СНТР-2024: от природоподобных технологий до патриотического воспитания

«Необходимо обеспечить себя собственными технологиями»

В новом документе на первый план выходит независимость и конкурентоспособность отечественной экономики. Чтобы их достичь, государство хочет наладить связи между наукой, созданием новых технологий и промышленным производством, а также собирается развивать наукоемкое предпринимательство и строить новую инфраструктуру для исследований и разработок. Согласно СНТР от 2024 года, президент будет руководить сферой научно-технологического развития, а помогать ему в этом будет совет по науке и образованию.

«Нам необходимо обеспечить себя собственными технологиями, ключевыми компонентами, материалами и средствами производства, наладить выпуск всей линейки необходимой продукции, а там, где у нас есть или могут возникнуть, появиться уникальные компетенции, нужно ставить задачу занять ведущие позиции на глобальных рынках», — подчеркнул Владимир Путин, рассуждая о грядущих изменениях СНТР на заседании Совета по науке и образованию 8 февраля.

Особенно президент выделил тезис, что «показателем эффективности реализации любой научной программы должны быть именно продукты, технологии, качественные изменения в экономике, в жизни людей», для чего также понадобятся новые подходы к финансированию науки. Первыми успехами в этом направлении он назвал создание новой мясной породы кур «Смена-9», строительство первого в мире энергокомплекса с замкнутым топливным циклом, рост производства сверхвысокочастотной электроники, создание отечественных фотонных интегральных микросхем.

Мы выяснили, как изменился документ по сравнению с 2016 годам, и обсудили его с Никитой Марченковым, председателем Координационного совета по делам молодежи в научной и образовательной сферах Совета при Президенте Российской Федерации по науке и образованию и руководителем Курчатовского комплекса синхротронно-нейтронных исследований НИЦ «Курчатовский институт». Более подробно о своей интерпретации новой Стратегии он рассказал в интервью, которое мы опубликуем в ближайшие дни.

«Этап мобилизационного развития»

Как и предыдущая СНТР, новая программа начинается с небольшого исторического экскурса, где 1991-2001 годы названы этапом кризисной оптимизации и адаптации к рыночной экономике, а 2002-2021 — этапом перехода России к инновационной экономике. В последний период, говорится в документе, финансирование отечественной науки сильно увеличилось в объеме за счет развития «финансовой, организационной и кадровой инфраструктур». Также на подъеме были крупные проекты вроде создания установок класса мегасайенс. Развитие науки и технологий в эти годы документ называет опережающим. Однако с 2022 года страна вступила в этап «мобилизационного развития научно-технологической сферы в условиях санкционного давления», когда общество и предприятия должны консолидироваться для решения задач. Судя по документу, предполагается, что к инновационной экономике страна уже перешла. Но в описании этапа ничего про финансирование науки не говорится. Значит ли это, что теперь оно будет уменьшаться?

«29 февраля в своем Послании к Федеральному Собранию президент России Владимир Путин отдельно подчеркнул, что необходимо увеличить финансирование научной сферы, если быть точнее, увеличить его до уровня 2% от ВВП, что будет вдвое больше сегодняшнего объема финансирования. Необходимость поэтапного увеличения общих затрат на научные исследования и разработки и доведения их до уровня не менее 2% ВВП указана и в самой новой Стратегии», — прокомментировал Никита Марченков. Речь о достижении этого показателя к 2035 году идет в параграфе VIII документа. Там же говорится, что объем частных инвестиций должен сравняться с государственным. Пока не совсем понятно, как этого достичь, учитывая не совсем стабильную экономическую ситуацию и другие негативные тенденции, о которых говорится в Стратегии дальше.

В 2024 году ситуация с расходами на науку несколько сложнее. «Общий объем госрасходов на научные исследования и разработки гражданского назначения в ближайшие три года превысит полтора триллиона рублей. В бюджете на текущий год мы, конечно, прибавили средства на развитие науки. Но те, кто занимается финансированием, да и наукой, понимают, что в реальном выражении расходы на науку все-таки немножко снизились — имею в виду необходимую поправку на инфляцию, и в процентах от ВВП», — с такими словами Путин выступил 8 февраля.

Об этапах реализации речь идет и в параграфе VI, где говорится об уже сделанном и о том, что сделать предстоит. В пункте 46 говорится о новом нормативно-правовом регулировании управления в области науки для подготовки России к большим вызовам, о запуске крупных научно-технических программ и проектов, о сформированных системах воспроизводства и привлечения кадров и конкурсной поддержки результативных ученых. Согласно следующему пункту, до 2030 года и после нужно будет перестраивать систему в области науки в мобилизационный режим, чтобы подготовиться к затяжному периоду санкций, учитывать прогнозы научно-технологического развития в принятии решений, переходить на новую систему подготовки кадров, ускоренно разрабатывать свои и локализовывать иностранные технологии для независимости от импорта, а также заняться «опережающей разработкой принципиально новых научно-технологических решений».

Проблем больше нет

Пункт 11 параграфа II по сравнению с документов 2016 года теперь звучит более оптимистично: вместо семи «проблем» отечественной науки осталось четыре «негативные тенденции». Документ отмечает «низкую восприимчивость экономики к технологическим инновациям», слабое взаимодействие между наукой и экономикой и разомкнутость цепочки от научных исследований к разработкам и коммерческим технологиям. Похожий, но немного более пространный пункт был и в предыдущей версии Стратегии. В «негативную тенденцию» превратилась и проблема несогласованности приоритетов НТР и инструментов поддержки. Из проблемы под буквой б) ушла «дифференциация научных и образовательных организаций по результативности и эффективности работы», осталась лишь часть этого пункта – концентрация научного и образовательного потенциала лишь в нескольких регионах страны.

В новом документе больше не говорится о том, что «направления исследований и разработок в значительной степени соответствуют направлениям, актуальным для последних десятилетий прошлого века», «в глобальном рейтинге привлечения талантов Россия находится в шестом десятке стран, выступая в роли донора человеческого капитала для мировой науки», «практически отсутствует передача знаний и технологий между оборонным и гражданским секторами экономики», а «эффективность российских исследовательских организаций существенно ниже, чем в странах-лидерах». Вероятно, эти вопросы считаются потерявшими актуальность или решенными.

«То, что мы не ориентируемся на мировых лидеров, значит, что мы не поддаемся на навязанные извне критерии оценивания исследований, — поясняет Никита Марченков. — На сегодняшний день приоритетными становятся наши собственные исследования и задачи, наши вызовы, которые требуют решения, и внутренние критерии оценки эффективности».

И действительно, последней негативной тенденцией документ называет «следование глобальным технологическим трендам без комплексного учета текущих и будущих запросов российской экономики и общества, отвечающих национальным интересам».

Новый вызов — «трансформация миропорядка»

В документе появился новый большой вызов — теперь их стало восемь. Содержание остальных тоже несколько изменилось. Так, в пункте об исчерпании сырьевых ресурсов их место, согласно новому документу, могли бы занять технологии искусственного интеллекта и экономики данных. В пункте о продовольственной безопасности появилось упоминание глобального кризиса в этой сфере, а в пункте об антропогенных нагрузках – климатических изменений. Из описания демографического перехода ушло упоминание пандемии, а инфекции оттуда переместились в список внешних угроз национальной безопасности, к которым добавилось определение «гибридные», а также такие разновидности угроз, как военные, террористические, информационные и биологические.

Из предпоследнего в списке вызовов пункта о внешних угрозах убрали и упоминание о национальной и культурной идентичности, а также определение «обусловленные ростом международной конкуренции и конфликтности, глобальной и региональной нестабильностью». Но эти формулировки не исчезли из документа, а переместились в новый большой вызов, который в Стратегии от 2024 года вынесен на первое место. Называется он «трансформация миропорядка, сопровождающаяся перестройкой глобальных финансовых, логистических и производственных систем, <…> системного неравенства на фоне ослабления национальных государственных институтов, снижения уровня и повышения сложности участия в международной кооперации в рамках научной, научно-технической и инновационной деятельности». Из описания вызовов и приоритетов не до конца понятно, что именно с этим могли бы сделать российские ученые.

Вот как комментирует это решение Никита Марченков: «В сегодняшних геополитических условиях эффективный международный диалог возможно выстраивать только тогда, когда ты выступаешь с позиции высокоразвитого партнера. Если страна достигает в перспективной научной сфере значимого прорыва, становится первой, то не будет речи о санкциях в этой области, а ученых публикуют в зарубежных журналах».

Приоритеты изменились

По части приоритетов фокус смещается с конкурентоспособности на внешних рынках и инновационном развитии внутреннего на создание «отечественных наукоемких технологий».

Пункт о «переходе к интеллектуальным производственным технологиям» немного расширился. Теперь планируется перейти к «технологиям проектирования и создания высокотехнологичной продукции, основанным на применении интеллектуальных производственных решений, роботизированных и высокопроизводительных вычислительных систем». К пункту о персонализированной медицине добавляется упоминание предиктивной и профилактической, а также использование генетических данных и технологий. Это вполне логично: болезни, как известно, легче предупреждать, чем лечить. Без генетических технологий, развитию которых посвящена ФНТП на 2019-2027 годы, и вовсе давно уже нельзя представить многие медицинские направления.

Список угроз, которым нужно противодействовать, теперь расширяется «деструктивным иностранным информационно-психологическим воздействием». В Стратегии 2024 года этот приоритет предусматривает еще и «укрепление обороноспособности и безопасности страны в условиях роста гибридных угроз».

Приоритет «возможность эффективного ответа российского общества на большие вызовы с учетом взаимодействия человека и природы, человека и технологий, социальных институтов на современном этапе глобального развития, в том числе применяя методы гуманитарных и социальных наук» изменен на «возможность эффективного ответа российского общества на большие вызовы с учетом возрастающей актуальности синтетических дисциплин, созданных на стыке психологии, социологии, политологии, истории и научных исследований, связанных с этическими аспектами научно-технологического развития, изменениями социальных, политических и экономических отношений». Судя по всему, речь в новом пункте идет о междисциплинарных гуманитарных исследованиях. По словам Никиты Марченкова, Стратегия 2016 года признавала важность гуманитарных наук, особенно в контексте сохранения культурной идентичности. Но многие представители этих направлений были недовольны тем, что их области обозначены недостаточно явно. В описании нового приоритета им уделено дополнительное внимание.

Однако направление, связанное с природой, тоже не исчезло совсем — наоборот, ему выделили новый приоритет: «переход к развитию природоподобных технологий, воспроизводящих системы и процессы живой природы в виде технологических процессов, интегрированных в природную среду и естественный природный ресурсооборот». Эти технологии в последние годы находятся в центре внимания. В 2023 их развитие было прописано в президентском указе, а головной организацией стал Курчатовский институт с его центром НБИКС-природоподобных технологий.

Кроме того, подробнее прописав климат и экологию в больших вызовах, нельзя было не выделить для этого направления и приоритет. Называется он «объективная оценка выбросов и поглощения климатически активных веществ, снижение их негативного воздействия на окружающую среду и климат, повышение возможности качественной адаптации экосистем, населения и отраслей экономики к климатическим изменениям». Это актуально в том числе и потому, что Россия уже несколько лет строит карбоновые полигоны и карбоновые фермы для расчета углеродного следа различных ландшафтов (надеясь в перспективе получать деньги за углеродные квоты).

Патриотическое воспитание и новое финансирование

В Стратегии 2016 года было шесть основных принципов государственной политики в области научно-технологического развития Российской Федерации: свобода научного и технического творчества; системность поддержки; концентрация ресурсов в направлениях, которые отвечают на большие вызовы; баланс между приоритетами СНТР и фундаментальной наукой; открытость во взаимодействиях ученых и исследовательских организаций (как друг с другом, так и с бизнесом и международными партнерами); адресность поддержки и справедливая конкуренция.

В 2024 году на смену свободе творчества приходит «неразрывная взаимосвязь между научно-образовательным, научно-технологическим и промышленным потенциалом страны». В список пунктов также добавляется «патриотическое воспитание российских ученых, повышение ответственности ученых и исследовательских коллективов за достижение результатов…». При этом ученые все еще могут выбирать направления, которыми могут заниматься, формы взаимодействия и методы решения своих задач.

По мнению Никиты Марченкова, патриотическое воспитание ученых могло бы быть «направлено как на тех, кто еще не пришел в науку (например, школьники и студенты), так и на тех, кто уже работает в ней». Он считает, что под этим, в первую очередь, подразумевается повышение престижа научных специальностей, продвижение образа ученого. «Мы показываем, что профессия исследователя, во-первых, востребована, во-вторых, позволяет человеку непрерывно развиваться, а в-третьих, служит средством самореализации. В этой профессии можно проявить свои лучшие качества», — рассказал Марченков.

Появляется в новом документе и принцип «использование публичных механизмов, обеспечивающих доступ наиболее результативных исследовательских коллективов <…> к государственным инфраструктурным, финансовым и нефинансовым ресурсам на основании независимой научной (научно-технической) экспертизы». Возможно, это пункт возьмет на вооружение РАН — в уставе Академии давно закреплена ее экспертная роль. Поддержка в новой Стратегии становится государственной и общественной, а системность, рациональный баланс, адресность и справедливая конкуренция больше не упоминаются.

Изменения по части финансирования науки связаны и с другим принятым в тот же день документом — Стратегией развития Российского научного фонда на период до 2030 года. Три основных цели его работы на будущее — увеличить число грантов, не снижая качества исследований и проектов, выявить и поддержать прорывные исследования и сформировать передовые исследовательские коллективы в разных областях науки и программ и проектов полного научно-технологического цикла для внедрения в отечественную экономику наукоемких технологий.

Из этого документа можно заключить, что РНФ будет поддерживать и прикладные исследования и разработки. «В этой связи предлагаю осуществлять конкурсный отбор проектов в гражданской сфере преимущественно через Российский научный фонд. Это первое. Второе. Считаю, что нужно увеличить финансирование прикладных проектов, которые поддерживает фонд. Причем сделать это не за счет перераспределения ресурсов госпрограммы научно-технологического развития, а подумать над дополнительными источниками, — сказал по этому поводу президент на заседании 8 февраля. — При этом необходимо сохранить объем поддержки фундаментальных программ фонда».

Главное, чтобы эти нововведения не повредили основному направлению -– поддержке фундаментальных проектов. Кроме государства они практически не могут найти спонсоров: практически никакой бизнес не может позволить себе такую роскошь как долгоиграющие проекты, которые могут никогда не окупиться и не дать практического результата.

Что мы имеем в итоге?

Больших вызовов стало восемь, а приоритетов в Стратегии 2024 года теперь не семь, а девять. Описания оставшихся пунктов тоже несколько изменились и расширились. Новые приоритеты не оказались полной неожиданностью — читая об отраслях вроде защиты окружающей среды от загрязнений, исследований климата или медицинской генетики, скорее можно удивиться, почему их не прописали в предыдущем документе. Скорее всего, ученые будут рады, что приоритетных направлений (а значит, возможностей получить грант) стало больше. А вот новый большой вызов и новые принципы государственного управления наукой как будто намекают, что она станет более политизированной. Возможно, речь идет о том, что наука станет «мягкой силой», которая поможет России налаживать международное сотрудничество. Но не исключено, что больше работ могут приобрести двойное назначение: чем длиннее и разнообразнее список угроз, тем больше исследовательских направлений может быть с ними связано.

Радует, что Стратегия подчеркивает необходимость фундаментальных исследований. Теперь в конце параграфа о вызовах отдельным пунктом прописано, что фундаментальная наука играет «ключевую роль в подготовке научно-технологического сектора страны к новым большим вызовам», обеспечивает получение новых знаний и «опирается на внутреннюю логику своего развития». А если это так, то документ признает: хотя наука и постепенно повышает уровень жизни населения, ее нельзя загонять в рамки одних лишь сиюминутных экономических и политических интересов, иначе в будущем ее развитие остановится.