Десять лет истории науки: как «кабинетный ученый» расшифровал письменность майя

Становление Кнорозова

Юрий Валентинович Кнорозов родился под Харьковом в 1922 году. Отец его, Валентин Дмитриевич Кнорозов, был директором-полковником пути и строительства. Мать, Александра Сергеевна, была «домашней хозяйкой». Родители Юры увлекались учением Бехтерева, согласно которому внушение является эффективным средством в воспитании детей. Проведя внутри своей семьи педагогический эксперимент, Кнорозовы-старшие заложили фундамент будущего успеха детей: впоследствии четыре брата, включая Юрия, добились ученой степени доктора наук, а их сестра Галина стала кандидатом наук.

В 1937 году Юрий закончил семь классов железнодорожной школы. Вел он себя настолько плохо, что его даже пытались исключить за поведение. После школы Кнорозов провел два года на рабочем факультете.

Затем, когда ему было 17 лет, Кнорозов сдал вступительные экзамены и поступил на исторический факультет Харьковского государственного университета. Из дисциплин студенту больше всего нравилась этнография. Особенно его интересовали религиозные и шаманские практики. Кроме того, он занимался египетским языком и иероглификой.

Но в университете Юрий успевает проучиться только два курса. Потом занятия прерываются — начинается война. В сентябре 1941 его мобилизуют на строительство оборонительных сооружений в Черниговской области. Однако довольно быстро территории оккупируют, и строительная команда оказывается отрезана от других частей. Кнорозов возвращается в Харьков, к семье. Там он некоторое время скрывается от мобилизации, с трудом добывая себе и своей пожилой матери пропитание. В 1943 году они, пересекая фронтовую полосу, отправляются в Воронежскую область, а потом в Москву. В столице Юрия зачислили на второй курс исторического факультета МГУ, но далеко не сразу. Тот факт, что Юрий побывал на «оккупированных территориях», осложнил ситуацию. Поступить ему помог отец, который был чиновником в ведомстве военного строительства.

Уже в начале 1944 года Кнорозова вновь мобилизуют. Он служит под Москвой. Сперва он оказался в школе младших специалистов — ремонтников автомобильных частей, а потом в 158-ом пушечном артиллерийском полку в качестве телефониста.

В 1945 году Кнорозова демобилизуют, и он восстанавливается на историческом факультете МГУ.

Почему Кнорозов решил дешифровать письменность майя?

В университете Юрий продолжал изучать излюбленную тему — «первобытную религию», то есть шаманские практики. Особенно его завораживала идея дешифровки письма майя. Студент самостоятельно стал погружаться в лингвистику, курса которой на истфаке тогда не читали. Тогда же он знакомится со статьей немецкого майяниста Пауля Шелльхаса «Дешифровка иероглифов майя — неразрешимая проблема?», которую, по предположениям исследователей, получил от своего будущего научного руководителя Сергея Токарева. Движимый желанием опровергнуть скептицизм, окружающий идею дешифровки письменности майя, Кнорозов долгие годы не оставит начатого дела. Таким образом, Юрий принял решение заняться непосильной никому до этого задачей практически «на спор».

«То, что создано одним человеческим умом, не может не быть разгадано другим. С этой точки зрения неразрешимых проблем не существует и не может существовать ни в одной из областей науки!» — это кредо, сопровождавшее его всю жизнь, ученый озвучил гораздо позже, в интервью 1996 года.

Ростислав Кинжалов, с которым Кнорозов сначала пять лет переписывался, а в 1946 встретился лицом к лицу, вспоминает о студенте так: «Выглядел он несколько диковатым, даже не в смысле одежды (он был в ватнике и ушанке), а по отрывистой речи, жестикуляции и т.д. Он представился студентом МГУ, кажется, пятого курса, и сказал, что его мечта — заняться дешифровкой письма майя»

К 1948 году Юрий значительно продвинулся в дешифровке письма майя, а также перевел «Сообщения в делах в Юкатане» Диего де Ланды. Тогда же он закончил университет и защитил дипломную работу «Мазар Шамун-наби (среднеазиатская версия легенды о Самсоне)» под руководством Сергея Толстова, по материалам которого позже написал статью для «Советской этнографии».

Кнорозов пытается поступить в аспирантуру МГУ, но неудачно. Делать нечего, и в конце 40-х он уехал в Ленинград. Там его покровители из МГУ — Сергей Толстов и Сергей Токарев — устраивают его в Музей этнографии народов СССР. Юрию приходится заниматься черновой работой. Конечно, он не смеет возражать против такого положения дел и все свободное время посвящает своей главной цели.

С важнейшими источниками, с которыми работал Юрий во время дешифровки письменности майя — «Сообщении о делах в Юкатане» Диего де Ланды и «Кодексов майя» — связана одна из легенд, сотворенных вокруг личности Кнорозова. Согласно официальной версии, исследователь вынес книги из горящей берлинской библиотеки в конце войны. Однако в реальности Юрий не был в Берлине и встретил победу, как мы помним, под Москвой. Ответа на вопрос, откуда на самом деле ученый взял книги, до сих пор нет.

Идеологическая несостыковка

Исследователь готовился к защите диссертации. Однако у Кнорозова возникла серьезная проблема: сам факт дешифровки системы письма майя шел наперекор «марксистской догме». Дело в том, что по классификации уровней цивилизации Фридриха Энгельса индейцы относились к «варварам», а далекий от развитого классового государства народ по определению не мог иметь иероглифической письменности. Соответственно, доказывая схожесть структуры письменности майя и древних египтян, Кнорозов рисковал. Обвинение в ревизионизме, то есть переоценке значимости работ Энгельса, могло привести к аресту.

Кнорозов эмоционально вспоминает этот этап своей жизни: «Перевел я на русский язык книгу испанского миссионера Диего де Ланды <…> и к своему ужасу обнаружил, что у майя были и письменность, и армия, и административный аппарат, значит — у них было государство! А у Энгельса сказано, что майя достигли лишь состояния варварства. Попробуй в 1955 году скажи что-нибудь против Энгельса, времена были еще сталинские! Сразу объявят "контрой" не только тебя, но и руководителя диссертации».

«Сообщение о делах в Юкатане Диего де Ланды как этно-исторический источник» — так звучала тема диссертации Кнорозова. Защита проходила в Москве 29 марта 1955 года в Институте этнографии. В работе он все же решается доказать наличие у древних майя фонетического письма. Каких бы то ни было печальных последствий смелого заявления получается избежать благодаря идее куратора Кнорозова, первооткрывателя хорезмской цивилизации Сергея Толстова: так как Фридрих Энгельс не имел всех ныне доступных источников для изучения истории майя, Кнорозов не противостоит его выводам, а дополняет их. Ученый совет единогласно присудил Кнорозову не кандидатскую, а сразу докторскую степень.

Метод дешифровки

Прежде чем приступить к работе с текстами майя, Кнорозов разбирался с теоретическими вопросами дешифровки древних письменностей. Он определил, что является лингвистической дешифровкой: переход к точному фонетическому чтению иероглифов. Метод Кнорозова сильно отличался от общепринятой в майянистике интерпретации, с помощью которой только пытались предположить значение отдельных знаков.

Итак, Кнорозов разрабатывает метод дешифровки неизвестных систем письма, который получает название «метода позиционной статистики».

Как же работает этот метод?

Кнорозов подсчитывает общее число знаков и приходит к выводу, что оно заведомо больше чем в любой алфавитной письменности или в слоговой. Поэтому он предполагает, что перед ним - третья система письма, в которой существуют отдельные знаки для целых слов или корневых морфем, а есть чисто фонетические, при этом - слоговые знаки по типу "согласный-гласный".

Затем исследователь анализирует частоту употребления того или иного знака и позиции, в которых этот знак появляется. После этого он определяет функции знаков.

Далее важно сопоставить с материалами языков, родственных языку текстов — это позволит выявить отдельные морфемы. В результате выявляется условное фонетическое чтение того или иного знака. Так ученый может читать основной состав знаков.

Дешифровка письменности майя проводилась на основе трех сохранившихся иероглифических рукописей майя — Парижского, Мадридского и Дрезденского кодексов, в текстах которых встречается всего более 300 самостоятельных знаков.

Фонетическое прочтение текстов майя Кнорозов осуществил так.

Во-первых, он анализировал тексты этих рукописей постклассического периода (XIII-XV вв.), сравнивая подписи и изображения. Во-вторых, так называемый алфавит Ланды - список знаков майя, записанный для францисканца его информатором-майя. Кнорозов догадался, что это список слоговых знаков, которые по звучанию совпадают с названиями букв испанского алфавита: испанское а = а, бе = бе, се = се, аче = че и так далее. Сравнивая подписи и изображения, он предполагал как читается слово на майя, записанное слоговыми знаками, а потом проверял. Так, под изображением птицы кецаль был удвоенный знак. На языке майя к ецаль называется к'ук'. Этот знак у Ланды записан на исп. букву "ку". Значит, мы получаем фонетическую запись к'у-к'у = к'ук' (последний гласный опускается). Под индюком тоже было написано два знака - еще один "ку" Ланды и неизвестный. А под собакой - этот неизвестный знак и "л" Ланды. Тогда Кнорозов ищет сочетания "индюк" и "собака", где совпадают звуки - и находит /куц/ и /цул/. Значит индюк записан как ку-цу, а собака как цу-лу. И так по цепочке дальге продолжается расшифровка. Статистически Кнорозовым был определен один знак - самый частый. Им оказался показатель третьего лица с глаголами и притяжательное местоимение третьего лица с существительными. В языке майя это был слог "у". И в "алфавите Ланды" он был записан на испанское "у".

Сложнейший комплекс работы завершался чтением и переводом трех рукописей майя.

Реакция коллег

У Кнорозова не было кабинета, в котором он проводил бы часы над исследованием. Ученый жил и работал недалеко от работы в одном и том же помещении, совсем небольшой комнате. Тем не менее, условия никак не мешали ему. Он добился того, ради чего ученые годами работали по всему миру — дешифровал письменность майя.

В 1963 году вышла монография Кнорозова «Письменность индейцев майя», в которой автор раскрывал метод дешифровки. Однако заслуженный почет ученый получил не сразу. Во-первых, некоторая часть иностранных коллег во главе с известнейшим майянистом и главной американской школы Эриком Томпсоном, не желая терять свои позиции, принципиально не признавали открытие Юрия Валентиновича.

Во-вторых, сам Кнорозов запустил цепь событий, которые поставили его авторитет под сомнение. В начале 60-х группа программистов из Новосибирска пригласила ученого поучаствовать в составлении первой компьютерной программы для машинной обработки текстов майя.

Согласившись, он отдал им все материалы, и через некоторое время они объявили о завершении разработки «теории машинной дешифровки». Группа в четырех томах издала подписанную на языке майя компьютеризированную базу данных, которая принадлежала Кнорозову.

Научное сообщество не обратило внимания на притязания программистов на труд ученого. Однако для массовой аудитории ситуация выглядела неоднозначной. Зарубежные конкуренты, воспользовавшись общественным недоверием к подлинности трудов Кнорозова, оспорили его открытие.

Долгожданное признание

В результате только спустя 20 лет после открытия советский дешифровщик получил официальное признание. В 1975 году Кнорозову была присуждена Государственная премия СССР. Через два года, в 1977, ученому за научную работу «Исследование письменности майя (дешифровка и перевод) в 1955–1975 годах» присудили звание лауреата Государственной премии СССР. Имя Юрия Валентиновича стало известно во всем мире только накануне крушения СССР — до этого Кнорозов считался «невыездным». Например, в 1979 году он не смог попасть и на конференцию по проблемам письменности майя в США, куда его приглашали: «Его ждали там как ведущего и самого авторитетного специалиста в этой области, как главу признанной школы». Сначала иностранные коллеги не понимали, почему Кнорозов не участвует в международных конгрессах, и лишь недоумевали. Позже специалисты по лингвистике и культуре майя сами стали приезжать в Ленинград. Среди них были лингвист Дэвид Келли, археолог Майкл Ко (поддержавший Кнорозова, когда против него развернул кампанию Томпсон), лауреат Нобелевской премии по литературе Мигель Астуриас.

В Мексике — стране майя — ученому удалось побывать лишь в 1990 году. Его лично пригласил президент страны Винисо Сересо. Кнорозов впервые вживую смотрел на сооружения, которые до этого видел только на картинках, и даже поднялся на пирамиду Большого Ягуара в Тикале.

В 1995 году Юрий Кнорозов удостоился особенного знака почета. Ученый был награжден серебряным Орденом Астекского Орла за исключительные заслуги перед Мексикой. Получив награду, он сказал по-испански «Сердцем я всегда остаюсь мексиканцем». Еще при жизни дешифровщика в РГГУ открылся Центр мезоамериканских исследований. Его возглавила ученица Кнорозова Галина Ершова, позднее — автор книги о жизни Юрия Валентиновича. Сам ученый стал почетным президентом Центра.

Конец пути и память

Скончался Юрий Валентинович Кнорозов 30 марта 1999 от инсульта и последовавшего отека легких в коридоре одной из городских больниц. Часто можно встретить мнение, что ученый отходил в мир иной одинокий и всеми забытый. Однако эту версию опровергают родственники Кнорозова. Жена Кнорозова в принципе не могла добраться до больницы, где находился ее супруг, из-за болезни ног, а дочь Екатерина навещала отца накануне смерти. Скончался гений ранним утром, в 6 часов утра, и в это время действительно никого не было рядом — просто так сложились обстоятельства.

Дождливым сентябрьским днем 2004 года на Ковалевом кладбище в Петербурге был торжественно открыт памятник Юрию Кнорозову авторства Николая Выборнова. Композиция представляет собой платформу со стелой и алтарем, отсылающим к архитектуре майя. По бокам плиты иероглифами майя написаны годы жизни ученого, а на лицевой стороне — портрет ученого с его любимой кошкой Асей.

Есть памятники Кнорозову и в Мексике. И тоже с кошкой Асей. Ученый не забыт накануне своего юбилея: 1 июля 2022 года был опубликован указ Президента РФ Владимира Путина об увековечении памяти и праздновании 100-летия со дня рождения Юрия Кнорозова в рамках Десятилетия науки и технологий в России. Вышла в честь ученого и почтовая марка.

А позавчера, 17 ноября, на первом этаже Историко-архивного института РГГУ была установлена памятная доска к юбилею со дня рождения ученого. И тоже с кошкой - знаменитое фото зажило самостоятельной жизнью.

Автор: Елизавета Колединская

Редакция благодарит Дмитрия Беляева за ценные замечания к тексту