«Пока побеждает культура»: ученые обсудили значение и перспективы генетических модификаций для человечества

За последние годы было совершено множество фундаментальных открытий, появились и вошли в обиход технологии, ранее казавшиеся фантастикой. В результате теперь планы развития научных областей и целых сфер жизни людей строятся на базе этих инструментов. Под пристальным вниманием ученых оказался и геном человека, который удалось полностью расшифровать в 2022 году. И хотя мы многого не знаем о том, как работает наша главная молекула и отдельные ее части, исследователи уже задумываются о том, где пределы вмешательства в нее. Устранение генетических поломок позволит бороться с множеством серьезных заболеваний, однако велик соблазн еще и «улучшить» человека: сделать его более умным, красивым, выносливым, устойчивым к инфекциям.

Сомнения относительно генетической реконструкции Homo sapiens есть у общества и специалистов разных областей — от самих генетиков до философов: насколько это этично, безопасно и вообще необходимо? Мы уже достигли того уровня развития, чтобы поспорить с эволюцией за право решать, какими нам быть, так почему бы не взять бразды полного правления? Эти вопросы были подняты в рамках круглого стола, приуроченного к 75-тилетию со дня рождения академика Константина Скрябина, одного из основателей ФИЦ Биотехнологии РАН. Участники мероприятия собрались в Новой Третьяковке, и это не случайно: основной темой дискуссии стала оценка влияния на эволюцию человека культуры, наравне с генетикой. Но наравне ли? Биологи и специалисты в области гуманитарных наук, представители власти и деятели культуры вовсе не полностью сошлись в оценке влияния этих факторов на пройденный путь эволюции, а кроме того, поделились различными подходами к допустимости и правильности генетических модификаций человека завтрашнего дня.

Модератором дискуссии выступил Егор Прохорчук, член-корреспондент РАН, заведующий лабораторией геномики и эпигеномики позвоночных ФИЦ Биотехнологии РАН.

Генетика и культура тесно связаны друг с другом: в случае человека естественный отбор происходил по принципу наилучших когнитивных способностей, то есть выживали те, кто был сообразительнее и эффективнее перенимал ценные навыки у окружающих. Гены, связанные с соответствующими функциями, передавались из поколения в поколение, делая каждое новое «умнее», что приводило и к усложнению человеческого поведения. В итоге получилась своего рода автокаталитическая коэволюция культуры и генетики.

«Нам нужно разнообразить человечество — не для того, чтобы мы могли хорошо эволюционировать, а для того, чтобы оно было функционально. Эволюцию пора брать под контроль, и как далекую стратегическую цель такую возможность надо иметь. Человек — существо очень несовершенное, нам есть, что улучшить в организме», — считает Александр Марков, профессор РАН, заведующий кафедрой биологической эволюции биологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова.

«Я не боюсь генетических изменений человека, не боюсь исчезновения естественного отбора — его реально и так уже давно нет. Но если модифицировать человека сейчас, то только с медицинскими целями, когда потенциальная польза превосходит риски! Когда-нибудь, когда генетические технологии станут сверх-надежными, рутинными — а это произойдет не скоро, — можно будет говорить и о иных сферах их применения. Культура меняется заметно быстрее генома, мы живем ее изменениями», — высказал свое мнение поделился Сергей Лукьянов, академик РАН, ректор РНИМУ имени Н.И. Пирогова.

Важность культуры в становлении человека подчеркнула и Марина Бутовская, член-корреспондент РАН, профессор Института этнологии и антропологии имени Н.Н. Миклухо-Маклая РАН. Она рассмотрела ее как нечто, тесно связанное с природой человека, что подтверждается и уникальностью его генов: 972 связаны с самоконтролем, самоанализом, эмоциональной реактивностью — эти качества во многом определили наше становление.

«Человек формировался как биологический или биосоциальный вид, — и таковым он останется, — а потому все правила естественного отбора применимы к нему. Их нарушение, с моей точки зрения, опасно и чревато самым неприятными катаклизмами», — объясняет ученая.

Ее опасения разделяет и Михаил Швыдкой, экс-министр культуры России, специальный представитель президента по межкультурному взаимодействию. Кроме опасности вмешательства в природу человека, он отмечает и проблему определения тех, кто будет решать, как генетически менять человека и менять ли. Важно понимать границы того, что мы делаем, и особенно это касается детей, работы с эмбрионами и создания так называемых «дизайнерских», «улучшенных» людей.

«Мы живем в потрясающе интересное и опасное время. Я считаю, что очень важное качество — чувство интеллектуальной опасности и ощущение необратимости того, что мы делаем – это очень важно в любой интеллектуальной деятельности. Не нам решать за других и негоже соревноваться за роль создателя», — считает Андрей Фурсенко, помощник Президента и экс-министр образования и науки Российской Федерации.

Однако, возможно, создать идеального человека удастся и без генетических вмешательств, а все благодаря эволюции культуры — такой вариант рассмотрела Мария Фаликман, доктор психологических наук, специалист в области когнитивной науки. Homo sapiens все еще остается незавершенным проектом, который можно улучшать. Но это уже вид-киборг, биологический артефакт, который в природе как будто и не смог бы выжить. При этом наш мозг умеет превосходно приспосабливаться и перестраивать свою активность в зависимости от того, чем мы занимаемся и как именно приобретаем навыки. Интересный пример привела ученая, рассказав о различии в мозговой активности у европейцев и японцев при такой стандартной, казалось бы, активности, как счет. Европейцы, которые, по сути, научаются считать через речь, активнее включают связанное с ней левое полушарие. Японцы же учатся с помощью больших счет (соробанов), а потому задействуют образное мышление и правое полушарие.

Эксперт отметила, что, создавая среду вокруг, мы постоянно достраиваем себя самих — с помощью новых орудий, одежды, разных приспособлений, в конечном счете делая их своей частью и становясь без них нежизнеспособными. Аналогично и генетические достройки — имеют ли они смысл, если каждое новое изменение будет иметь результатом потребность еще множества, без которых мы в конце концов не сможем существовать как вид?

Специалисты особенно подчеркивают опасность генетических трансформаций для мозга человека. Так, Евгений Рогаев, академик РАН, заведующий кафедрой генетики биологического факультета МГУ, описал эти сложности при психических и нейродегенеративных болезнях: за одно нарушение отвечает большое количество генов, до конца даже не раскрытых. Вместе с тем он привел пример и потенциальной крайне полезной генетической модификации человека, которая не позволит развиться болезни Альцгеймера. В основе заболевания лежит образование специфических амилоидных пептидов, которые могут формировать скопления (бляшки) и патологически изменять метаболизм нервной клетки, убивая ее. С возрастом у человека, а также при травмах головы амилоидов становится все больше — по сути, каждый может «дожить до Альцгеймера». Однако если заменить ген человека, кодирующий амилоидные пептиды, на мышиный, продукт которого не способен образовывать бляшки, то удастся и вовсе предотвратить болезнь.

О мозге в целом известно достаточно немного: ему посвящено множество работ, но загадок едва ли становится меньше. Мы все еще мало знаем о связи генов с тем, как внешне проявляется их работа, тем более что один участок ДНК может отвечать сразу за несколько жизненно важных процессов. Еще 99% нашего генома не кодируют белки, а значит, в той или иной степени выполняют регуляторную функцию; информация не только закодирована в генах, но и «записана» в белках. Все эти явления до сих пор активно изучаются, а потому мы не можем давать гарантии, что вмешательство будет безопасным. Если попробовать, например, генетически улучшить память человека, можно столкнуться с проблемой, как у суперумных мышей «Doogie» — отлично обучавшихся, но страдавших от постоянных болей, опухолей, потери жизненно важных навыков и неспособности справляться со стрессом. Люди, запоминающие каждый момент своей жизни, уникальны, судя по всему, из-за естественных мутаций, но «дар» часто становится для них тяжким бременем. Механизмы забывания важны при обучении и переобучении в особенности, также они защищают нас от травмирующих воспоминаний. В этом контексте обладание абсолютной памятью становится скорее проклятьем.

«Это не сверхуспешная и счастливая жизнь. Как мы можем генетически модифицировать когнитивные способности в такой сложной системе, как человек, и надеяться на успех? На мой взгляд, не стоит тратить время на обдумывание и обсуждение возможности генетического усовершенствования мозга. Возможно, в будущем произойдут какие-то революционные научные открытия, которые покажут эту возможность — тогда можно просто вернуться и пересмотреть вопрос. Но не думаю, что это произойдет в пределах нашей жизни», — считает Константин Анохин, академик РАН, директор Института перспективных исследований мозга МГУ имени М.В. Ломоносова.

«Мы видим, что генетика сейчас не способна дать ответы на вопросы по совершенствованию человека. Пока культура здесь побеждает, но, безусловно, биотехнологии на подходе. Но, касаясь задачи генетической модификации человека, нужно помнить, что это необратимо. Готовы ли мы к последствиям?», — подвел итог дискуссии Егор Прохорчук.