Что и кто определяет число политических партий в стране

Как так вышло, что за власть в огромных и по размеру, и по населению США борются всего две конкурирующие партии, а в маленьких Нидерландах – около десятка, от чего зависит количество конкурентов за места в парламенте и как ответить на эти вопросы применительно к России – в нашем новом материале.

В 1951 году Морис Дюверже написал свой труд «Политические партии», до сих пор классический для политической науки. В своей книге французский политолог сделал несколько интересных наблюдений. В частности, он указал, что при системе выборов относительного большинства в одномандатных округах в стране, скорее всего, будет сформирована двухпартийная система. Относительное большинство в одномандатных округах (или плюральная система) – это система, при которой от каждого избирательного округа выбирается только один депутат, при этом для победы достаточно набрать больше голосов, чем любой другой кандидат. Классический пример такой системы – парламентские выборы в Великобритании и некоторых бывших ее колониях.

Это утверждение, названное законом Дюверже (нечастый случай употребления такого сильного слова, как «закон», в социальных науках), объяснялось исследователем двумя эффектами — механическим и психологическим. В первом случае, если у партии нет устойчивого большинства хотя бы в некоторых избирательных округах, ей будет крайне трудно добиться представительства в парламенте. В наиболее тяжелом положении тут, конечно, оказываются партии, чьи сторонники равномерно рассредоточены по стране, но мало где способны сформировать большинство. С другой же стороны, избиратели, понимая, что у маленькой партии немного шансов пройти в парламент, не хотят тратить на нее свои голоса.

Именно законом Дюверже можно объяснить то, что в Великобритании, США и некоторых других странах политическая система является двухпартийной. Здесь, впрочем, мы сталкиваемся с проблемой курицы и яйца. В 2005 году Жозеп Коломер предоставил весьма убедительные свидетельства того, что именно партии выбирали избирательную систему, а не система формировала партии. Его статья так и называется — «Закон Дюверже вверх ногами».

В своей статье исследователь указал, что в тех странах, где на момент принятия решения об избирательной системе было две главных партии, вполне логично возникла плюральная система. Там же, где значимых партий было больше, обычно возникала пропорциональная система. С научной точки зрения работа Коломера выполнена весьма изящно, однако она ставит и другой вопрос: как вообще появляются избирательные системы?

Начиная с 1990-х этой темой активно заинтересовались политологи. Следует сказать, что причины вспыхнувшего интереса к формированию избирательных систем (говоря научным языком, «рассмотрение избирательных систем как зависимых переменных») остаются не вполне ясными. Возможным объяснением может служить тот факт, что в конце 1980-х произошла массовая демократизация стран Восточной Европы и бывшего СССР. Соответственно, появился не только спрос на избирательные системы со стороны новых демократий, но и возможность анализировать появление этих систем и наблюдать их становление в реальном времени.

Статья Карла Боша, [опубликованная] (https://www.jstor.org/stable/2585577) в 1999 году, открыла широкую дискуссию о том, почему страны принимали пропорциональные системы выборов, а не системы относительного большинства, вполне успешно функционирующие в Великобритании и США.

Бош писал, что «старые» партии (в его модели – две) по-разному реагировали на набиравшие популярность третьи – обычно социалистические – партии в Европе того времени. Так, если две старые партии были уверены в том, что третья не составит им никакой конкуренции, они не меняли избирательную систему, поскольку у них не было стимулов уменьшать свою долю голосов (что неизбежно произойдет при переходе к пропорциональной системе) в пользу новоиспеченных конкурентов.

Классический случай здесь, конечно, Великобритания, где консерваторы и либералы не стали менять систему относительного большинства, когда лейбористы активно рвались на политическую сцену в конце XIX века. Как известно, либералам это в конечном счете стоило их места в британской политике, которое заняли как раз лейбористы.

А вот если старые партии не были уверены, что смогут сохранить доминирующее положение, они предпочитали перейти к пропорциональной системе выборов, что позволяло не рисковать своим положением.

Эта статья Боша вызвала обширную критику. Так, Амель Ахмед упрекнула его в том, что он пренебрег принципом историзма: это мы знаем, в каких случаях новые партии представляли грозную силу, а в каких нет; вряд ли руководители «старых» партий могли предсказать, как будут развиваться события.

Томас Кьюсак, Торбен Иверсен и Давид Соскис [предложили] (https://pdfs.semanticscholar.org/3407/8460184b5d73712b2255459ea423314a8d45.pdf) другое объяснение появлению пропорциональных систем и систем большинства. По их словам, ключевое значение здесь имели экономические условия в разных странах. Они разделяли все страны на либеральные рыночные экономики (liberal market economies, LME) и координированные рыночные экономики (coordinated market economies, CME). Упрощая, разница между первыми и вторыми состоит в том, что LME ближе к идеалу свободного рынка. Там, как правило, сравнительно невысокие налоги, рабочие не обладают какими-то специфическими навыками и легко заменяются другими рабочими, что, конечно, вызывает конфликты рабочих с капиталом. Интересы рабочих в этих условиях представляет лейбористская партия, а интересы капитала – две «старые» партии, у которых, понятно, нет никаких стимулов допускать третью силу к власти.

Иное дело – страны координированных рыночных экономик. Здесь издавна (по утверждению авторов, со Средних веков) люди привыкли работать сообща, создавать гильдии, находить компромиссы и решать проблемы совместно. В XIX веке местные группы интересов были просто институционализированы на национальном уровне, что и привело к созданию пропорциональных систем. Следует сказать, что и эта работа подверглась критике. Так, Маркус Кройцер [указал] (https://www.jstor.org/stable/40863725), что далеко не во всех странах, одобривших пропорциональную систему, были сильные гильдии и местные группы интересов.

Таким образом, можно сказать, что двухпартийные системы в США и Великобритании возникли в силу механических и психологических эффектов той избирательной системы, которая используется в этих странах. Этот эффект достаточно стабильный, и мы можем наблюдать его практически везде, где используется плюральная система – например, на Мальте, которая, как известно, также является бывшей колонией Великобритании.

Что касается России, то здесь существуют как механические эффекты смешанной системы, увеличивающие количество партий в парламенте, так и процесс электорального инжиниринга, то есть подгонки результатов со стороны властей. Последнее до некоторой степени усложняет анализ связи между избирательной системой и количеством партий, представленных в Госдуме. Есть некоторые основания полагать, что при ослаблении административного контроля за выборами количество избранных в Думу партий увеличится.

Автор: Иван Суманеев

Понравился материал? Добавьте Indicator.Ru в «Мои источники» Яндекс.Новостей и читайте нас чаще.

Подписывайтесь на Indicator.Ru в соцсетях: Facebook, ВКонтакте, Twitter, Telegram, Одноклассники.