому министр попросил Нарышкина порекомендовать экспертов, которые помогли бы проработать нормативно-правовую базу этого предложения.

Судя по всему, историки услышали то, что хотели: на каждую их просьбу и жалобу министр ответил поддержкой. Однако проблемы, которые обсуждались на встрече, решить не так просто, поэтому согласие между учеными и администраторами из Минобрнауки — это, конечно, хорошо, но успеха оно еще не гарантирует.