«В финансировании фундаментальной науки ключевую роль должно играть государство»

— В документе говорится, что до 2021 года Россия переходила к инновационной экономике, что сопровождалось большими финансовыми вливаниями в науку. Если этап завершен, значит ли это, что финансирование будет сокращаться?

— Нет, конечно же, финансирование науки не будет сокращаться. Более того, 29 февраля в своем Послании к Федеральному Собранию Президент России Владимир Путин отдельно подчеркнул, что необходимо увеличить финансирование научной сферы, если быть точнее, увеличить его до уровня 2% от ВВП, что будет вдвое больше сегодняшнего объема финансирования.

Необходимость поэтапного увеличения общих затрат на научные исследования и разработки и доведения их до уровня не менее 2% ВВП указана и в самой новой Стратегии. Но при этом очень важно — это тоже было отмечено руководителем нашей страны и отражено в новом документе — увеличение должно сопровождаться пропорциональным ростом частных инвестиций, приходящих из реального сектора экономики, уровень которых к 2035 году должен быть не ниже государственных. Необходимо привлекать бизнес к инвестициям, к непосредственному участию в разработках в отраслях и сферах науки, в развитии и результатах которых заинтересованы эти компании. В Стратегии условно разбиты этапы в области научно-технологического развития по формату: до 2021 года был переходный этап, сейчас — этап мобилизационного развития, что представляет собой более высокий уровень. Выделение этапов говорит не столько об объемах финансирования, сколько характеризует степень важности науки для развития страны. Раньше говорили просто: «Надо развивать науку», сейчас наука является неотъемлемым и критически необходимым элементом обеспечения государственной безопасности.

— Может ли это означать, что фокус сместится на прикладные исследования в ущерб фундаментальным?

— Нет, это тоже не совсем верная трактовка. Речь идет о том, что необходимо в целом наладить взаимодействие науки и бизнеса, обеспечив возможность участия компаний и предприятий в инновационных разработках на всех уровнях, начиная с теоретических исследований и заканчивая выходом готового высокотехнологичного продукта на рынок. При этом обращу внимание на то, что хотя среди мер поддержки РНФ (Российского научного фонда) появились меры, предполагающие возможность финансирования прикладных исследований, это было сделано исключительно при условии полного сохранения объема финансирования фундаментальной науки. Более того, если посмотреть обновленный вариант Стратегии научно-технологического развития, то в отличие от редакции 2016 года в нем отдельно говорится о важности фундаментальных исследований, которые составляют основу для любых последующих прикладных разработок. Другой вопрос в том, что принципиально важно наличие технологического потенциала применения результатов науки: какими бы фундаментальными исследования ни были, перспектива внедрения их результатов, даже долгосрочная, должна учитываться на этапе приоритизации поддержки и развития тех или иных проектов. Вспомним, что сугубо фундаментальные исследования в области строения атомного ядра в итоге привели в дальнейшем к колоссальному развитию атомной промышленности и появлению нового типа энергетических технологий. И сегодня наша страна является абсолютным лидером в сфере развития и применения атомной энергетики.

— Предполагается, что бизнес будет также активно привлекаться к финансированию фундаментальных исследований?

— На самом деле, наука — достаточно сложная сфера, чтобы управлять ею и финансировать ее, используя единый фиксированный подход и чтобы оценивать ее, используя один и тот же набор критериев. Наука — более комплексная область. В финансировании фундаментальной науки ключевую роль должно играть государство, а такие исследования должны финансироваться по грантовому принципу. При этом при определении эффективности использования грантовых средств, наверное, во внимание должны приниматься, по большей части, наукометрические показатели. А для исследований, результаты которых имеют прикладное значение, показателем эффективности будет их внедрение и востребованность в реальном секторе экономики, и уровень вклада бизнеса в такие исследования должен быть больше, чем доля государства. Есть страны, в которых доля бизнеса в финансировании исследований и разработок доходит до 80%, а в некоторых — даже до 90%. У нас, по некоторым расчетам, эта доля составляет от 20 до 30%, так что, конечно, нам есть куда развиваться. Если говорить о таких прикладных исследованиях, объем финансирования бизнесом будет являться также и способом оценки их эффективности. Ведь если задуматься, для прикладной науки не так важно, сколько написано статей по теме исследования и какой у них индекс цитируемости, а важнее, насколько активно полученные результаты внедряются и используются реальным сектором экономики: промышленностью и бизнесом. Наконец, есть третья группа исследований и разработок — это крупные государственные проекты, такие, например, как строительство атомного ледокола или атомной станции нового поколения, запуск космического корабля. Очевидно, что здесь не важно ни количество статей, ни даже доля внебюджетного финансирования, а важен конкретный результат, который в данное время необходим государству. Подобного рода проекты должны финансироваться с помощью прямого государственного заказа, и тогда организация, получившая финансирование, несет ответственность за получение конкретного продукта или технологии.

— Одним из больших вызовов в новом документе названа «трансформация миропорядка». Как наука может помочь ответить на этот вызов?

— Мы переживаем период глобального изменения расстановки сил на международной арене — сегодняшние геополитические трансформации определят контуры нового глобального мира. И этот вызов скорее о том, что в сегодняшней геополитической ситуации возрастает роль научно-технологического суверенитета. Последние годы наглядно показали, что необходимо формирование технического суверенитета и полной независимости в части обеспечения ключевых технологий. Раньше мы не уделяли столько внимания развитию отраслей, в которых это так необходимо. Например, микроэлектроника в Стратегии научно-технологического развития 2016 не была обозначена как приоритетная сфера критических технологий, а в обновленной версии СНТР фокус на необходимости развития этой сферы более явный.

Важно также отметить, что в сегодняшних геополитических условиях эффективный международный диалог возможно выстраивать только тогда, когда ты выступаешь с позиции высокоразвитого партнера. Если страна достигает в перспективной научной сфере значимого прорыва, становится первой, то не будет речи о санкциях в этой области, а ученых публикуют в зарубежных журналах. Недавно я слушал доклад, что в сфере искусственного интеллекта то ли единичные случаи, то ли вообще отсутствуют прецеденты, когда отклоняются тексты российских ученых или кого-то не пускают на конференции. Это происходит именно потому, что сегодня все очень внимательно следят за этой отраслью и боятся пропустить какие-то значимые достижения. Мы должны достичь научно-технологического суверенитета в ряде областей именно для того, чтобы вести более эффективный диалог в этих научных сферах с позиции мирового лидера и обеспечить нашей стране достойное место, в целом, в формирующемся миропорядке.

— Вы также говорили, что есть некоторые определенные направления развития, которые раньше не так были важны, а сейчас становятся приоритетом и привели в пример микроэлектронику. Какие еще области сейчас будут в приоритете?

— Если сравнить перечень приоритетных направлений развития науки в редакции 2016 и 2024 годов, то можно увидеть, что в обновленной Стратегии в более явном виде представлено направление, связанное с развитием генетических технологий, в контексте развития персонализированной медицины. Отражена необходимость перехода на принципиально новый природоподобный технологический уклад — данная стратегическая инициатива главы государства впервые прозвучала и была закреплена на официальном уровне в Указе Президента Российской Федерации о развитии природоподобных технологий от 2 ноября 2023 года. Природоподобные технологии станут ответом на многие вызовы, которые сегодня перед нами стоят, и основой для обеспечения устойчивого развития — сейчас в Курчатовском институте, где я работаю и где под руководством Михаила Валентиновича Ковальчука зарождалась идеология природоподобия, активно реализуются исследования именно в этом направлении. В явном виде в Стратегии появилась и прослеживается климатическая повестка – отслеживание и контроль за влиянием человеческой деятельности на окружающую среду.

— Эти направления станут более приоритетными и от этого они будут больше финансироваться?

— Перечень приоритетов скорректирован, но не изменен полностью, даже, наоборот, в большей части сохранился прежним. Базовые направления остались — просто то, что произошло за последние восемь лет: глобальная пандемия коронавируса, другие вызовы — обусловило необходимость актуализации приоритетных направлений. Те направления, которые были обозначены как приоритетные раньше, были уточнены применительно к новой реальности. И да, действительно, девять направлений, сформулированных в Стратегии, будут реализовываться в приоритетном порядке, для чего предусмотрен ряд специальных механизмов, например федеральные научно-технические программы по развитию установок класса «мегасайенс», по развитию сельского хозяйства, по развитию генетических технологий, а также программа в области экологии и климата. Запускается ряд важнейших инновационных проектов государственного значения (так называемых ВИП ГЗ) по таким направлениям, например, как создание системы противодействия эпидемиологическим угрозам.

Все эти инструменты носят системный характер, то есть помимо самих исследований предусматривают и развитие соответствующей инфраструктуры, и подготовку высококвалифицированных специализированных кадров.

— Список приоритетов расширился, в том числе, в пункте «ж» теперь говорится, что эффективному ответу на большие вызовы могут помочь синтетические дисциплины «на стыке психологии, социологии, политологии, истории…». Здесь речь идет о междисциплинарных гуманитарных исследованиях, или же о чем-то другом?

— Здесь в первую очередь подчеркивается роль гуманитарных наук. Значимость гуманитарных наук была обозначена и в Стратегии 2016 года: тогда в контексте вызова, связанного с национальной безопасностью, отмечалась угроза потери культурной идентичности, и в этой связи подчеркивалась важность развития гуманитарных наук. Но, видимо, это было недостаточно явно обозначено, и многие представители гуманитарных наук на разных площадках часто апеллировали к тому, что недостаточное внимание, в том числе с точки зрения стратегического планирования, уделялось развитию гуманитарных наук. Мы должны противодействовать угрозам: не только военным и биологическим, важно противодействие и другим, культурным и социальным угрозам. Именно поэтому развитие социо-гуманитарных исследований должно дать ответ на эти гибридные вызовы.

— Основной целью гуманитарных исследований станет сохранение культуры? Или что-то другое?

— Вызовы, возникающие перед нашей страной и всем обществом, имеют настолько комплексный характер, что преодолеть их можно, только используя междисциплинарный подход. Возьмем простой пример — недавняя пандемия коронавируса породила такие последствия, ответом на которые могут стать только результаты исследований разных наук в их сочетании, в том числе гуманитарных. В результате пандемии люди столкнулись со сложностями не только медицинского характера, но и в плане психологического состояния, как результата долгого пребывания в самоизоляции и отсутствия привычной сферы социализации. Большое влияние пандемия оказала на социальные процессы межличностного взаимодействия — это серьезный предмет исследования с точки зрения такой гуманитарной науки, как социология. Безусловно важно изучение влияния последствий пандемии на трансформацию экономических процессов, функционирование логистических цепочек — это предмет исследования экономики. Таким образом, прикладные исследования в области гуманитарных наук могут и, как мне кажется, должны взять на себя функцию анализа возникающих вызовов и подготовки прогнозов и решений для различных уровней государственной власти на базе научных подходов в социогуманитарной сфере.

— Вы привели примеры нескольких исследований в гуманитарной сфере, связанных с коронавирусом, но они, насколько я поняла, не междисциплинарные. Стратегия научно-технологического развития говорит о синтетических подходах. Можете привести примеры таких исследований?

— Приведенные мной примеры — это отдельные направления исследований, но они очевидно взаимосвязаны: например, психологические процессы отдельного индивида связаны с изменениями в социальной сфере. Нарушение социальных связей, введение режима самоизоляции — это все в свою очередь вызывает изменения в экономической сфере. Отделить одно от другого совершенно невозможно.

Если приводить еще примеры, то можно привести пример исследований работы человеческого мозга и поведения человека: раньше все это было прерогативой гуманитарного профиля — предметом исследования психологии. А сегодня это становится предметом междисциплинарных исследований на стыке биологии, социологии, психологии. Таких примеров очень много: я работаю с рентгеновским излучением, и мы изучаем, в том числе, объекты культурного наследия, различные исторические артефакты. Применение таких методов, как рентгеновская дифракция или рентгеновская спектроскопия, позволяет делать выводы об истории создания тех или иных объектов, технологиях их производства, устанавливать различные исторические факты, узнать о которых другим методом было бы невозможно. Это дает ценную информацию для представителей исторических наук — таким образом реализуется междисциплинарность в исследованиях.

— Среди негативных тенденций больше не упоминается более низкая эффективность российских исследовательских организаций по сравнению с мировыми лидерами. Значит ли это, что страна больше не ориентируется в науке на мировых лидеров? Или считается, что проблема отставания решена?

— Скорее, первое: то, что мы не ориентируемся на мировых лидеров, значит, что мы не поддаемся на навязанные извне критерии оценивания исследований. На сегодняшний день приоритетными становятся наши собственные исследования и задачи, наши вызовы, которые требуют решения, и внутренние критерии оценки эффективности. Сейчас ориентироваться на международные критерии оценки, наверное, и не нужно — рейтинги, зачастую, становятся, с одной стороны, методом технологического шпионажа, а с другой стороны, способом навязывания иностранными государствами своих приоритетов и их реализации за счет ресурсов нашей страны. Сейчас для нас важнее научно-технологические приоритеты нашей страны, отсюда и корректировки в новой редакции Стратегии: отражены тезисы о важности развития внутреннего стратегического планирования и прогнозирования, внутренней экспертизы. Важным приоритетом становится развитие регионов России, территорий с повышенным уровнем интеллектуального потенциала, чтобы обеспечить более равномерное распределение специалистов и избежать «оттока мозгов» из регионов. Для этого реализуются разные меры поддержки, как федерального, так и регионального уровня, государственные проекты. В целом, за восемь лет много изменилось — именно поэтому была скорректирована Стратегия. Когда-то, в 2016 году, она казалась чем-то вечным, непоколебимым, но мир не стоит на месте, поэтому при сохранении базовых основополагающих установок, отдельные аспекты были скорректированы.

— Вы уже говорили о концентрации научно-технического потенциала в Москве — это отмечено в Стратегии в числе одной из негативных тенденций. Вы действительно отметили, как можно это преодолеть. Кроме того, отмечены и другие негативные тенденции: низкая согласованность научно-технической стратегии и мер поддержки на разных уровнях, невосприимчивость реального сектора экономики к технологическим инновациям и следование глобальным трендам без учета текущих запросов (об этом мы с вами тоже уже поговорили). Как можно бороться с этим?

— Про развитие взаимодействия науки и бизнеса я подробно уже рассказал выше. Сегодня мы делаем акцент в рамках мер поддержки на необходимость внебюджетного финансирования — тем самым мы преодолеваем и вторую негативную тенденцию: бизнес становится более заинтересованным в инновациях и их внедрении, когда получает экономическую выгоду от результатов исследований и разработок. Кроме того, у нас активно поддерживается развитие молодежных стартапов — это в перспективе также ориентировано на получение разработок, которые в дальнейшем будут выходить на рынок. Это также будет развивать взаимодействие реального сектора экономики и науки. Что касается низкой согласованности научно-технологической стратегии и мер поддержки, как я уже говорил, сейчас идет процесс реструктуризации системы финансирования науки, формирование новой научно-технической программы развития. ФНТП и ВИП ГЗ — первый уверенный шаг к тому, чтобы скорректировать существующие меры поддержки с поправкой на реальные приоритеты: образно говоря, реализовывать большие проекты и выделять гранты не по областям науки, а на конкретное развитие в рамках какого-то приоритета, например генетики. Сегодня очень много также говорится о том, что мы должны и в части государственных заданий научных организаций и организаций высшего образования перейти к более ориентированному на результат подходу.

— Одним из основных принципов государственной политики в области научно-технического развития названо патриотическое воспитание ученых. В чем оно будет выражаться и как (и на каком этапе) оно может быть организовано?

— Мне кажется, это будет связано с популяризацией деятельности российских ученых и их результатов и достижений, причем как современных, так и наших знаменитых ученых прошлого. В качестве примера могу привести проект «Разговоры о важном», в рамках которого для учащихся школ, в том числе, проводятся уроки по истории российской науки в контексте развития разных ее областей. Мне кажется, очень важно показать не только то, как работали ученые несколько десятилетий и сотен лет назад, но и значимость открытий и результатов современных исследователей, в том числе молодых. Например, в рамках реализации одной из инициатив Десятилетия науки и технологий в городах по всей стране размещаются плакаты и баннеры, на которых представлены молодые ученые, занимающиеся перспективными исследованиями, и информация об их главных результатах — у россиян формируется гордость за отечественную науку. Это и одна из основных задач Десятилетия науки и технологий — повышение доступности информации о достижениях и перспективах развития науки для наших сограждан: важно донести понимание того, что специалисты, приходящие в науку, являются востребованными. Поэтому патриотическое воспитание подразумевается в первую очередь через просвещение граждан о достижениях современной российской науки и ее роли в жизни общества.

— Вы упомянули как пример «Разговоры о важном»: это означает, что нечто подобное будет проходить для ученых или такие мероприятия будут проводить ученые?

— Я имею в виду, что патриотическое воспитание, обозначенное в Стратегии научно-технологического развития, должно быть направлено как на тех, кто еще не пришел в науку (например, школьники и студенты), так и на тех, кто уже работает в ней. Сегодня это можно делать, например, через такие инициативы Десятилетия науки и технологий, как научное волонтерство, научно-популярный туризм, которые включают в себя целый перечень мероприятий, направленных на «правильное» восприятие уровня развития современной российской науки и научной инфраструктуры. Мы показываем, что профессия исследователя, во-первых, востребована, во-вторых, позволяет человеку непрерывно развиваться, а в-третьих, служит средством самореализации. В этой профессии можно проявить свои лучшие качества. И результаты проектов и инициатив как Десятилетия науки и технологий, так и предшествовавшего ему Года науки и технологий, направленных на повышение престижа профессии исследователя и популяризации сферы науки и технологий уже дают о себе знать: все больше молодых людей выбирают для себя именно науку, как сферу реализации своих талантов и способностей, а 2/3 родителей (согласно опросу ВЦИОМ) поддержали бы своего ребенка в выборе научной карьеры. Уверен, что скорректированная Стратегия научно-технологического развития, как основополагающий документ, задающий основный принципы организации научной сферы, позволит нам оптимизировать и более точно настроить работу как по этому направлению, так и по вовлечению исследователей, в первую очередь, молодых в решение приоритетных задач общества и государства.

Беседовали Алиса Ершова и Екатерина Мищенко