История исчезнувшей империи. Покорение Севера

Возникнув на обломках великой Римской империи, Византия на протяжении своей более чем тысячелетней истории была ареной постоянных вторжений, осад и войн. Каким образом Византийская империя, которой некогда принадлежало полмира, несмотря на все потрясения, просуществовала поразительно долго и почему в конце концов исчезла почти бесследно, словно растворилась? О том, как зародилась, правила миром и погибла Византия, а также какое наследие оставила современному миру, рассказывает британский историк Джонатан Харрис. Indicator.Ru публикует отрывок из его книги, которая вышла недавно в издательстве «Альпина нон-фикшн».

[Русы ] грязнейшие из творений Аллаха… Они не моют своих рук после еды, но они, как блуждающие ослы.

Ибн Фалдан, арабский путешественник (922 г.)

Вторник 18 июня 860 года начался для жителей Константинополя как любой другой день. Императора и его главных советников не было в столице. Вместе с войском они переправились через Босфор и двинулись на Восток, в Малую Азию, отражать набег арабов. Никаких вестей или предупреждений о других угрозах не поступало, и казалось совершенно безопасным оставить город на эпарха (градоначальника) и небольшой гарнизон. В бухте Золотой Рог, как обычно, кипела жизнь: у пристани толпились купеческие галеры со всех уголков Средиземноморья. Вдруг все увидели дым, поднимавшийся над морем на востоке: что-то горело в проливе Босфор и на Принцевых островах в Мраморном море. Те, кто поднялся на городскую стену, смотрящую на море, чтобы выяснить, что происходит, с ужасом увидели флот из 200 кораблей, курсирующих вдоль азиатского берега. С них на сушу сходили вооруженные люди и нападали на разбросанные там беззащитные поселения. Сам Константинополь, окруженный стенами, был в безопасности, но в отсутствие армии невозможно было ничего сделать, чтобы помешать пришлым разграбить пригороды. К императору отправили гонцов, а после этого единственным, что оставалось, была молитва. Толпы собрались в западной части города у Влахернской церкви Богородицы, где размещалась драгоценная реликвия, риза Богородицы, которая, по преданию, в 626 году помогла спастись от аваров. На город опустилась тьма, но на расстоянии были видны огни. На следующий день к толпе молящихся присоединился сам патриарх Константинопольский Фотий . Он распорядился вынести покров Богородицы из церкви и процессией обойти с ним городские стены в сопровождении гимнов и литаний. К концу дня, когда святыню вернули в церковь, корабли исчезли так же внезапно, как появились.

Когда группы разведчиков осторожно вышли за пределы укреплений, стали ясны масштабы резни. Трупы были повсюду, писал Фотий:

Но кто устроил эту резню? Это не были старые враги, арабы, так как флот пришел с севера, а не с юга. Это был, как писал Фотий, «неименитый» народ, на который прежде обращали мало внимания. Во всяком случае в Византии. В Европе-то его знали очень хорошо. На Константинополь напали те же люди, которые в течение многих лет сеяли хаос на побережьях Англии, Франции и Ирландии, — скандинавские викинги.

В начале века, в то время как датчане и норвежцы отправились в своих ладьях на Запад, шведы пошли на Восток, пересекли Балтийское море и, пройдя еще много по суше, основали город Новгород. Они называли себя «росами», что, возможно, происходило от скандинавского слова «гребцы». От этого наименования пошло их более позднее название — русы, или русские. Из Новгорода они двинулись на юго-запад, по Днепру спустились к стоящему на холме городу Киеву, где создали другое свое постоянное поселение, правя местными славянами и постепенно смешиваясь с ними и перенимая их язык. Именно русы из Киева напали на Константинополь летом 860 года.

Византийцы были захвачены врасплох не потому, что они не подозревали о существовании русских. В течение нескольких десятилетий эти свирепые воины плавали вниз по Днепру к Черному морю, а оттуда в Византию. Поначалу, однако, их намерения не были враждебными: они приезжали в Константинополь торговать. Весной привозили воск, мед, янтарь и меха, а осенью их корабли уходили, груженные дорогими шелками и специями. Почему они вдруг решили напасть на Константинополь, мы уже никогда не узнаем. Возможно, возник какой-то спор за право торговли или из-за таможенных пошлин, а может, они успели заметить, что поселения на берегах Босфора совершенно не защищены. Что бы ни спровоцировало нападение, оно оказалось для его жертв полной неожиданностью.

Теперь византийцы вынуждены были считаться с угрозой с севера, с востока и запада и переосмыслить всю свою оборонительную стратегию. С тех пор как в 622 году Ираклий принял решение сосредоточить свои силы против персов, византийские императоры уделяли больше всего внимания самой, как казалось, серьезной угрозе с востока. Ведь там им приходилось противостоять обширной и мощной империи — сначала Сасанидской Персии, а затем Исламскому халифату. Осады 674–678 и 717–718 годов угрожали не только Константинополю, но и существованию империи в целом. При этом на западе византийская территория граничила с землями славян, которые, освободившись от аварского господства, заняли южную часть Балканского полуострова и не стремились к дальнейшей экспансии. Находившееся севернее Болгарское царство было более агрессивным, однако после поражений, которые оно понесло от проклинаемого, но очень эффективного императора Константина V, перестало быть такой серьезной угрозой. И хотя славяне продвинулись далеко на юг, заняв Пелопоннес, византийцы сохранили свое присутствие в этом регионе в укрепленных городах, таких как Салоники, Афины и Монемвасия. Более того, на протяжении VIII века казалось, что они смогут вернуть большинство из утраченного на Балканах, о чем в восточных провинциях невозможно было даже думать.

В конце VIII — начале IX века военные экспедиции отправлялись во Фракию, Македонию и Фессалию, и войска византийцев доходили до самого Пелопоннеса. Славянские племена не смогли оказать им согласованное сопротивление и в конечном итоге были вынуждены признать над собой власть императора. К 850 году вся территория современной Греции была под властью Византии, так что земли империи простирались теперь от Константинополя до Пелопоннеса. Чтобы населить эту область, из Южной Италии привезли грекоговорящих поселенцев, и постепенно греческий сменил здесь славянские языки. В авангарде этого почти бескровного завоевания были отшельники и монахи, а не солдаты. Они бродили по отдаленным горным районам Пелопоннеса в качестве странствующих проповедников, обращая в христианство последние изолированные поселения славян. В свете этих успехов казалось, что с Запада не стоит ждать таких угроз, как с Востока.

Однако в IX веке картина мира изменилась. Угроза с Востока стала ослабевать. В халифате Аббасидов нарастали внутренние проблемы, и набеги в Малую Азию совершались все реже. Уничтожение арабской армии в битве при Посоне в 863 году показало, что теперь византийцы могли дать арабам отпор, и к концу IX века между Византией и халифатом был достигнут некий модус вивенди. Приграничные рейды и пиратские нападения еще случались. В 820-х годах арабские войска высадились на Крите и Сицилии и в конечном счете завоевали оба острова. В 904 году арабский флот захватил и разграбил Салоники. Но эти потери не угрожали существованию Византии, как во времена Великой арабской осады Константинополя. На фоне усиления безопасности на Востоке поражение 860 года продемонстрировало появление новой угрозы с другой стороны.

За полвека до этого еще более серьезное поражение Византия потерпела от болгар. Вернув в состав империи южную часть Балканского полуострова, византийцы вполне могли рассчитывать на то, что им удастся сделать то же самое на севере и вновь отодвинуть границу к Дунаю. Поэтому, когда болгарский каган Крум вторгся на их территорию и захватил византийскую крепость Сердика, император Никифор I (правил в 802–811 гг.) решил дать жесткий отпор. В мае 811 года он пришел на земли Болгарского царства с огромной армией, в состав которой входили и тагмата, и солдаты из фем Малой Азии. Видя численное превосходство противника, Крум отправил послов просить о мире, но Никифор был настолько уверен в победе, что отверг их предложение. В июле вторжение продолжилось. Византийская армия дошла до Плиски, подавив всякое сопротивление, захватила город и уничтожила гарнизон. Деревянный дворец Крума был захвачен нетронутым, и в нем обнаружились многие сокровища, которые Никифор раздал своим солдатам. Затем дворец и город сожгли, и армия Никифора двинулась на юг, чтобы отвоевать Сердику. Для это- го, однако, надо было преодолеть Балканские горы и пройти через местность, которая давала преимущество защитникам.

Когда медленно двигавшаяся колонна византийцев пробиралась через ущелье, передовой отряд к своему ужасу обнаружил, что выход завален стволами деревьев, перекрыт частоколом и удерживается болгарами. Как потом выяснилось, другая часть болгарского войска закрыла второй выход из ущелья. Какое-то время солдаты еще не догадывались о том, что оказались в ловушке, а офицеры были уверены, что эта новость не распространится. Войско разбило в ущелье лагерь и два дня дожидалось, какой следующий ход сделает Крум. В последнюю ночь болгары устроили страшный грохот, угрожающе стуча мечами по щитам, и, услышав в темноте эти звуки, солдаты поняли, что окружены значительными силами, и чувство ужаса и обреченности охватило их. На рассвете следующего дня болгары напали на византийский лагерь. Очень скоро император и многие его старшие советники были убиты, и сражение превратилось в бойню. Византийская армия была раздроблена, каждый пытался спастись сам. Некоторые пробовали прорваться через заграждения, где болгары не оставили воинов — все участвовали в нападении на лагерь. Пробираться через поваленные стволы и ветви деревьев было трудно, и спасающиеся бегством солдаты подожгли их. Но те, кому удавалось пробраться через расчищенные огнем участки, падали в ров, оказавшийся за заграждением, и там многие сгорели или были задавлены теми, кто падал сверху. Сыну Никифора Ставракию удалось скрыться, но он был так тяжело ранен, что через полгода умер. А тысячи его товарищей так и не выбрались из ущелья.

Когда все было кончено, Крум приказал разыскать тело императора и отрезать ему голову. Ее насадили на кол и пронесли по кругу, чтобы все могли видеть ее. Позже из черепа Крум сделал чашу, украшенную серебром, и пил из нее на пирах.

Уничтожение армии в Балканских горах было не менее серьезным поражением, чем то, что византийцы потерпели под Адрианополем в 378 году, и в краткосрочной перспективе оно привело к новому витку иконоборчества: в панике император постарался смягчить гнев Божий, вызванный, как он решил, идолопоклонством византийцев. В долгосрочной же перспективе это заставило византийцев задуматься над тем, как сдерживать угрозу с севера, — то же произошло позже, в 860 году, после нападения русов. К новым врагам надо было применить ту же тактику, которая уже не раз спасала империю в прошлом. Как и всегда, первой реакцией на поражение было укрыться за неприступными стенами Константинополя.

Разбив в 811 году византийскую армию, Крум смог беспрепятственно дойти до Фракии, но его продвижение остановилось, когда перед ним встали стены византийской столицы. Тут ему пришлось довольствоваться грабежом окрестностей города.

В последний раз, в 814 году, он пришел хорошо подготовленным, собрав 10 000 волов, чтобы тащить множество осадных машин и катапульт. У него были даже тысячи повозок, покрытых огнестойкими железными пластинами на случай, если византийцы решат использовать «греческий огонь». На этот раз, однако, осадные орудия так и не были пущены в дело. Крум как раз наблюдал за подготовкой к осаде, когда неожиданно у него изо рта, носа и ушей хлынула кровь. Это было внутреннее кровоизлияние. Он упал на землю замертво, и его лишившаяся предводителя армия поспешно отступила.

Удача и мощные стены Константинополя спасли византийцев и от русов в 860 году, но они понимали, что нельзя бесконечно полагаться только на крепость стен и Божью помощь. Требовалось заключить соглашения, которые заставили бы неприятеля прекратить нападения, и у византийцев было что предложить: золотые монеты и торговые привилегии на международных рынках Константинополя. И болгарские, и русские купцы привозили в византийскую столицу свои товары, и обещание снизить ставки таможенной пошлины было мощным инструментом торга. Благодаря ему в 816 году удалось заключить с новым болгарским ханом Омуртагом мирный договор на много лет. Но усадить за стол переговоров русов оказалось куда сложнее. Около 907 года они вновь напали на Константинополь. Под предводительством князя Олега , который объединил под своей властью Киев и Новгород, их флот прошел по Босфору, поджигая церкви, монастыри и поселения, встречавшиеся ему по пути. Только в 911 году удалось, наконец, заключить с русскими договор, причем на чрезвычайно выгодных для них условиях. Русские купцы были освобождены от уплаты обычной 10-процентной таможенной пошлины на все товары, ввозимые и вывозимые из Золотого Рога. Кроме того, им было отведено специальное место проживания в предместье, в квартале Святого Маманта, расположенном на европейском берегу Босфора, к северу от Золотого Рога. Там на шесть месяцев в году им предоставлялось бесплатное жилье и, как было указано в договоре, возможность мыться в банях, сколько захотят. Тем не менее настороженность, с которой византийцы относились к своим торговым партнерам, отразилась в другой статье договора. Русским было разрешено въезжать в сам Константинополь только через одни ворота, без оружия, в количестве не более 50 человек одновременно и в сопровождении императорского чиновника.

Столь щедрые условия договора были чрезвычайной мерой, и византийцы ждали, когда их можно будет пересмотреть. В случае с русскими это удалось в 941 году, когда князь Игорь решил вернуться к старому и напасть на Константинополь с моря. Как и в 860 и в 907 годах, был выбран подходящий момент: византийская армия и флот находились в другом месте, и оставалось всего лишь 15 ветхих кораблей, стоявших на верфи в бухте Золотой Рог. Их спешно отремонтировали и подготовили к бою. Когда суда русов встали на якорь, а их команды высадились на берег, византийские корабли вышли в море и начали обстреливать их «греческим огнем». Орудия для его метания были размещены не только на носу, но и на корме, и по обоим бортам. Один за другим вражеские корабли загорались, люди прыгали с них за борт, спасаясь от огня. Игорь отдал приказ, чтобы его ладья уходила на север.

Неглубокая осадка позволяла ей держаться близко к берегу и таким образом избежать преследования. Но большинство русских не смогли пойти за ним, так как оказались отрезаны, и укрылись на азиатском берегу, где несколько месяцев спустя их добила вернувшаяся византийская армия. Теперь договор можно было пересмотреть, и в 944 году охладившие свой пыл русские согласились на это, потеряв освобождение от уплаты таможенных пошлин.

Поскольку неравноправные договоры были лишь временным средством, византийцы постоянно искали союзников, которым можно было бы заплатить и держать в резерве для нападения на болгар и русских, если в этом возникнет необходимость. В случае с болгарами лучшими кандидатами на эту роль были народы, жившие к западу и северу от них и опасавшиеся быть захваченными своими соседями, — сербы, хорваты и венгры. Против русских можно было мобилизовать старых друзей византийцев — хазаров: через несколько месяцев после нападения 860 года к ним отправилось посольство, чтобы заключить соответствующее соглашение. Наконец, идеальным союзником против обоих государств был еще один тюркский народ, который мигрировал на запад по степям Азии, — печенеги. Их земли тянулись по обоим берегам Днепра, и они могли как ударить по северной границе Болгарии, так и отрезать русским выход к Черному морю. Каждый год хану печенегов делали «подношения» в виде золотых слитков, чтобы купить его верность и готовность в случае необходимости взяться за оружие.

Те же тактики долгое время применялись для нейтрализации угрозы со стороны арабов. Стены Константинополя спасли город в 674–678 и 717–718 годах, но, кроме того, от халифата удавалось откупаться выплатами ежегодной дани. Заключали с арабами и торговые соглашения, и специально для арабских купцов в Константинополе была построена мечеть. На протяжении многих поколений альянс с хазарами на севере создавал противовес халифату. Однако в 850-х и 860-х годах кое-кто в Константинополе начал задумываться о принципиальных различиях между врагами империи на востоке, на западе и на севере. Благодаря этим различиям к последним можно было найти иной подход. Среди тех, кто так считал, был человек, который, будучи в сане патриарха, стал свидетелем нападения русов на Константинополь в 860 году, — Фотий.

Подписывайтесь на Indicator.Ru в соцсетях: Facebook, ВКонтакте, Twitter, Telegram.