Женщины в парламенте: изменят ли гендерные квоты половое равенство в политике?

Что такое гендерные квоты, какие они бывают, почему затея с их введением провалилась в Аргентине и зачем они нужны, расскажет Indicator.Ru.

В 1991 году в Аргентине были введены гендерные квоты для женщин в парламенте страны. Это означало, что теперь в бюллетене, который видели на выборах избиратели, не менее 30% кандидатов (а для первых трех мест списка каждой партии — не менее одного) должны были быть женщинами. Предполагалось, что подобная мера поможет увеличить представительство женщин в парламенте, а также актуализировать проблемы, важные для женщин и общей демократизации страны.

Однако результаты были неутешительными. Партии в соответствии с новым законом действительно внесли в бюллетени положенное количество кандидатов-женщин, однако большинство из них были женами или любовницами депутатов-мужчин. Конечно, они едва ли были озабочены обсуждением насущных вопросов, важных для активисток.

Почему благая, в сущности, идея оказалась выхолощенной? Уместно ли говорить, что культурные отличия Аргентины от, скажем, Швеции, где гендерные квоты были успешно внедрены на 20 лет раньше, сыграли свою роль? Насколько вообще справедливо установление такого рода квот?

Идея введения гендерных квот заключается в том, чтобы увеличить представительство женщин в национальном (или региональном) выборном органе. В более широком смысле квоты помогают привлечь к процессу политической социализации большее количество женщин, даже если они не займут места в парламентах разных уровней.

Глобальная цель состоит в том, что квоты позволят в конечном счете приблизить процент женщин в законодательных органах к проценту женщин в общем населении (около 50%).

Существует несколько видов такого рода квот:

1. Резервирование определенного количества мест для женщин непосредственно в парламенте (Таиланд, Пакистан, Кения, Косово и т. д.);

2. Кандидатские квоты, то есть определенное количество кандидатов должны быть женщинами, как в Аргентине (Франция, Греция, Индонезия и т. д.);

3. Квоты политических партий (в настоящее время почти не применяются, однако во многих партиях — во всех крупных партиях Австрии и Германии, например — есть специальные женские союзы, призванные помочь политической социализации женщин).

В 1995 году на Четвертой конференции ООН по проблемам женщин была подписана программа с названием Пекинская декларация и Платформа действий, призывающая правительства всех стран устранить любые препятствия к участию женщин во всех сферах публичной и частной жизни. Именно этот момент считается рубежным для всех, кто борется за право женщин быть избираемыми в парламент наравне с мужчинами.

Как изменилось представительство женщин за 24 года с момента принятия Пекинской декларации? Во-первых, женщин в парламентах стало вдвое больше: 23,4% вместо 11,3%. Лидируют по этому показателю вовсе не устоявшиеся западные демократии, как можно было бы предположить, а Руанда (61%), Куба (53,2%) и Боливия (53,1%). Данные Всемирного банка подтверждают эти цифры: количество женщин в парламентах увеличилось с 1995 года практически по всему миру, даже в тех странах, где гендерных квот нет, например в Великобритании.

Во-вторых, сократилось количество национальных представительных органов, которые были чисто мужскими: с семи до пяти. Теперь male-only парламенты остаются только в Омане, Йемене, Папуа — Новой Гвинее, Вануату и Федеративных Штатах Микронезии. При этом, например, в Йемене женщины активно борются за установление квот, однако в силу консервативных настроений правительства эта борьба пока далека от успешного завершения, хотя женщины уже становились членами парламента.

Практически ни в одной стране, в которой есть представительный орган, участие женщин в выборах формально не запрещено. Препятствия создают, скорее, культурные особенности и традиции стран. Это подтверждается и тем, что в списке стран без женщин в парламентах присутствует как демократическая Вануату, так и абсолютная монархия Оман.

Сторонники введения гендерных квот утверждают, что они помогут увеличить заниженное представительство женщин в парламентах, привнести женский опыт в политическую жизнь и добиться равенства не только на бумаге, но и в реальной жизни, сделать политику более демократичной. А каковы аргументы противников введения гендерных квот?

Оппоненты квотирования утверждают, что идея давать преференции женщинам противоречит принципу равенства, по которому каждый имеет одинаковые шансы стать депутатом парламента. Кроме того, как заявляют сами депутатки, это дискредитирует женщин, которые достаточно сильны, чтобы получить место в парламенте без всякой помощи, но «проходят» по квотам.

Сторонники квотирования, в свою очередь, отвечали, что важно превратить дескриптивную репрезентацию (ту, что установлена в законах) в сущностную (ту, которая будет отражать реальное представительство женщин в парламенте). Для этого, однако, необходимы квоты, поскольку без них не наберется критической массы женщин-депутатов для актуализации женской повестки.

Наконец, противники гендерных квот уверяют, что избрание по гендерному признаку, а не из-за квалификации и популярности едва ли может сделать страну демократичнее. В ответ на это сторонники квот заявляют, что избрание в парламент — это история не про квалификацию, а про представительство: если женщин в стране около 50%, почему в представительном органе их всего 20%?

В 2000-х годах дискуссия о введении гендерных квот развернулась достаточно широко. Так, Друд Далеруп указывала, что введение таких квот едва ли ущемит права мужчин, скорее наоборот: в результате ужесточившейся конкуренции только наиболее способные пройдут в парламент.

Однако к 2010-м годам более-менее сложился консенсус, согласно которому гендерные квоты, безусловно, полезная вещь, поскольку помогают исправить очевидный дисбаланс в представительных органах. Тем не менее, все еще ведутся дискуссии о том, какой способ квотирования оптимальный, что, в свою очередь, во многом зависит от электоральной системы конкретной страны.

Говоря о достоинствах квот, обычно подчеркивают две вещи:

1. Это само по себе позволит выровнять представительство мужчин и женщин, что рассматривается как безусловная необходимость. Стремление к гендерно равному обществу и проблемы недопредставленности (underepresentation) женщин в органах власти — это то, что активно обсуждается, а процент женщин, участвующих в выборах, является одним из параметров, по которому ОЭСР оценивает проведение выборов;

2. Женщины помогут сбалансировать политическую повестку, сделать ее более приближенной к нуждам тех, кого политики-мужчины зачастую с трудом могут услышать. Например, в Великобритании отмечают решающую роль женщин в принятии Закона о домашнем насилии (2004 год) или Закона о равной оплате (1970 год).

Однако критики квот отмечают, что сами по себе квоты ничего не говорят о демократичности страны. Например, та же Руанда, лидер по количеству женщин в парламенте, является диктатурой, где систематически нарушаются права как женщин, так и мужчин.

В Аргентине женщины боролись за квоты, однако, когда они были введены, выяснилось, что собственно квотирования недостаточно. Свободный доступ к выборам, отсутствие препятствий к активному участию в политике, свобода прессы — все это не менее важно, чем гендерные квоты сами по себе. Именно поэтому нельзя сказать ничего определенного, глядя только на количество женщин в парламенте: необходимо также принимать во внимание, какой политический режим установлен в стране.

В России, с одной стороны, представительство женщин в парламенте никак не изменилось за последнюю четверть века (около 16%), но, с другой стороны, в Государственной Думе VII созыва количество женщин по сравнению с предыдущим созывом увеличилось в 3,5 раза (76 против 21, при общей численности в 450 человек). Однако, как и в случае с Аргентиной, это едва ли признак грядущего гендерного равенства в российской политике. Во-первых, в российском правительстве женщин по-прежнему крайне мало (четыре из 32 человек). Во-вторых, введение гендерных квот может обернуться примерно такой же ситуацией, которая произошла в Аргентине, только в роли депутаток будут выступать не жены и любовницы политиков, а представительницы интересов различных влиятельных групп, как зачастую происходит и сегодня.

Аманда Клэйтон из Университета Вандербильта и Пар Зеттерберг из Уппсальского университета провели исследование, которое показало, что после введения гендерных квот и увеличения количества женщин в парламенте расходы на здравоохранение увеличивались, а на оборону сокращались. В случае российской Государственной Думы немало одиозных законов вносятся как раз женщинами: например, печально известный закон Ирины Яровой об ужесточении наказания за терроризм и о требовании хранения данных интернет-компаний на территории России.

В случае России, как и многих других стран, проблема заключается не в недостаточном представительстве женщин, а в том, как представительный орган вообще выполняет свою функцию. Не имеет значения, сколько женщин станут депутатками, если парламент принимает законы, ориентируясь в основном на политические интересы, а не на запросы общества. Кроме того, в России слишком высокие барьеры прохода в парламент для любых сколько-нибудь оппозиционных сил. Условно говоря, даже если завтра будут введены гендерные квоты любого вида для женщин в российском парламенте, это едва ли будет способствовать демократизации страны и возвращению женской повестки в большую политику.

Автор: Иван Суманеев

Понравился материал? Добавьте Indicator.Ru в «Мои источники» Яндекс.Новостей и читайте нас чаще.

Подписывайтесь на Indicator.Ru в соцсетях: Facebook, ВКонтакте, Twitter, Telegram, Одноклассники.