Медицина будущего, или «Оцифруем бардак за неизвестную, но громадную сумму»

Медицина будущего — цифровая медицина. Но понимают ли основные игроки (государство, бизнес, инноваторы и наука), что стоит за этим понятием? Будет ли польза от нового агентства цифровой медицины? Смогут ли развивать здравоохранение будущего сегодняшние студенты? Об этом в своей колонке рассуждает историк медицины и научный журналист Алексей Паевский.

На Российском инвестиционном форуме в Сочи, прошедшем в феврале этого года, состоялась панельная дискуссия «Цифровизация здравоохранения – от вложений к спасенным жизням», которую модерировал спецпредставитель президента России по вопросам цифрового и технологического развития Дмитрий Песков. В мероприятии приняли участие представители Министерства здравоохранения, бизнеса, российской медицинской науки. Обычно панельная дискуссия — унылая штука. Все говорят, соглашаясь друг с другом, и чем позже выступает спикер, тем меньше ему остается и возможностей сказать что-то новое, и зрителей, которым надоедает слушать в шестой раз, например, мантру про инновации или цифровизацию.

На РИФ аудитории повезло с модератором, который привык сам выступать в роли спикера. Во вступительном слове он сходу «наехал» (безусловно, это оценочное суждение, но, на мой взгляд, абсолютно по делу) на тех, кто занимался цифровизацией медицины раньше. «В 2011 году государство обещало цифровизировать здравоохранение к 2018 году. До этого обещало сделать то же самое еще раньше. Федеральных средств потрачено неизвестное, но громадное количество, и сейчас мы заходим на новый круг. В майском указе президента перед нами поставлены очень высокие цели развития, у них есть серьезные интегрированные показатели, особенно по продолжительности жизни. И достичь их без подлинных изменений невозможно», — заявил Песков.

Что ж, в очередной раз заходить в очередную профанацию действительно преступно, потому что нам нужно спасать жизни, а не осваивать вложения. (Непривычно слышать такое от чиновника в адрес чиновников).

Итак, у нас есть четыре игрока — государство, инновационный фонд, медицина, большой бизнес — и четыре сценария цифровизации.

1. Самый простой способ — поступать по принципу «у нас сегодня бардак, но мы оцифруем этот бардак, и нам станет хорошо». Но специалисты в области IT знают: если оцифровать бардак, то получится оцифрованный бардак. Тем не менее, это тоже достойная цель — создать единую систему хранения карт пациентов.

2. Научиться принимать врачебные решения на основании данных. В этом случае надо понять, что это за данные, как мы их используем и как храним.

3. Чтобы что-то решать, нужно разобраться со статистикой — иначе придется, цитируя министра здравоохранения, «корригировать свой речевой аппарат». Разобраться, сколько у нас больных, чем именно они болеют… И только тогда мы получим право выбирать между первым сценарием и вторым.

4. Есть и четвертый сценарий, в который инвестируют многие. У нас есть «превенция», у нас есть «предикция», у нас есть мобильные приложения. Давайте каждый на свой смартфон поставит приложение, затем к нему «подцепят» финансовые механизмы. Так мы будем стимулировать человека постоянно загружать свои данные и благодаря механизму обратной связи будем учить его управлять собственным здоровьем на протяжении всей жизни.

Песков задал простые правила дискуссии: каждому спикеру дается по три минуты, и «если вы выберете все четыре сценария — вы соврете».

Итак, что же скажут наши гости?

Елена Бойко, заместитель министра здравоохранения

Буду честен — в миру обычно считается, что это в Агентстве стратегических инициатив говорят пустые слова, главное — покрасивее высказаться и почаще говорить «цифровизация». Другой вопрос — насколько это оправданно и насколько близок миф цифровизации к реальности. Но здесь Минздрав был недосягаем, и даже миф об АСИ померк. Бойко начала с фразы: «Мне для выступления достаточно будет четырех слов — "перестройка процессов и инновации"». Правда, потом она проговорила еще пять минут. И вот четыре ее тезиса, которые следует изложить.

Первое: «Мы не собираемся оцифровывать бардак. Мы проанализируем всю основную систему организации здравоохранения, и после этого анализа будем оцифровывать, внедрять инновации, которые позволят нам трансформировать систему здравоохранения».

Второе — программное обеспечение. Нужно выводить на поле новых игроков — медицинских аналитиков и кибернетиков —и создавать софт для цифровой медицины. Минздрав уже выпустил требования к этим системам.

Третье — единые стандарты. Цифровой контур — это совокупность процессов, инфраструктуры, участников системы здравоохранения и других отраслей, которые потребляют или поставляют информацию в рамках системы здравоохранения. Эти единые стандарты пока что находятся в зачаточном состоянии, при этом цифровой контур не должен быть регулятором или коммерческой IT-отраслью. Так что нам предстоит создать на площадке Минздрава некое агентство.

Четвертое — инновации. Минздрав делает ставку на новые технологии. Задел на будущее был заявлен в законе об информационных технологиях в медицине. Уже разрешено дистанционное наблюдение за здоровьем пациента, и теперь необходимо проанализировать, как встроятся устройства, которые позволяют осуществлять такое наблюдение, в систему здравоохранения. По тому, насколько глубоко она изменится, Минздрав поймет, насколько глобальные изменения придется вносить дальше. К примеру, планируется использование собранных данных для систем машинного обучения, которое будет помогать врачу принимать решения.

Резюме: ничего не понятно, но будет создана еще одна сущность — агентство, которое будет аффилировано с каким-то институтом Минздрава. Будет потрачено еще одно «неизвестное, но громадное количество средств». Майские указы выполнить точно не успеют.

Кирилл Каем, вице-президент фонда «Сколково»

Если бы на панельных дискуссиях все выступали так — быстро, четко, структурированно. Каем убежден, что в долгосрочной перспективе будущее — за четвертым сценарием Пескова, когда человек максимально отвечает за свое здоровье. Однако в свете майских указов, когда продолжительность жизни с 73 до 78 лет надо поднять за пять лет, это не тот инструментарий, который сработает.

Сейчас задачу, поставленную президентом, без простого улучшения качества медицинской помощи и ее доступности решить нельзя (это можно было бы назвать капитанством Очевидность, но, видимо, Минздраву даже это непонятно). Если же возвращаться к технологиям, то здесь нужно то, что позволит решать эти две задачи. В разрезе доступности регулятор уже сделал главное — принял закон о телемедицине. Ну а второе — нужно пользоваться главным козырем советской медицины, диспансеризацией, «смешав» ее с современными цифровыми технологиями, которые позволят еще больше повысить эффективность процесса. Однако майские указы не ограничиваются пятью годами, и нужно думать о решениях, которые нацелены на будущее. Среди них — единая платформа медицинских данных и вопрос генетической паспортизации населения.

Резюме: да.

Симон Мацкеплишвили, кардиолог, член-корреспондент РАН

Безусловно выдающийся врач внес свои штрихи в портрет цифровой медицины. Например, сейчас появился «доктор Яндекс», и пациент уже приносит с собой к врачу много негатива. Они уже «все знают» — и это тоже часть цифрового поля, в котором придется жить (в США консультирует «доктор Google» – мои знакомые врачи уже воют).

Косвенные данные тоже важны для создания цифровой медицины. Например, простой анализ геотегов поисковых запросов может помочь выявлять очаги вирусных заболеваний; машинное обучение в США уже позволяет на десятки процентов снизить смертность от послеоперационных сердечно-сосудистых заболеваний, прогнозируя, какой из пациентов будет самым «рисковым» после выписки.

Система принятия врачебных решений, основанная на машинном обучении, поможет хоть как-то исправить огромный недостаток — ужасное образование массы врачей, которые сами не в состоянии поставить верный диагноз (на самом деле это огромная глыба в огород Минздрава. Увы, медицинское образование в целом в стране действительно ужасно, и нужно помнить, что именно эти люди, которых порой учат по учебникам 1970-х годов, будут делать цифровую медицину XXI века через пять лет).

Резюме: прекрасное дополнение.

Марк Завадский, руководитель дирекции развития цифрового бизнеса Сбербанка

Большой бизнес, что тут сказать. По словам Завадского, Сбербанк интересует только медицина в цифровом варианте — то, что главный покупатель аналитиков данных в нашей стране может сделать для перевода медицины в цифровой вид. Сбербанку как бизнесу важно увеличение продолжительности жизни населения страны, причем в активной форме. Дольше живут — больше ипотек, кредитов и так далее.

Из предложенных Дмитрием Песковым сценариев Сбербанк выступает за четвертый вариант с расширением до «увеличения спроса на цифровую медицину». Поэтому большую роль будет играть и популяризация самой цифровой медицины — люди пока что не знают о ней.

Тем не менее, Сбербанк ставит на все четыре сценария, поскольку для бизнеса это венчурные инвестиции. «Мы ставим понемногу на все, и ждем, что выстрелит», — резюмировал Завадский.

Резюме: выбрал четыре сценария сразу, но не соврал.

Аркадий Столпнер, медицинский центр МИБС

Создатель современной сети МРТ-центров, построивший первый в стране коммерческий центр протонной терапии, — до мозга костей практик, который, естественно, в курсе всех методик цифровой медицины в отношении обработки изображений и помощи в постановке диагноза. И главная его мысль была практической.

«Единственное, что мы можем сделать на горизонте шести лет, это создание истинно электронной истории болезни. "Настоящая" история болезни — это когда любой авторизованный доктор может в один клик увидеть весь анамнез пациента и все то, что происходило с его здоровьем. Все остальное вертится вокруг этой истории болезни — и большие медицинские данные, которые можно будет извлекать из этого массива, и обучение врачей, и искусственный интеллект, и принятие решений», — коротко и предельно ясно.

Резюме: грустно, но именно это — то, что действительно можно успеть за шесть лет.

Что в итоге? Хуже всех понимает, что такое цифровая медицина, увы, Минздрав, несмотря на молодость его замминистра. Хотя, очень вероятно, здесь сказывается тяжелое наследство предшественников.

К сожалению, пока что молодость не гарантирует ни ясности мышления, ни отсутствия чиновничьего языка, ни понимания того, что создание агентства по цифровой медицине приведет к появлению не цифрового здравоохранения, а — внезапно — агентства по цифровой медицине.

Поэтому нужно сплавить современные цифровые возможности с громадным практическим опытом реально работающих специалистов по медицине типа Аркадия Столпнера и специалистов по инновациям (а не по разговору об инновациях) типа Кирилла Каема. Тогда можно действительно успеть. Хочется же все-таки жить дольше 80 лет — и не в цифрах на бумаге.

Понравился материал? Добавьте Indicator.Ru в «Мои источники» Яндекс.Новостей и читайте нас чаще.

Подписывайтесь на Indicator.Ru в соцсетях: Facebook, ВКонтакте, Twitter, Telegram, Одноклассники.