«Не стоит вливать молодое вино в старые мехи»: публикации и наукометрия в условиях санкций

Что произошло: «наши действия не направлены против российских исследователей»

Единодушного отказа сотрудничать в международном научном сообществе нет, но некоторые редакторы и руководители научных групп из-за личных политических взглядов приняли подобное решение. Так, российские ученые сталкивались с проблемами при публикации в The Plant Cell, Journal of Molecular Structure, Organisms Diversity & Evolution и некоторых других журналах. Однако общий вектор редакционной политики выглядит иначе: хотя многие издания осуждают действия российских властей или стараются перечислять гуманитарную помощь украинским беженцам, большинство редакций склоняется к тому, что от научной изоляции никто не выиграет.

«Мы предприняли беспрецедентный шаг, приостановив все продажи и продвижение наших продуктов и услуг для научных организаций России и Республики Беларуси», — заявили научные издательства, однако добавили, что их «действия не направлены против российских исследователей», и все статьи нужно рассматривать в зависимости от их научной ценности, а не от политических взглядов. Таким образом, хотя новую подписку научные институты оформить не смогут, уже оплаченные пока отключать им не должны, а опубликоваться в журналах российские авторы все еще могут.

Помимо крупнейших издательских домов Elsevier и Springer Nature под заявлением подписались ACS Publications, Apple Academic Press, Brill, Cambridge University Press & Assessment, De Gruyter, Emerald Publishing, Future Science Group, IOP Publishing, Karger Publishers, The Geological Society, The Institution of Engineering and Technology, Thieme Group и Wolters Kluwer. Заодно происходит и отключение российских организаций от реферативных баз данных Web of Science (принадлежит ранее заявившей о прекращении коммерческого сотрудничества Clarivate Analytics). Академическое сообщество ждет и возможного отключения от Scopus (принадлежит компании Elsevier).

Легальный доступ к многочисленным и недешевым научным изданиям ученые зачастую могут позволить себе лишь благодаря корпоративной подписке, а научных учреждений, которые не финансируются государством, в России меньшинство. Кроме того, без «танцев с бубном» ни за подписку, ни за публикацию сейчас денег не перевести из-за банковских ограничений.

Оплата доступа более 1200 российских организаций к научным журналам и библиометрическим базам до сих пор проводилась через «единого оператора национальной централизованной подписки на зарубежные информационные ресурсы», роль которого выполнял Российский фонд фундаментальных исследований (РФФИ). Хотя фонд не успел продлить подписку в 2022 году, а действующих контрактов практически не осталось, доступ к базам у страны пока сохраняется. «Ограничение или даже полный запрет легального доступа к зарубежным научным ресурсам — это вызов как для ученых, так и для издателей. <…> Развитие науки без доступа к мировому научному знанию невозможно», — заявляет Татьяна Стукалова, которая возглавляет центр информационно-библиотечного обеспечения учебно-научной деятельности НИЯУ МИФИ. Но, по ее словам, пока подписки их центра на иностранные издания работают.

Несколько российских ученых (как и и вице-президент РАН Алексей Хохлов) заявили, что пострадают от ограничений не руководители, а в первую очередь рядовые научные сотрудники, которые постоянно читают и пишут научные статьи. По данным того же InCites, тех, кто пишет научные статьи нормального качества за 5 лет, с 2017 по 2021 гг., набралось порядка 125 тысяч человек. «Вот это наш авторский легион, он составляет менее 20% от общего числа авторов, которые относятся к категориям “научно-педагогический работник”: “научный сотрудник” + “преподаватель”, — подчеркивает Арефьев. — К авторам следует отнести и аспирантов. Но стабильно публикуют нормальные статьи, конечно же, не преподаватели и не аспиранты, а научные сотрудники, которых насчитывается порядка 345 тысяч. Лишь треть из них занимается нормальной и эффективной научной деятельностью. Для них публикация — это не отчет, это финальное действие при завершении исследовательского цикла. Так и должно быть в нормальном производстве науки в естественнонаучных, медицинских и некоторых прикладных областях».

Конечно, исследователи не будут сидеть без доступа, сложив руки по швам. Но нас вряд ли ждет ренессанс научного пиратства. Начнем с того, что читают научные работы на иностранных языках (чаще всего, на английском) в первую очередь те, кто пишет хорошие статьи сам. «Преподаватели в вузах, как правило, не читают их вовсе, но есть исключения. Поэтому большого ажиотажа и очереди в Sci-Hub не будет точно, — уверен Павел Арефьев. — Те, кто пишет, активно общаются в социальных сетях типа Research Gate, оттуда же получают почти половину необходимой информации (сужу в данном случае по себе, хотя я и не совсем типичный пример). Так вот, порядка 40-45% необходимых источников я черпаю сейчас только из Research Gate. И к Sci-Hub и близко не подходил. И у меня достаточно консервативная профессиональное сообщество (точнее, даже два — социолого-наукометрическое и историко-филологическое). Эти люди не бегут стремглав в онлайн. Тем не менее, по миру таковых набирается много, есть с кем коммуницировать».

Ограничения сначала коснулись и цифрового идентификатора объекта (digital object identifier, или DOI), который присваивается каждой статье. Выдающая такие обозначения компания CrossRef 10 дней в апреле не регистрировала новые префиксы и коды для российских пользователей. Формальная причина — проверка, не попадают ли они под санкции. Из-за этого статьям, выходящим в российских журналах, невозможно было получить этот идентификатор. Однако эта проблема была быстро решена компанией «Научная электронная библиотека», которая предложила свой собственный цифровой идентификатор публикации EDN (eLIBRARY Document Number) как равноценную замену кодов DOI. При этом EDN присваивается всем документам, индексируемым в РИНЦ, бесплатно. Код EDN также можно связать с DOI, когда CrossRef восстановит свои услуги.

Научная блокада и ненаучное бахвальство: чужого не надо, свое не отдадим?

В таких условиях Министерство науки и высшего образования втрое снизило требования к результатам работы научных организаций, а также убрало обязательное требование о научных статьях в зарубежных изданиях по госзаданию. После этих новостей в некоторых СМИ поднялась волна безграмотных бравурных публикаций о том, что и не нужны нам зарубежные журналы, и не стоит российским ученым делиться с международным сообществом своими результатами. Надо, мол, хранить их в тайне и использовать исключительно на благо родной промышленности, а без «чужих» разработок мы отлично проживем. Это мнение смехотворно далеко от реальности, в которой доля статей российских авторов в мировом объеме научных публикаций не превышает 3%.

«Теперь обсуждают возможную блокаду России с отрезанием международных журналов и, может быть, библиометрических баз данных. В этом случае российские ученые не смогут публиковаться в зарубежных научных журналах, не смогут выступать в качестве рецензентов. Если российские журналы окажутся исключенными из международных баз научных изданий, то публикаций российских ученых никто не увидит, не прочитает и не сошлется на них», — предостерегает российский кристаллограф Артем Оганов, профессор РАН и Сколковского института науки и технологий, доктор физико-математических наук (подробнее его позиция будет изложена в интервью). Химик уверен, что замыкание в себе «приведет к полной провинциализации и заболачиванию российской науки». В современном мире наука международна, поэтому в случае изоляции даже самая передовая страна будет неизбежно отставать.

Перед обсуждением принятых мер давайте вспомним, для чего нужно учитывать публикационную активность — и зачем вообще ученым отправлять статьи в зарубежные журналы. «Научная публикация — это не только единица наукометрии, но и единица научного содержания. Международная публикация — это к тому же акт научной коммуникации», — справедливо отмечает директор Института проблем передачи информации им. А.А. Харкевича РАН Андрей Соболевский. При помощи методов наукометрии легко проследить, сколько статей о своих научных результатах исследователь представил научному сообществу, насколько уважаемые и влиятельные журналы опубликовали его работы, а также сколько коллег сослались на эти публикации. Для статистической оценки необязательно даже не разбираться в конкретной научной области: рецензенты и редколлегии журналов, а затем и цитирующие статью специалисты уже проделали эту работу.

Неудивительно, что наукометрия (при всех своих недостатках) стала важным инструментом оценки эффективности научной работы по всему миру. Министерство науки и высшего образования РФ тоже использует наукометрические показатели при оценке выполнения госзаданий. С 2020 года для этого вычисляется комплексный балл публикационной результативности (КБПР), где учитывается и уровень журнала, а не только сам факт публикации. Кроме того, публикациями ученые могут отчитаться, что достигли своих целей на выданные в рамках грантов деньги. Особенно ценятся статьи в уважаемых журналах с высоким импакт-фактором. Классический показатель импакт-фактора (для базы данных WoS) равен отношению числа ссылок (цитирований), полученных журналом в год расчета показателя на статьи, опубликованные в журнале за два года, предшествоваших году расчета показателя. Определяется он традиционно с помощью баз Web of Science или Scopus, где индексируются десятки тысяч журналов. На основе ранжирования импакт-факторов рассчитываются также квартили журналов — четыре категории, куда издания попадают в зависимости от их цитируемости. Соответственно, без Scopus и WoS понадобятся также новые механизмы для этих расчетов.

Но это не все. От количества опубликованных статей (своеобразной продуктивности ученых) и всеобщего стремления их цитировать (то есть, их влиятельности) зависят в том числе мировые рейтинги вузов, где важна исследовательская деятельность. Так, Times Higher Education (THE) и Quacquarelli Symonds (QS) опираются на Scopus, а Round University Rankings (RUR) и Шанхайский рейтинг — на Web of Science. В России есть и свои рейтинговые системы, но и они пока не перешли на наукометрическое импортзамещение, хотя частично пользуются базой РИНЦ.

Реакция Минобрнауки: от моратория к Постановлению

О том, что Правительство отменит требование публиковаться в зарубежных журналах при выполнении федеральных проектов и программ, а также госзаданий, шли разговоры еще в первые дни марта. Затем Минобрнауки втрое снизило требования к результатам работы научных организаций и объявило «мораторий на показатели наличия публикаций, индексируемых в международных базах данных». Вскоре был обнародован текст Постановления, согласно которому требования о публикации в научных изданиях международных баз данных до конца года отменяются. Решение коснулось научных программ, программ поддержки высшего образования, грантов, субсидий, грантов в форме субсидий, оценки деятельности бюджетных учреждений и эффективности мероприятий и контрольных событий. Постановление отменяет и требования по участию в зарубежных конференциях и публикациям по их итогам.

Длинная формулировка моратория не попала в заголовки полностью, и в СМИ его снова начали толковать превратно: появился даже страх, что ученым запрещают публиковаться в зарубежных журналах. Это сразу же опроверг министр науки и высшего образования Валерий Фальков: «Мы не призываем отказываться от публикаций в изданиях Web of Science и Scopus. Россия должна оставаться на фронтире мировой науки. Но нам нужно исходить из наших национальных интересов».

В разговоре с нашим корреспондентом вице-президент РАН Алексей Хохлов также подчеркнул, что мораторий на учет публикаций в Web of Science и Scopus — временное решение, благодаря которому ученым будет легче отчитаться, если из-за различных ограничений напечатать свою статью в зарубежном журнале не удалось (хотя в этих базах остаются и российские издания).

В посте Алексей Хохлов обратил внимание на то, что текст Постановления (в отличие от первоначального варианта) позволяет и дальше оценивать квалификации соискателей ученых степеней и званий, эффективность сотрудников организации или вуза и проводить научную аттестацию, опираясь на публикации в международных базах. То есть, для самих ученых и внутреннего пользования в научных организациях значение научных статей в зарубежных журналах сохранится.

Вера Будаева, специалист в области химической переработки растительного сырья, биотехнологии, прикладной экологии Института проблем химико-энергетических технологий СО РАН (Алтайский край), восприняла введение моратория как сигнал к подведению итогов. «Необходимо ответить на вопросы: почему мы не попадаем в мировые лидеры, хотя так много работали над этим? Что теперь будем делать с этим "невыполнением" и "не достижением"?» — задумывается она.

Профессор Петр Каменский, ведущий научный сотрудник кафедры молекулярной биологии биологического факультета МГУ, назвал Постановление очень своевременной и правильной мерой, ведь оно запрещает не публиковаться в зарубежных изданиях, а наказывать в случае, если соответствующие показатели не будут выполнены.

Ученый видит два аргумента в пользу такого решения: «Во-первых, у российских авторов могут возникать трудности с публикацией в зарубежных журналах, и порой их статьи могут отклонить без объяснения причин, либо по политическим соображениям. По моей информации, сейчас это случается довольно редко, но, тем не менее, случается. Во-вторых, практически все зарубежные журналы, которые индексируются в Web of Science и Scopus, делятся на две категории. Первая включает статьи с закрытым доступом, за прочтение которых платит читатель, при этом сам автор ничего не платит. Вторая — это статьи "Open Access", за публикацию которых платит сам автор. Доля журналов Open Access сейчас существенно растет, причем в них обычно публиковаться легче. А если это журнал, за статью в котором автор сам должен заплатить, возникает вопрос о том, как это сделать, если ограничены международные платежи. Совокупность этих двух факторов приводит к тому, что сейчас, по всей видимости, российским ученым гораздо труднее будет публиковаться в зарубежных журналах, чем раньше. Постановление дает людям пережить это непростое время без каких-то санкций со стороны государственных фондов или министерств, осуществляющих финансирование».

Национальная система оценки: «мы должны сделать рывок вперед»

Если Россию отключают от существующих наукометрических инструментов, остается создать свои. Первое экспертное обсуждение Национальной системы оценки результативности научных исследований по поручению зампреда правительства РФ Дмитрия Чернышенко уже состоялось.

«У нас есть наработки для создания собственной, суверенной, отвечающей интересам Российской Федерации системы оценки научной деятельности. Сегодня, с учетом текущей ситуации, требуется взвешенный и прагматичный подход, основанный на национальных интересах, в том числе в области наукометрии и публикационной активности. Необходимо предложить принципиально новые показатели, индикаторы и оценки исследовательской деятельности, задать ориентиры для работы не только отдельного ученого, но и больших и малых научных коллективов, лабораторий, университетов и НИИ», — сказал глава Минобрнауки России. Что известно о том, какой будет эта система? Что нужно сделать для нее?

Гендиректор издательства «Интеграция: Образование и Наука» Михаил Фомин настаивает на том, что такую систему необходимо внедрить как можно скорее, чтобы не оказаться в научной изоляции. «В мире помимо Web of Science и Scopus активно развиваются и другие аналитические наукометрические инструменты, например, Dimensions и Scimago Journal & Country Rank. Россия крайне заинтересована в создании и предложении миру своего подобного аналитического инструментария. Качественные исследования, содержащие новую научную информацию, всегда будут востребованы во всех странах мира и ученые, генерирующие такие знания, всегда будут интересны своим коллегам за рубежом в независимости от политических и других социокультурных или экономических ограничений. Также на тактическом уровне современные российские научные издательства нуждаются в увеличении финансовой поддержки от государства, чтобы справиться с валом увеличивающейся издательской нагрузки из-за переориентации российских ученых на отечественные издания, при этом не перекладывая эту нагрузку на самих ученых, что действительно может негативно отразиться на количественных показателях отечественной публикационной активности».

О том, что российским журналам нужно больше средств, говорит и Вера Будаева: «Вновь создаваемая Национальная система оценки результативности научных исследований и разработок никуда не уйдет от необходимости публичности полученных за бюджетные средства результатов. Без дополнительного финансирования российские журналы не поднимутся на должный уровень, чтобы обеспечить требуемую публичность. Во времени это может растянутся на пятилетку, как минимум».

Инна Шевченко, ректор Южного федерального университета, участница обсуждения новой системы, предлагает сочетать «анализ текущих практик по работе с публикациями, индексируемыми в международных базах» с «пересмотром политики научных публикаций РФ». «Важным критерием для прикладных исследований и НИОКР может стать оценка уровней технологической готовности разработок, а также подготовка конструкторской документации до уровня литеры “о” или выше. Эти меры можно сочетать с внедрением наиболее передовых мировых технологий распространения и оценки научного знания в формате открытой науки», — считает Шевченко.

Некоторые эксперты склоняются к тому, что традиционный подход к политике научных издательств безнадежно устарел, и бесконечные вливания реанимируют их в ту же полуживую и со скрипом работающую систему. «Мы должны сделать рывок вперед. Научные журналы сыграли свою важную роль, но сейчас они как паровозы в век сверхскоростных поездов, — рассуждает об инструментах новой национальной системы оценки Олег Вавилов, заместитель директора по развитию, руководитель Управления информационно-издательской деятельности ИДВ РАН. — Могут ли основные функции журналов — доведение результатов исследований до всеобщего пользования с их верификацией, быть решены в современную информационную эпоху без всех минусов, присущих журналам? Может ли обмен актуальной научной информации выйти из под гнета бизнес-моделей ведущих мировых издательских домов? Мы видим, что это возможно, и все больше реальных исследователей пользуются другими информационными инструментами. Не стоит вливать молодое вино в старые мехи — нужно строить новые информационные научные базы на основе открытого доступа к результатам исследований, электронным библиотекам, публикации препринтов и горизонтальной междисциплинарной коммуникации ученых».

При создании Национальной системы оценки результативности, по мнению профессора Андрея Ростовцева, доктора физико-математических наук, ведущего научного сотрудника Института проблем передачи информации РАН и одного из основателей сообщества «Диссернет», нужно выполнять три условия: «Необходимо сохранить индекс журналов RSCI. Сейчас есть всяческие попытки расширить его — это плохая идея. Политика отбора, экспертизы вхождения журнала в этот индекс необходимо сохранять любой ценой. Очевидно, что одних этих журналов будет недостаточно, чтобы покрыть объем публикационной активности в научно-образовательной сфере в России. В этом смысле необходимо будет создать дополнительно к индексу RSCI журналы “второго эшелона”. Здесь важно перенять принципы отбора и экспертной деятельности от журналов первого эшелона и ограничить их количество, например, тысячей, не набирая всякий мусор. Третье — не учитывать журналы с грубыми нарушениями — такая категория есть в Диссеропедии, например».

РИНЦ для «наукометрического импортозамещения»

На чем можно основать такую систему без участия международных библиометрических баз? «Позиция Российской академии наук состоит в том, что нужно заменить эти требования (о публикациях в журналах из баз Web of Science и Scopus, — прим. Indicator.Ru) на соответствующие обязательства опубликоваться в перечне журналов Russian Science Citation Index (RSCI). Этот перечень создавался Российской академией наук. Издания в нем прошли жесткий отбор и удовлетворяют минимальным требованиям для научного журнала. Сейчас там 879 журналов (для сравнения: в списке ВАК — больше двух тысяч). У нас есть рейтинг журналов, это позволяет ввести квартили. Одновременно с этим публикации Web of Science и Scopus тоже надо учитывать. Совокупность журналов Web of Science, Scopus и RSCI составляет так называемое "ядро РИНЦ". Предложение Российской академии наук состоит в том, чтобы критерием публикационной активности стали публикации в журналах ядра РИНЦ», — рассказал Indicator.Ru вице-президент РАН Алексей Хохлов (о создании RSCI мы уже писали).

Полные тексты публикаций на платформе eLIBRARY.ru, разрабатывающей проект РИНЦ с 2005 года, позволяют оценивать не только наукометрические показатели, но и проводить экспертные оценки, напоминает генеральный директор Научной электронной библиотеки Геннадий Еременко. Платформа уже рассчитывает библиометрические показатели для организаций и отдельных исследователей, отслеживая цитирование статей.

«При необходимости мы готовы развернуть на нашей платформе и новые инструменты», — добавляет он. Идею РАН использовать для оценки журналы из ядра РИНЦ поддерживает и Андрей Ростовцев. «Такая мера поможет смягчить удар. Вопрос в том, сможет ли РАН отстоять эту позицию. У меня есть большие сомнения», — отметил он.

«У компании "Научная электронная библиотека" есть четко выстроенные планы развития всех линеек своих продуктов. РИНЦ — продукт флагманский и системообразующий, РИНЦ точно будет работать далее и развиваться. На базе РИНЦ начинается разработка проекта своего рода "наукометрического портрета" исследователя, оценка ученого, учитывающая многие аспекты академической работы, а не только оценка как автора научных произведений. Пора уходить от серого однообразия оценки ученого исключительно через индекс Хирша, — призывает Павел Арефьев (более подробно о своей позиции он рассказывает в интервью).

«И точно будет далее развиваться информационный продукт, который до 20-х чисел февраля 2022 года был международным, а теперь, вероятно, станет национальным. Я говорю о Russian Science Citation Index (RSCI). Вероятнее всего, RSCI может стать в ближайшее время одним из основных инструментов наукометрического анализа результативности отечественной науки», — добавляет он.

Но российские ученые и даже составители предметных рейтингов вузов указывают и на недостатки платформы — в том числе, неудобное деление по научным областям. «Нам нужна своя система для измерения показателей цитируемости. В принципе, такая система уже есть, и называется она РИНЦ (Российский индекс научного цитирования). Мало кто будет спорить, что начинать с чего-то лучше, чем с нуля. Но, на мой взгляд, РИНЦ сделан очень скверно. Надо серьезно поработать, чтобы привести его в хорошее состояние», — считает профессор Артем Оганов. Другие ученые не раз жаловались, что в РИНЦ затруднено индексирование диссертаций, да и ссылки в монографиях и на них появились сравнительно недавно. Встречается в РИНЦ и путаница с однофамильцами в выдаче. Все эти проблемы надо решать, заодно продолжая интеграцию с глобальными библиометрическими базами.

Что грант грядущий нам готовит?

Поскольку Постановление затрагивает и гранты, фонды не могли не скорректировать свою политику в этом году. Глава Российского научного фонда Александр Хлунов сообщил о том, что статьи в зарубежных журналах будут актуальны для руководителей групп, для которых устанавливается «входной билет» — определенное количество публикаций в ведущих научных изданиях. При оценке исполнения проектов фонд будет обращать внимание на уровень журнала и качество публикаций Повышающие коэффициенты (по аналогии с квартилями) останутся, но вводить их можно будет не только благодаря публикациям в высокорейтинговых журналах, но и благодаря практическому применению результатов. Все это прибавит работы экспертам фонда, поэтому им повысят оплату труда. Кроме того, РНФ смягчает требования по софинансированию от бизнеса и соавторству с зарубежными коллегами.

Изменил условия конкурсов и РФФИ, убрав требование публиковать результаты реализации проектов совместно с зарубежными партнерами. Публикация все также может выйти в журналах, входящих в библиографические базы Web of Science, Scopus или РИНЦ. Монографии тоже засчитают, как и раньше.

Правда, эти предложения устроили не всех исполнителей проектов, ведь теперь статей в российских журналах требуется больше, чем нужно было в зарубежных — и это несмотря на то, что конкуренция в них возрастет. «Я руководитель трехлетнего бюджетного проекта, в плане которого, кроме статей, есть защиты диссертаций по требованиям ВАК и известного Приказа о смене номенклатуры специальностей. Планируемые семь статей в Web of Science не обернутся мне в одно мгновение двадцать одной статьей в "Известия академии наук. Серия химическая". <…> Наши молодые сотрудники подали заявку на грант РНФ, в котором прописали журналы для публикации полученных результатов. Как нужно действовать, если мы получим грант: вместо первого квартиля WoS выбирать "Известия ТГУ. Химия"?» — такими вопросами задается заведующая лабораторией Вера Будаева, и решить их только предстоит.

Наукометрия, бессердечная ты система

Саму наукометрию в научном сообществе тоже не критиковал только ленивый. Она неудобна гуманитариям и порой присуждает публикациям несправедливо высокий балл (подробнее об этом — в интервью с Артемом Огановым). Может, стоит что-то изменить при создании Национальной системы оценки публикационной активности?

«Нельзя все многообразие научных форм, методов, исследований, образования и т.д. сводить к публикационной активности — в Wos ли со Scopus, или RCSI, или в других базах. Крайности должны быть отброшены, и формалистика наукометрии должна быть преодолена здравым смыслом здоровой науки. Хорошие статьи останутся востребованными и нужными, а “отчетные” публикации так и будут мимикрировать под необходимые в данное время показатели», — уверен Олег Вавилов, заместитель директора по развитию, руководитель Управления информационно-издательской деятельности ИДВ РАН.

«Настойчивые попытки измерения и непрерывный контроль процесса всегда искажают, а зачастую и полностью разрушают исходное целеполагание, — считает Сергей Неделько, главный ученый секретарь Объединенного института ядерных исследований. — Многолетнее доминирование формальных наукометрических подходов к оценке научной деятельности, глубоко встроенное в нормативную правовую базу сферы исследований и разработок, приводит к грубому дисбалансу между естественным для исследователя стремлением решать новые сложные научные задачи и проблемы и вынужденным жестким следованием общепринятой конъюнктуре ради высоких наукометрических показателей с недопустимым перекосом в пользу последней. Разумеется, наукометрические методы — крайне важный и незаменимый инструмент для мониторинга как текущей производительности сферы научных исследований, так и ее потенциала для производства знаний и технологий, ее восприимчивости к новым знаниям». Наукометрические исследования необходимы, как и современная инфраструктура для них, но применять наукометрию непосредственно для управления наукой на микроуровне, по его мнению, «недопустимо».

Профессор Петр Каменский видит основной недостаток системы наукометрической и библиометрической оценки в отсутствии прямой корреляции между позицией журнала в рейтинге (его импакт-фактором) и уровнем данной конкретной статьи в этом журнале. «Та система, которая сейчас существует, подразумевает, что статья, опубликованная в высокорейтинговом журнале, хорошая, а если статья опубликована в журнале с низким рейтингом — она не очень хорошая. Но из этого общего правила бывают исключения, причем чем дальше, тем их больше. Пока неясно, как с этим бороться. Но очевидно, что идеальная ситуация — это когда важным становится не то, в каком журнале опубликована статья, а то, что и как в ней написано».

Экспертиза, что с тобой не так?

Российская академия наук предпочитает количественной наукометрии экспертизу (которой и занимается в объемах до 20 тысяч экспертиз в год) и убеждает выводить ее на первый план в оценке проектов. Однако экспертная оценка более трудозатратна, так как она требует погружения в тему, времени и отсутствия конфликта интересов. Специалисты узких областях узнают коллег и возможности их лабораторий даже без подписи, и на их решение может повлиять неприязнь к авторам и другие личные мотивы.

По словам кандидата социологических наук, профессора Факультета политических наук и социологии Европейского университета в Санкт-Петербурге Михаила Соколова, смысл такого внимания к публикациям в реферируемых журналах был в том, чтобы передать контроль качества научных работ в руки редакторов и рецензентов. Предполагалось, что они находятся ближе к переднему краю науки и, в отличие от экспертов, не могут так явно лоббировать интересы своих учреждений в процессе работы. Кроме того, благодаря международным публикациям достижения российских ученых становились заметнее за рубежом. Однако это привело в том числе и к засилью журналов низкого качества, которые проникли даже в международные базы данных.

В поисках замены этим базам сегодня можно опираться на русскоязычные журналы, которые вошли в список RSCI. «Однако такая мера приведет к возрастанию конкуренции между российскими учеными за публикационное пространство. Скажем, в Scopus входит 12 русскоязычных журналов по социологии, которые публикуют примерно полторы тысячи исследовательских статей в год, при этом людей, преподающих социологию в качестве своего основного занятия или проводящих исследования, порядка 4-5 тысяч. Учитывая различия в ресурсах, возможности пробиться в такие журналы у большинства из них не будет никакой», — отмечает он. Если же начать расширять список, можно зайти слишком далеко и заодно поддержать слабые издания, не утруждающие себя рецензированием и научным методом. Кстати, снижения числа российских публикаций в 2022 году ожидает и РАН. Чтобы хотя бы частично компенсировать его, академия продвигает идею о создании Российского академического издательского дома, публикующего статьи на русском и английском языке в режиме Open Access.

В общем, при очевидных недостатках наукометрии, пока ее используют во всем мире, а чего-то кардинально лучше нее придумать не удалось. Для уравновешивания можно сочетать ее с экспертизой (хотя рецензирование статей — само по себе элемент экспертизы), но ни в коем случае не замещать, и в новой системе оценки это нужно учитывать.

Но есть идеи, как приспособить существующие инструменты, чтобы они лучше отражали реальность в отдельных научных областях. «Я за то, чтобы сохранить выработанную нами для гуманитариев, но до сих пор не реализованную формулу КБПР: по 3 балла за статьи в WoS, Scopus, RSCI и по 1-2 балла в остальных журналах ВАК и по 1 балл за печатный лист научной монографии, по 0,75 и 0,5 балла за другие типы научных книжных публикаций, — еще 11 марта предложил в посте академик-секретарь Отделения историко-филологических наук РАН Валерий Тишков, научный руководитель института в ИЭА РАН, руководитель Учебно-научного центра социальной антропологии в РГГУ. — Но только не так, чтобы переводы книг зарубежных авторов или факсимиле собственных экспедиционных дневников выдавать за научные книги институтов. Отбор должен быть строже по установленным критериям: научный текст, оригинальное авторство, аффилиация автора с учреждением, рекомендация ученого совета к печати, титульный рецензент, ISBN». Идею не учитывать публикации в зарубежных журналах как показатель он назвал ошибкой.

«Наши журналы придется поднимать с того неприличного уровня, на котором они находятся»

Сложный период с отключением от международных баз может стать как «моментом истины» для российских научных изданий, так и поводом самодовольно замкнуться в себе, отказавшись от какого-либо шанса на соответствие желанному мировому уровню, о котором мы так любим говорить. «Наши журналы нам придется поднимать с того неприличного уровня, на котором они находятся, — говорит Артем Оганов. — У нас многие журналы принадлежат конкретным институтам РАН или университетам. Но редколлегия не должна состоять только из сотрудников одной организации — она должна быть международной и сформированной по принципу меритократии».

То, что российские научные журналы должны быть достойными, — банальность, с которой никто не спорит. Но в том, как ситуация повлияет на средний уровень российских изданий и качество статей в них (учитывая, насколько условно такое усреднение), мнения расходятся. Алексей Хохлов считает, что нововведения скорее повысят качество российских журналов. «Многие статьи, которые были предназначены для зарубежных журналов, пойдут в российские, и ведущие авторы будут там публиковаться охотнее. Конкуренция возрастет, что позитивно отразится на качестве этих журналов. Что касается качества публикаций — мораторий только на год, а статьи пишутся долго, так что статьи вряд ли станут существенно хуже».

Михаил Фомин не думает, что нововведения сильно повлияют на среднее качество российских научных публикаций. «Сам факт индексации научного журнала в этих базах и раньше не гарантировал высокого качества статьи и даже должных издательских практик у издателей, что подтверждалось непрерывно продолжавшимися скандалами, связанными с исключением “хищнических” журналов из этих баз, и, наоборот, отсутствием в них некоторых всемирно признанных сильных научных журналов. Тем не менее, уровень статей обеспечивается работой самих исследователей и издательскими процессами, такими как двойное слепое рецензирование поступающих к издателю материалов. Такие практики уже значительное время используются во многих российских изданиях, а публикация российскими авторами статей в качественных зарубежных журналах и дальше будет учитываться как результат работы ученых. Формируемая национальная система оценки результативности научных исследований и разработок призвана сохранить объективный характер наукометрического анализа, но при этом предоставлять независимые и неискаженные по политическим мотивам сведения», — пояснил он. По словам издателя, если в России сделать систему с неограниченным, бесплатным и постоянным доступом для исследователей (в отличие от платного и ограниченного доступа, который предлагается Web of Science), это только повысит уровень российских статей.

Но не все настроены так оптимистично. «Очевидно, что качество российских публикаций сильно понизится. По-другому и быть не может, — уверен один из основателей сообщества «Диссернет» Андрей Ростовцев. — Раньше экспертная оценка делегировалась журналам, которые индексируются Web of Science и Scopus. Ее бесплатно за нас выполняли рецензенты. Это огромный ресурс экспертизы, и в России такого объема экспертизы даже близко нет. А что будет без экспертизы — здесь и к гадалке не надо ходить, чтобы ответить на этот вопрос».

Петр Каменский считает, что влияние ситуации на качество российских научных статей будет зависеть от того, как долго она продлится. Сам он продолжит публиковаться, чтобы больше коллег могли читать и обсуждать его работы. «Для ученого важно, чтобы статья стала достоянием научной общественности. Лично мне будет труднее это делать, потому что в настоящий момент я теряю возможность публиковаться в журналах формата Open Access из-за отсутствия возможности заплатить за статью. Остаются журналы, работающие по другой модели, и я буду посылать статьи туда. Это будет дольше и сложнее, но лично я намерен продолжать». Исследователь предполагает, что некоторые его коллеги перестанут публиковаться в зарубежных журналах, но к чему это приведет, пока неясно.

«В российских журналах нет ничего плохого, и, если в них начнет увеличиваться доля хороших статей, это будет только к лучшему. Тогда мы поднимем престиж этих журналов, они станут более узнаваемыми на международной арене. Но я не могу предсказать, как изменится качество статей», — добавляет Каменский. Нерецензируемые журналы к научным он не относит, поскольку научные публикации априори должны подвергаться экспертизе. «Если говорить о повышении качества, то это вопрос сложный и требующий вдумчивого анализа. Но если не углубляться в детали, для этого есть всего две меры. Для начала необходимо, чтобы повысилось качество статей в журналах. Но на одних ученых, которые будут присылать свои блестящие работы в российские журналы, все не удержится. Важно, чтобы у журналов были необходимые финансовые ресурсы. В этом плане очень важна государственная поддержка».

К тому, что содержание российских статей намного важнее того, кто их пишет, склоняется Юрий Клочков, и.о. проректора Санкт-Петербургского политехнического университета Петра Великого. Для журнала на первом месте должна стоять репутация, которая «складывается из того, насколько интересны и полезны для работы публикуемые статьи. Все упирается в качество контента, зависящего от главного редактора, авторов, рецензентов", — уверен он. Чтобы этого добиться, к структуре и содержанию статьи необходимы четкие требования, какой должна быть аннотация, насколько подробно описание методов работы. Критерии должны коснуться и составления списка литературы, и связности и логичности текста. Проводящие такой отбор рецензенты должны иметь мотивацию не просто читать присланный материал, но и давать обратную связь, чтобы автор имел возможность его доработать. Важную роль, по мнению Клочкова, играет и оформление: сайты российских журналов нередко неинформативны, а ориентироваться на них неудобно.

Во многом репутация каждого журнала и качество каждой статьи в них зависит от тех, кто пишет статьи и создает новые издания, отметил Павел Арефьев. «Товарищи авторы, думайте головой, когда подбираете журнал для публикации своей работы. Полезные советы можно найти на страничке "В помощь молодому ученому: где лучше опубликовать свою статью?", — обратился начальник аналитического отдела eLIBRARY.ru к ученым. Учредителям, перед тем как произвести на свет очередное издание, он советует «подумать, нужен ли ваш журнал вообще — и кому, в частности».

«Источник появления слабых журналов очень прост: любая организация может создать себе журнал в надежде, что он станет рейтинговым в РФ, но не любая его может наполнить достаточным количеством приличных статей. Так и формируется эта слабость, — считает Вера Будаева. — Нас заставляют публиковаться в таком журнале с необходимостью "поддерживать и развивать"». Подобным практикам не место в уважаемых международных журналах. Она отмечает, что для развития российских журналов на мировом уровне нужны финансовая поддержка, отлаженная система загрузки и выгрузки и индексирование как способ известности. В противном случае, по ее мнению, «это решение изолирует российскую науку от мировой и не обеспечит соответствие мировым фронтирам. Понятно, что доказывать, что РФ претендует быть в десятке мировых научных лидеров, будет сложно».

Охота на «хищников» в условиях бойкота

Специальных методов борьбы с «мусорными» журналами, по мнению вице-президента РАН, вводить не следует — достаточно не поощрять такие издания и авторов, которые публикуются в них. «Нужно учитывать не любой журнал из РИНЦ или из списка ВАК, а только входящие в RSCI. Это достаточно хорошие журналы, хотя уровень требований к статьям там в среднем ниже, чем в ведущих международных журналах. Журналы за пределами списка RSCI вообще не надо рассматривать в критериях публикационной активности. Статьи в "мусорных журналах" просто не нужно учитывать». Не видит больших рисков роста доли хищнических журналов и Олег Вавилов. «С ними уже как-то научились бороться. Сейчас предложений станет больше, но если кардинально поменять систему наукометрической отчетности, то этот рынок схлопнется сам собой», — предсказывает он.

По словам Андрея Ростовцева, российская наука уже оказались в изоляции от научного сообщества, но из-за даже в условиях системы новых целевых показателей публикационной активности у ведущих ученых сохранится мотивация рассказывать коллегам по всему миру о своих исследованиях. «Практически все журналы продолжают принимать статьи российских авторов, и это очень правильная позиция. Кто раньше публиковался в доброкачественных журналах, те и будут продолжать, для них разницы нет. Есть разница для огромного количества остальных — часть не сможет публиковаться в журналах открытого доступа, потому что не сможет оплатить эту услугу, а огромная часть ринется в мусорные российские журналы, где нет не только хорошей экспертизы, но и рецензирования. За счет вот этого огромного балласта в целом снизится уровень. Но прослойка ученых, которые публиковались в журналах высокого качества, не исчезнет», — отмечает Ростовцев.

«В дальнейшем все будет зависеть от политики Минобрнауки. Мы не знаем, какие критерии будут предъявлены для российских авторов», — считает физик. По его словам, «Диссернет» занимается этим вопросом и готов помочь в выявлении «мусорных» журналов. Однако задача официальной научной политики — не только находить такие издания, но и бороться с ними (напомним, кстати, что у РИНЦ уже есть опыт исключения некачественных журналов).

Рустам Кайбышев, профессор Белгородского государственного национального исследовательского университета, советует России брать пример с Ирана, живущего под санкциями десятки лет, но стремящегося быть частью научного сообщества. Во всем мире публикации иранских ученых «разворачивают», только когда они низкого качества, а не по национальному признаку. «С учетом сложившейся политической ситуации переход к публикации в журналах вместо первого квартиля в Web of Science в российских журналах третьего и четвертого квартилей, а зачастую вообще не входящих ни в какие базы данных, гарантирует поражение в импортозамещении и стагнацию экономического развития нашей страны», — заключает профессор Кайбышев.

Артем Оганов посоветовал не отгораживаться от международного научного сообщества изнутри и приглашать авторов из других стран публиковаться в российских журналах, даже если страна окажется в тотальном научном бойкоте. «У нас с головы корона не упадет, если мы будем приглашать американских, английских ученых», — настаивает химик.

Некоторые представители научного сообщества (особенно преподаватели университетов, социологи и представители нефундаментальных направлений) вместо этого призывают присмотреться к китайской науке, с 2019 года продолжающей свое развитие в условиях «публикационной автраркии». В Китае исчезло требование публиковаться в WoS CC и Scopus, таких ученых перестают материально поощрять, а квартили журналов — учитывать. Однако сторонники такой идеи, подчеркивает Павел Арефьев, забывают, что китайские ученые публикуют в 11-12 раз больше статей, чем отечественные. «Китай с США делали 47% всей мировой публикационной журнальной активности в 2021 году. В 2022 году Китай, вероятнее всего, уже обгонит США по производству журнальных публикаций, разница у Китая с США составляет менее 0.1%. Это для нас значительный публикационный объем, а для Китая это ничего», — подчеркивает Павел Арефьев.

Он рассказал Indicator.Ru о том, что к процветанию мусорных журналов ведут в том числе повышенное внимание к количественной оценке и невыполнимые «научные повинности» педагогов в вузах. «Если в системе оценки научного результата, как производной от научной политики, господствуют количественные показатели публикационного вала, если под публикационную повинность попадают наряду с профессиональными научными сотрудниками, которые по своим служебным обязанностям обязаны воспроизводить науку через публикации (а только так и делается фундаментальная наука), также и вузовские преподаватели педагогического направления, которые сидят в аудиториях по 6-8 часов в день, у которых 1000 и более часов преподавательская нагрузка, тогда врата публикационного рынка распахнуты для мусорных изданий».

Михаил Фомин считает, что, создавая свои наукометрические инструменты, Россия получает шанс наконец-то призвать недобросовестные издания к порядку. «Борьба с некачественными и хищническими российскими научными журналами может только повысить свою эффективность, если ее сконцентрировать в непосредственном круге влияния российского научного сообщества. Влияние на частные зарубежные организации, такие как Elsevier и Clarivate Analytics, являющиеся издателями баз данных Scopus и Web of Science, у ученых только косвенное. Гораздо большее влияние у их советов директоров и акционеров, что как раз и приводит к этим проблемам. При формировании отечественного инструментария с использованием государственных информационных систем (например, на платформе Гостех или платформе Издательства Наука) и формированием общественных советов или советов по этике, указанная борьба может стать гораздо более продуктивной».