Сказать ли истину царям?

«Пока мы ищем под фонарем»

Встречу открыл академик Виктор Васильев, председатель Комиссии по противодействию фальсификации научных исследований РАН. Она завершила первый год работы, причем с первых месяцев ее деятельность привлекала не просто внимание, но и противодействие. Апогеем стала критика комиссии в октябре, когда были опубликованы данные о сомнительных и лженаучных публикациях некоторых кандидатов в академики и члены-корреспонденты РАН. Васильев признался, что ответами на «доносы» члены комиссии были заняты в течение года едва ли не больше, чем всем остальным. Член комиссии и сооснователь «Диссернета» Михаил Гельфанд несколько раз подчеркнул, что эти две организации не равны друг другу, не филиалы друг друга и работают независимо — на этом строили свою критику многие оппоненты комиссии осенью.

Самой масштабной составляющей в конструктивной работе комиссии было взаимодействие с научными журналами, в которых вышли статьи с плагиатом. Чтобы проверить эти факты и отозвать статьи, комиссия контактировала с редакциями 541 журнала, и большинство из них провели экспертизу проблемных статей и в итоге ретрагировали их. Более того, комиссия даже организовала очную встречу с заинтересованными редакторами, где они смогли обсудить сложности рецензирования научных статей в «Вестниках» региональных вузов и обзавелись контактами экспертов.

Помимо статей, низкое качество и плагиат в которых напрямую, как принято считать, мало кому вредят (заимствования в научных работах, как мы знаем, в самой РАН сравнивают с воровством 100 рублей), комиссия успела начать непростую переписку с министерством здравоохранения о том, должны ли результаты экспертизы лекарственных средств публиковаться открыто, и изучение качества судебной экспертизы. Вторую тему комиссия обсудила только однажды, но важности вопроса это не умаляет: в компетентности экспертов, которых привлекают следственные органы, есть большие сомнения. Печальным примером, отметил Васильев, может служить история с арестом директора ФИАН Николая Колачевского, когда приглашенный эксперт написал, что не знает гражданского назначения продаваемых за рубеж стекол. По вопросу открытой публикации результатов клинических испытаний, пояснил Михаил Гельфанд, ведутся затяжные бои, и вряд ли данные по испытаниям прошлых лет будут доступны. Но в рабочую группу по подготовке регламента, в соответствии с которым обращение лекарственных средств на территории Евразийского экономического союза будет регулироваться через несколько лет, эксперты комиссии войдут. Так что есть все основания рассчитывать, что результаты будущих клинических испытаний будут открыты. Неясно только, сколько информации организаторы испытаний будут обязаны раскрывать.

Не менее сложными были трения комиссии с ВАК. Явный конфликт начался с того, что президиум Высшей аттестационной комиссии не стал слушать доклад комиссии РАН о некорректных заимствованиях и фальсификациях в списках литературы в нескольких докторских диссертациях. Поводом стало то, что доклад не прошел установленную регистрацию в Минобрнауки. Стороны обменялись несколькими обвинениями, в ситуацию оказался замешан и РИНЦ: ВАК возмутилась, что из ее базы по рекомендациям комиссии удаляют журналы, уже входящие в перечень изданий для апробации результатов диссертационных исследований. В конце июня по итогам пленума ВАК даже появилась рекомендация не учитывать индексацию в РИНЦ при включении в этот перечень. Но год завершился, тем не менее, прогрессом в отношениях: утвержден регламент взаимодействия ВАК и экспертных комиссий РАН. По нему Комиссия по противодействию фальсификации научных исследований может предлагать своих экспертов для участия в заседаниях президиума ВАК, если они специалисты по обсуждаемой научной области или книжному делу. «В последнее время ВАК стала менять свое отношение к этим вопросам», — оптимистично отметил Васильев. «АнтиРИНЦевский» пункт летних рекомендаций ВАК был переписан в смягченном виде: теперь он рекомендует министерству не отменить пункт об обязательной индексации изданий в РИНЦ, а рассмотреть этот вопрос.

Как Комиссия РАН по противодействию фальсификации научных исследований будет работать дальше? По-прежнему на общественных началах, так что член комиссии и сооснователь «Диссернета» Андрей Заякин предложил заинтересованным стать ее волонтерами. Она остается консультативным органом при РАН с полномочиями только обнародовать какие-либо данные и написать рекомендации для ведомств или издателей. Да, как заметил сооснователь ОНР, заведующий лабораторией института проблем машиноведения РАН Александр Фрадков, по сравнению с работой «Диссернета» комиссия при РАН — шаг к институционализации. Тем не менее ее возможности, подчеркнул академик Васильев, не так велики. И, например, фальсификациями в науке в виде лженаучных публикаций комиссия если и займется, то не в следующем году: «Факт скопированного текста доказать очень просто, а с псевдонаучностью все сложнее… Пока мы ищем под фонарем, и находим достаточно».

Фонды и их экспертиза

Следующей большой темой собрания была работа грантовых фондов. И если доклад о комиссии РАН слушатели восприняли несколько отстраненно, тут интереса у немногочисленной аудитории было гораздо больше. Правда, не на все вопросы нашлись ответы.

Заместитель генерального директора РНФ Андрей Блинов коротко рассказал об автоматизированной системе распределения экспертов по проектам в фонде. «Для научной общественности экспертиза в фондах — черный ящик», — начал он, подчеркнув, что к непониманию приводит закрытость, а РНФ стремится к прозрачности. Информационная система, которую фонд внедрил в этом году, не полностью новая, часть ее элементов координаторы экспертиз применяли всегда, но теперь она полностью автоматизирована. Эксперты распределяются, исходя из их нагрузки, соответствия проектов их научным интересам, которые определяются по кодам классификатора и ключевым словам в описаниях, принадлежности к организациям. В будущем планируется учитывать еще и характерные для специалиста сроки экспертизы и его характерное поведение («добрый» он или «злой полицейский»). Если раньше координатору требовались часы, чтобы подобрать экспертов на проект, не говоря о влиянии, которое он мог оказать при этом на судьбу заявки, теперь машина делает все за день. На качество распределения, судя по сравнению результатов конкурсов 2018 и 2019 годов, автоматизация существенно не повлияла.

Участники собрания, впрочем, остались не слишком впечатлены этими нововведениями. Михаил Гельфанд заметил, что куда важнее формировать профильные экспертные панели по направлениям, чтобы решение о поддержке проекта по молекулярной биологии принимали не шесть биологов разных специализаций, а не меньше дюжины узких специалистов. Сейчас, парировал Блинов, у экспертов есть право расширить секцию, если не хватает компетенций. А вообще этот момент нужно обсуждать в научном сообществе в рамках его самоорганизации, и РНФ открыт для предложений, подчеркнул чиновник.

Немного времени на собрании уделили и вопросу о реорганизации РФФИ. Немного, потому что никто из участников не поделился никакой новой информацией. Вице-президент РАН Алексей Хохлов, который с докладом на собрании выступать не стал, но отвечал на вопросы участников, рассказал, что руководство РАН до сих пор ничего не знает о том, как будут реорганизованы фонды. В целом, заметил он, грантовых фондов должно быть много, сосредотачивать все конкурсы в одном РНФ неправильно. Андрей Блинов не подтвердил, что реорганизация РФФИ якобы сказалась на росте бюджета РНФ: в его программе деятельности на следующие три года новых конкурсов нет, прибавления бюджетных денег не запланировано. «Никакой информации пока нет, а комментировать слухи я не буду», — подытожил Хохлов.

Коллективные возможности

О судьбе РФФИ совет ОНР даже подготовил обращение к председателю правительства, которое подписали около трех тысяч ученых. Но, похоже, такая сетевая активность не свидетельствует о существовании единого научного сообщества в России. По крайней мере, об этом говорят первые результаты исследования, проведенного по поддержанному РФФИ проекту «Цифровые механизмы управления и самоорганизации научного сообщества как необходимые условия научно-технологического прорыва». Их представил социолог из Государственного академического университета гуманитарных наук Артем Космарский. В ходе проекта был проведен онлайн-опрос более трех тысяч российских ученых. На момент доклада не все его данные обработаны, и рассказ базировался больше на результатах фокус-групп и интервью с отдельными научными сотрудниками и администраторами.

Идея проекта отчасти исходила из распространенного утверждения, что организационные решения в российской науке принимаются без участия ученых и без учета их мнения. Авторы исследования предположили, что ученые все-таки хотят эти мнения высказывать и потому среди них будут востребованы цифровые системы самоорганизации. Но первоначальные данные не подтверждают гипотезу: идеи самоорганизации и цифровой демократии в научной среде вызвали резкое отторжение. Оказалось, что ученые в целом скептически относятся к самоуправлению и считают его скорее попыткой повесить на них какой-то тяжелый долг. «Главная обязанность ученых — это работать», именно так проявилась в научном сообществе общероссийская тенденция на деполитизацию. Кроме того, заметны недоверие к коллегам, мнение, что в России нет единого научного сообщества, и нелюбовь к прозрачности и публичности.

Что с этим делать? Поднимать до минимального уровня прозрачность исследований и тех внутренних репутационных правил, по которым ученые оценивают друг друга, и потом уже можно будет думать о самоуправлении, сделал вывод Космарский. Времени на обсуждение этих результатов на собрании не было, но тему продолжило выступление Александра Фрадкова. Он напомнил участникам историю ОНР, созданного, по его словам, чтобы «истину царям с улыбкой говорить». Желающих уделять этому время и силы не так много, что отчасти подтверждает выводы социологов. В течение нескольких лет задаче связи между учеными и администраторами служил Совет по науке при Минобрнауки, но его уже давно не существует, а в самом ОНР чуть более 300 участников, и новые присоединяются медленно. Это можно считать естественным процессом. Например, сотрудник Института проблем химической физики научного центра РАН в Черноголовке Антон Медведев отметил, что требовать массового участия в общественных организациях наивно, на такую деятельность априори готовы только немногочисленные энтузиасты. Но из-за малочисленности ОНР власти игнорируют мнение общества, заметил Фрадков, а если бы участников было больше, может быть, голос организации был бы слышен. Разобщенность проявляется даже между советом ОНР и рядовыми членами общества. Впрочем, более серьезной проблемой сооснователь общества считает недоверие не между учеными, а между учеными и теми, кто управляет наукой.

Член совета ОНР, заведующий лабораторией Института микробиологии имени С. Н. Виноградского ФИЦ «Фундаментальные основы биотехнологии» РАН Андрей Летаров предположил, что для снижения недоверия и большей эффективности работы требуется сменить формат работы общества. По его мнению, если посвящать больше времени не реакции на угрозы обращениями совета ОНР, а разработке своих инициатив, у ученых есть шанс быть услышанными: хотя бы потому, что в этом случае никому не нужно будет признавать свои ошибки. Смена формата предполагает, что у членов совета организации должно быть право не высказываться по поводу каких-то ошибочных решений властей, «идиотизма и мерзостей». Ведь переписка по любому из обращений ОНР занимает массу времени, и ее трудно будет сочетать с работой по созданию каких-то разумных инициатив от имени ученых.

Противоположную точку зрения высказал Михаил Гельфанд. По его воспоминаниям, проекты и решения писались десять лет назад в романтические времена форума Scientific.ru, но это ничем не кончилось. Как показывает жизненный опыт, отметил ученый, положительные инициативы ученых нужны кому-то во власти только тогда, когда они отвечают на уже существующую заинтересованность обладающих полномочиями людей. Сегодня такая заинтересованность есть у руководства РАН, но ее нет у министерства, а «угадывать, с каким настроением проснулся сегодня Андрей Александрович (Фурсенко — прим. Indicator.Ru) и какие проекты мы ему можем под это настроение предложить, — бесполезно». Более эффективным если не с точки зрения влияния на решения властей, то для вовлечения коллег вариантом Гельфанд по-прежнему считает консолидированные выступления в ответ на какие-либо критические ситуации. Выйти из режима «физиологической реакции» сложно в том числе и потому, что при обсуждении программ и проектов скорее возникнут политические разногласия внутри общества, ведь дружить против кого-то всегда проще, чем выстраивать общую позицию.

Обсуждение будущих форматов работы ОНР продолжается и еще будет продолжаться на сайте организации. На самом собрании было явно недостаточно участников для принятия решений, кроме того, в ОНР много членов из удаленных от Москвы регионов (насколько они активны — другой вопрос). Однако если судить по реакции на собрании, члены общества считают обращения ОНР в режиме «физиологической реакции» важным, но все же недостаточным делом. Промежуточный между позициями Летарова и Гельфанда modus vivendi предложил член совета общества, начальник лаборатории НИЦ «Курчатовский институт» Сергей Шишкин: наряду с выступлениями по острым вопросам организовывать и постоянные дискуссии среди ученых по важным проблемам организации науки. До сих пор у ОНР существовала только закрытая группа в Facebook, но эту деятельность надо расширять, отметил он. Может быть, это поможет привлечь к общественной работе и активную молодежь. Словом, несмотря на все выводы о гражданской инертности ученых, ОНР настроено вырасти из точки самоорганизации в постоянно действующее сообщество.

Понравился материал? Добавьте Indicator.Ru в «Мои источники» Яндекс.Новостей и читайте нас чаще.

Подписывайтесь на Indicator.Ru в соцсетях: Facebook, ВКонтакте, Twitter, Telegram, Одноклассники.