Нобелевские лауреаты. Питер Медавар

Как провалившийся эксперимент привел к Нобелевской премии, как биолог стал философом и не стал музыковедом и за что Питер Медавар получил последнюю в жизни награду, рассказывает наш очередной выпуск рубрики «Как получить Нобелевку».

Сэр Питер Брайан Медавар

Родился 28 февраля 1915 года, Петрополис, штат Рио-де-Жанейро, Бразилия

Умер 2 октября 1987 года, Лондон, Великобритания

Нобелевская премия 1960 года по физиологии и медицине (1/2 премии, совместно с Фрэнком Бернетом). Формулировка Нобелевского комитета: «За открытие искусственной иммунной толерантности (for discovery of acquired immunological tolerance)».

Так случилось, что наш герой уже с рождения отчасти исполнил мечту Остапа Бендера – попал в Рио-де-Жанейро. Правда, не в город, а в штат, зато Питер Медавар родился в бывшей фактической столице бразильских императоров. В Петрополисе и поныне установлена статуя императора Педро II.

Отец Питера, Николас Агнатиус Медавар, был гражданином Бразилии, но выходцем из Ливана (он родился в городе Джунии, что в 10 километрах от Бейрута). Зато мать, Эдит Мьюрел Даулинг, была британкой. И когда мальчику было всего четыре года, семья переехала в Лондон. Там Медавар останется на всю жизнь. И, видимо, связать свою жизнь с науками о живом он решил однозначно и сразу. Получив среднее образование в Мальборо-колледже, он в 1932 г. поступает в Модлин-колледж Оксфордского университета. Впрочем, есть некоторые данные, что лет в 15 он серьезно интересовался историей музыки: в 1930 году вышла статья, посвященная музыке Мейстейзингеров, подписанная П. Б. Медаваром, – и сейчас считается, что это были опыты нашего героя в музыковедении.

Ранние исследования Медавара были посвящены периферическим нервам, однако с началом Второй мировой войны он обратился к трансплантации кожи. Это неудивительно: он работал в ожоговом отделении Королевского госпиталя в Глазго. Туда поступали тяжелые больные, которых спасали при помощи антибиотиков и переливания крови – но уродливые рубцы оставались навсегда. Поэтому Медавар стал разрабатывать способ трансплантации кожи. Пересадка чужой кожи приводила к отторжению, и Медавар разрабатывал способ использовать собственную кожу пациентов. Например, из живых клеток кожи приготовлялось своеобразная кашица, которая либо сразу накладывалась на рану, либо замораживалась, нарезалась тонкими срезами и помещалась на ожог. Правда, рубцы оставались. Но именно пересадка кожи привела нашего героя к Нобелевской премии.

В прошлом материале, посвященном коллеге Медавара по Нобелевской премии 1960 года, мы уже рассказали предысторию вопроса, связанного с проблемой: почему иммунитет не нападает на собственные клетки, а клетки другого организма – даже того же вида – уничтожает. И теорию Бернета, которая объясняла эти факты.

Идея Фрэнка Бернета состояла в том, что мы не вырабатываем антитела ко всем веществам, которые попадают в организм на ранних стадиях развития, и что такой ранний контакт играет ключевую роль в самораспознавании и толерантности к собственным белкам. Бернет попытался вызвать искусственную иммунную толерантность у курицы, воздействуя на эмбрион определенными антигенами. Но у него не получилось. Получилось у Медавара – и, пожалуй, случайно. В 1945 году в журнале Science вышла статья Рея Оуэна, которая показала, что у телят-близнецов (это редкий, но регулярно встречающийся случай) в крови сохраняются эритроциты друг друга – то есть сразу две группы крови. Это было возможно только тогда, когда обмен кровью происходил еще в утробе матери, и у новорожденных иммунный ответ на чужую кровь не возникал. Так был открыт первый случай химеризма, но Оуэн не совсем понял, что открыл.

Прошло несколько лет. Медавар и Руперт Биллинхем снова занялись изучением телят-близнецов. Дизиготных – то есть родившихся из двух оплодотворенных яйцеклеток и обладающих разным генотипом. Собственно говоря, молодые ученые выполняли задание генетика Хью Дональда. Дональд хотел придумать метод, при помощи которого можно отличить монозиготных («однояйцевых») близнецов от дизиготных («разнояйцевых»). Идея Медавара была проста: раз при трансплантации существует иммунный ответ, мы берем по лоскуту кожи от телят, и пересаживаем его друг другу. Есть ответ, есть отторжение – телята дизиготные, нет – монозиготные.

В общем, задание Дональда они провалили. Трансплантаты прекрасно приживались даже у разнополых телят, то есть заведомо разнояйцевых. Тест не получился. Но именно тут пригодились начитанность Медавара и его гений. Он вспомнил статью Оуэна и показал, что если провести такую «младенческую» трансплантацию, то в течение всей жизни от одного теленка можно будет пересадить орган другому без отторжения. Потом последовала серия экспериментов на мышах, которая показала, что адаптируется именно организм хозяина, а не трансплантат. При этом органы других доноров он продолжает отторгать.

Так была подтверждена теория Бернета, а трансплантология получила первые теоретические основы. Проваленный эксперимент обернулся для Медавара Нобелевской премией, после которой он продолжил свои работы в области трансплантологии.

Свен Гард из Каролинского института в приветственной речи нобелиатам так рассказал о вкладе Медавара и Бернета: «Они открыли новую главу в истории экспериментальной биологии, неопровержимо доказав возможность прямого изучения иммунологически активных тканей, что в свою очередь создало условия для дальнейшего проникновения в загадку природы иммунитета и таких нарушений иммунного процесса, которые приводят к развитию серьезных заболеваний».

Помимо трансплантологии, Медавар занимался онкологией, продолжал работать в организации науки и медицины (был главой Британского трансплантологического общества, а сейчас эта организация вручает медаль Медавара за выдающиеся работы в области пересадки органов). Кроме этого – редкий случай в науке – сэр Питер Медавар (с 1965 года он рыцарь) проявил себя как талантливейший и оригинальный философ, написав большое количество статей, книг и эссе. Он даже осмелился написать эссе с критикой знаменитой книги Пьера Тейяра де Шардена «Феномен человека». Но и это еще не все!

…В год своей смерти Медавар был удостоен еще одной награды, быть может, не столь существенной в денежном эквиваленте (к серебряной медали прилагается «всего» две с половиной тысячи фунтов), но очень важной в его жизни – и жизни общества. В 1987 году всего второй раз в истории была вручена премия Майкла Фарадея, которая присуждается организацией, официально носящей название «Лондонское королевское общество по развитию знаний о природе», но сплошь и рядом именуемой просто «Королевское общество». Это британский аналог нашей Академии наук, а точнее – наоборот, ведь Royal Society появилось еще в 1660 году. Одно из старейших научных обществ мира присуждает с 1986 года премию Майкла Фарадея ведущим популяризаторам науки, которые работают на британскую аудиторию, и получить эту награду – огромная честь. Уже после Питера Медавара ее получали Ричард Докинз и автор знаменитой книги «Суперсила» Пол Дэвис, Дэвид Аттенборо и первооткрыватель фуллеренов нобелевский лауреат Гарольд Крото.

Действительно, популярные книги Медавара (отчасти написанные в соавторстве с любимой супругой Джиной, с которой он не расставался почти никогда) – это целая эпоха в мировом науч-попе. Неудивительно, что издание New Scientist в своем некрологе назвало Медавара «лучшим научным писателем в своем поколении», а тот же Ричард Докинз – самым сведущим автором. Да что тут говорить, научно-популярная книга Медавара «Наука о жизни», вышедшая в 1977 году в Лондоне, в 1983 году вышла в СССР.

Вот что пишет автор русского перевода в предисловии: «В предлагаемой вниманию советского читателя книге, написанной им совместно с женой, Джин Meдавар, он выступает в иной ипостаси – как энциклопедически образованный биолог, свободно ориентирующийся в столь разных областях, как генетика и эмбриология, анатомия и физиология, теория эволюции и микробиология. В то же время он талантливый популяризатор, способный разъяснить даже малоподготовленному читателю сложнейшие проблемы науки о живом (что, кстати, является одним из критериев эрудиции самого автора — сложнее всего пишут люди малокомпетентные). Чего нет в книге П. и Дж. Медавар, так это кастовой напыщенности "жрецов науки", они не пытаются скрыть за завесой терминов и формул доступные для каждого образованного человека основные истины науки о живом. Такие книги вообще большая редкость, а произведение столь широкого охвата — уникальное явление». Эта книга была одной из моих любимых книг в детстве, и теперь для меня огромная честь рассказать о том, кто ее написал.

Понравился материал? Добавьте Indicator.Ru в «Мои источники» Яндекс.Новостей и читайте нас чаще.

Подписывайтесь на Indicator.Ru в соцсетях: Facebook, ВКонтакте, Twitter, Telegram, Одноклассники.