«Мы практически ставим эксперименты на населении»

Эксперименты на людях, тайные заговоры корпораций и ГМО, способные к «самообороне» от насекомых, вирусов и плесени, снижающие заболеваемость раком — в материале Indicator.Ru.

Недавно газета The New York Times оценила темпы роста сельского хозяйства за последние 20 лет в США (стране, где широко используются ГМО) и консервативной Европе, многие страны которой отказываются широко внедрять эту технологию. По мнению авторов статьи, есть два основных преимущества, которые мы ожидаем от использования ГМ-сортов: быстрый рост производительности полей и снижение расхода пестицидов и гербицидов. Накормить голодное население планеты и снизить вред, наносимый окружающей среде — безусловно, похвальные цели, но насколько их удалось достичь созданным человеком ГМ-сортам или традиционным культурам? Корректно ли такое сравнение? Об этом Indicator.Ru поговорил с Александром Панчиным, старшим научным сотрудником Института проблем передачи информации имени А.А. Харкевича РАН и автором научно-популярной книги о ГМО, вошедшей в шорт-лист премии «Просветитель».

Догнать и перегнать Америку

Проанализировав уровень урожайности и развитие сельского хозяйства в США и развитых странах Европы, журналисты пришли к выводу, что за последние 20 лет использование ГМ-сортов не привело к резкому прорыву в сельском хозяйстве этих стран. Темпы роста производства сои, кукурузы и других культур не опережают таковые во Франции и Германии. Примером стран, где ГМО действительно смогли ощутимо повысить урожайность, стали государства третьего мира (особенно этот эффект заметен в Индии).

«Вообще сама идея такого сравнения не корректна с точки зрения научной методологии. Темпы развития сельского хозяйства зависят от большого количества факторов: экономических, экологических, климатических и технологических. Корректно сравнивать ГМ-сорта и аналогичные сорта, произрастающие на одной территории, в похожих условиях. И выводы, которые можно обнаружить в рецензируемых научных журналах, учитывающих подобные факторы, будут совсем иные, как, например, в этом мета-анализе, опубликованном в PLOS One».

Основной акцент в статье был сделан на использовании инсектицидов и гербицидов, которые применяют против насекомых-вредителей и сорняков. Нацеленные на определенный белок растений или насекомых, они блокируют синтез важных соединений в организме вредителя, из-за чего тот погибает. У насекомых больше таких ферментов, которых нет у культурных растений, а значит, вещество, которое их ингибирует, вполне вероятно, и так будет безопасно для растения. А как быть с сорняками? Чтобы победить их, но не уничтожить весь урожай, и создаются сорта, устойчивые к гербицидам. Делать это можно как с помощью традиционной селекции, так и с помощью целенаправленных генетических модификаций.

Натуральные пестициды

«Доказана научная необоснованность страхов, что есть ГМО опасно для здоровья. (подробнее — в нашем интервью — Indicator.Ru). Однако то, что действительно привлекло внимание ученых — вред пестицидов. Пестициды токсичны по определению — как и зарин, созданный в нацистской Германии — и могут быть связаны с нарушениями развития и раком», —пишет The New York Times.

Однако не стоит забывать, что любое из этих веществ токсично не для всех живых организмов в принципе, а только для тех, на которых направлено его воздействие. «Объявлять все пестициды ядами некорректно, — объясняет кандидат биологических наук Александр Панчин. — Инсектицид на то и инсектицид, что он специфичен для убийства насекомых. Гербицид убивает растения. Антибиотик — бактерии. А зарин — людей. К тому же, еще в статье 1990 года в PNAS можно прочитать о том, что около 99,99% пестицидов (по массе) растения производят сами по себе, для защиты от вредителей. И они абсолютно натуральны».

По словам Дэвида Беллингера, профессора Школы общественного здоровья при Гарвардском университете, который занимается исследованиями влияния инсектицидов на человеческую популяцию, воздействие большинства этих химикатов на человека не изучено. «Мы практически ставим эксперименты на населении и ждем, пока не выяснится, что это плохо», — описал он положение дел в сельском хозяйстве.

«Возможно, эти вещества изучены не так тщательно, как хотелось бы. Однако все используемые гербициды и инсектициды в развитых странах проходят проверки и должны быть одобрены перед тем, как попасть на поля. Например, вот ссылки на такие правила в Великобритании», — комментирует Александр Панчин.

Данные Службы геологии, геодезии и картографии США показывают, что за последние два десятилетия в США, где ГМ-сорта кукурузы, сои и хлопчатника широко распространены, использование ядов для борьбы с насекомыми и грибками снизилось на треть. В то же время количество распыляемых гербицидов (средств против сорняков) выросло за эти годы на 21%. Во Франции и Германии же наблюдается снижение использования как распыляемых против сорняков, так и воздействующих на грибки токсинов: объемы первых за 20 лет сократились на 36%, вторых — на 65%.

Александр Панчин подчеркнул, что такое сравнение также не отвечает критериям корректности: «Надо понимать, что в этих странах перепроизводство пищи, там дотируемые сельское хозяйство, то есть фермерам платят, чтобы они ничего не выращивали».

ГМОнополизация

«В международной базе данных присутствует 37 разновидностей ГМО, которые разрешено выращивать, употреблять в пищу или добавлять в корм животным где-нибудь в мире, — рассказывает Александр Панчин. — Речь идет о разных характеристиках, которыми можно снабдить растение с помощью генной инженерии. Количество конкретных ГМ-сортов намного больше — их сотни от более 30 производителей.

Восемь разрешенных генных модификаций придают растениям устойчивость к одному из восьми различных гербицидов. Одной из таких генных модификаций (устойчивость к гербициду Roundup) уделяется невероятно много внимания в СМИ. Напротив, очень мало говорят о десятках других характеристик ГМ-сортов, которые не имеют к гербицидам никакого отношения».

Исследования стабильно показывают, что использование растений, устойчивых к вредителям, позволяет снизить потребление инсектицидов. По словам Александра Панчина, распыление инсектицидов с самолетов может повредить не только паразитам, но и полезным членистоногим, в том числе хищным и опылителям (например, пчелам и бабочкам), которые являются важными участниками природных систем и делают возможным сельское хозяйство в принципе. «Сокращение численности пчел в ряде стран связывают с использованием химических средств защиты полей. Переход на устойчивые к вредителям растения сокращает гибель пауков и божьих коровок», — комментирует ученый.

Другое важное направление — выведение сортов, устойчивых к вирусам и плесени. «В период с 1956 по 1968 год из-за вирусных инфекций площади плантаций папайи на острове Оаху Гавайского архипелага сократились с 243 гектаров до 16 (более чем на 94%), — сообщает Александр Панчин. — В конце 20 века производство растения удалось восстановить благодаря генной инженерии. Другой пример: в США в 2015 году разрешили выращивать и использовать в пищу картофель с пятью генами, придающими ему устойчивость к болезням (производитель — компания Simplot)».

Почему производители ГМО не всегда используют возможность создать сорта, которым не нужны опрыскивания вредными для экосистем химикатами? Индустриальным гигантам выгодно повышение потребления гербицидов фермами. Яркий пример — сотрудничество компании Syngenta, швейцарского гиганта химической промышленности, и недавно купленной Bayer компании-производителя ГМ-семян Monsanto. В то же время сама компания Monsanto в больших количествах производит и гербицид глифосат (Roundup) и растения, устойчивые к нему. В экономике такие товары называют сопутствующими: их распространение «в комплекте» повышает прибыли. У той же Monsanto есть и YieldGard — ГМ-разработка, повышающая собственную устойчивость растений к насекомым-вредителям, но полностью отказываться от производства гербицидов пока было бы очень сложно и невыгодно.

«Инсектициды важны для современного сельского хозяйства, однако хотелось бы иметь им хорошие альтернативы, такие как ГМО», — говорит Александр Панчин.

Возможный выход из ситуации — снижение требований и «входного порога» на рынок ГМ-продукции до уровня, который могут перешагнуть не только транснациональные гиганты, но и молодые перспективные компании, высокотехнологичные стартапы, что будет способствовать развитию здоровой конкуренции в этой отрасли.

Накормить весь мир пятью хлебами

Второе обещание производители ГМ-семян также пока не выполнили (как, впрочем, и приверженцы традиционной селекции). Это объясняется тем, что не существует одного волшебного «гена урожайности», изменив который можно будет вырастить на одном гектаре достаточно пшеницы, чтобы накормить миллионы, или сделать хлеба такими питательными, как в евангельском сюжете, чтобы каждого хватило для насыщения 1000 человек.

Однако ученые непрерывно работают над повышением питательных свойств продуктов, созданием более урожайных, полезных и вкусных сортов. Примеры таких разработок привел Александр Панчин: «Уже существует множество сортов с улучшенными свойствами: соя с более эффективным фотосинтезом, кукуруза с увеличенной биомассой, кукуруза с повышенным содержанием жирных кислот. В Аргентине выращивают сою, устойчивую к засухам. Для бумажной промышленности генная инженерия предлагает деревья с измененным содержанием целлюлозы и лигнина. Любители фастфуда оценят картофель, в котором вырабатывается меньше канцерогенов, когда из него делают картофель фри. Еще множество разработок сейчас на подходе: например, помидоры, богатые антоцианами, снижающими риск раковых заболеваний (в исследованиях на животных) и менее подверженные плесени. Генная инженерия также позволяет создавать сорта растений, которые не вызывают аллергии».

Кроме того, генная инженерия, как конструктор, позволяет придавать растениям целые наборы полезных свойств, создавая гораздо менее скандальные, но более интересные комбинации, чем приевшиеся всем комбинации двух групп сопутствующих товаров — гербицидов и устойчивых к ним растений. Заключительный пример, который привел Александр Панчин, — разработка ГМ-картофеля с восьмью новыми генами, на которую британский исследовательский центр Лаборатория Сейнсбери получил государственный грант в 2015 году. Из них три гена будут отвечать за устойчивость к грибковому заболеванию — фитофторозу. Два гена этого картофеля будут препятствовать заражению круглыми червями нематодами. Также картофель получит три гена, снижающие выработку сахаров, аминокислоты (аспарагина), при термической обработке которой может образовываться канцероген, и фермента, приводящего к появлению темных пятен на картофеле. Стоит ли говорить, что такие разработки принесут сельскому хозяйству гораздо больше пользы.