История науки: Туси с медным тазом и монголами

О том, откуда взялись ассасины, как 20 тысяч динаров внука Чингисхана в буквальном смысле накрылись медным тазом, как ученый-перебежчик стал шестеренкой, стиснутой механизмами трех государств, о гадании на звездах и земле, двух Ходжах Насреддинах, «Дарвине XIII века» и одном из самых кровавых эпизодов истории Востока — в нашей рубрике «История науки».

Туси, пока молодой

Насир ад-Дин Абу Джафар Мухаммад ибн Мухаммад ат-Туси родился в городе Тус (северо-восток современного Ирана) 18 февраля 1201 года. О детстве и юности его известно немного, даже в своей автобиографии он касается этого периода лишь вскользь. Однако именно туда и уходит корнями его страсть к наукам: рано лишившись отца (которого также звали Мухаммадом, о чем нетрудно догадаться по полному имени его сына, содержащему подобие нашего отчества), мальчик стал усердно учиться, чтобы исполнить его волю. Науки увлекли его, и он приезжал издалека на лекции известных ученых своего времени: Кутб ад-Дина ал-Мисри и его учителя математика Фахр ад-Дина Рази (легендарного суфийского мудреца, который позже был убит монгольскими захватчиками). А позже он продолжил обучение в Мосуле у математика и астронома Камал ад-Дина ибн Юниса. В круг интересов юного Мухаммада, кроме астрономии и математики, входили юриспруденция (позднее он даже создаст собственную теорию государственности), философия, география, музыка, медицина и (без чего трудно себе представить мусульманское образование в XIII веке) изучение Корана.

Привыкший пользоваться милостями наместника халифа в Кухистане, куда он переехал позднее, ученый в 1235 году дерзнул предложить свои услуги и самому багдадскому халифу Аль-Мустасиму, но тот с презрением отверг его.

Ат-Туси удалился в крепость Аламут, которая была в то время не только оплотом исмаилитов-низаритов, захвативших его веком ранее, но и крупным научным центром. Духовный вождь низаритов Хасан ибн Ас-Саббах установил там когда-то аскетичные и строгие порядки, проповедуя отказ от земных благ, которые жители все равно не смогут использовать после смерти. Он демонстративно отменил законы шариата во время Рамадана, запретил роскошь, всячески укреплял свою твердыню и всеми силами привлекал туда математиков, астрологов, философов и других ученых, отказался платить налоги сельджукам, которым Аламут принадлежал ранее, а деньги употребил на строительство дорог, укреплений и развитие науки.

В этом новорожденном государстве с почти коммунистическими порядками Хасан обосновался всерьез, оберегая свою личную утопию от любых посягательств. Не имея мощной армии, для поражения внутренних и внешних врагов диктатор применял безжалостный террор, однажды приказав казнить даже одного из своих сыновей по подозрению в нарушении установленных правил. Сельджуки боялись подступиться к горстке крепостей в долинах Аламут и Рудбар, потому что Хасан ибн Ас-Саббах первым в мире создал нечто похожее на спецслужбу — тайных агентов, которые бесстрашно проникали во дворцы и убивали высокопоставленных чиновников, как поступили и с сельджукским визирем Низам аль-Мульком.

Арабская месть

По легенде Низам, Хасан и Омар Хайям даже учились вместе в медресе и пообещали помогать друг другу. Легенду опровергли в XIX веке, но Низам, будучи визирем сельджуков, действительно продвигал Хасана при дворе, но затем сместил его, опасаясь конкуренции. Возможно, его убийство стало отсроченной местью. Этот ход вызвал переполох во всем мусульманском мире, а Хасан создал в Аламуте академию тайных агентов (которые стали известны у европейцев как ассасины) и сформулировал целую оборонительную доктрину на основе террора.

В такой город (чуть более ста лет спустя) и приехал Мухаммад заниматься науками. В Аламуте ученый провел более 20 лет, попутно возглавив промонгольскую партию (благо низариты признавали плюрализм). Но дни низаритской династии были уже сочтены: из глубин Азии на них двигались потомки Чингисхана, тесня и сминая множество народов на своем пути и руша государства, как костяшки домино. В 1255-1256 исламский мир пал почти полностью, но Аламут все еще держался.

В это время халиф Аль-Мустасим, наследник Абассидов, преспокойно правил в Багдаде - другом крупнейшем духовном и научном центре своего времени, намного более масштабным, чем Аламут, с Домом Мудрости и библиотеками (неудивительно, что туда так стремился ат-Туси). Узнав, что Хулагу, внук Чингисхана, идет походом на Ближний Восток, он не слишком взволновался, а просто отрядил ему в помощь войска для взятия Аламута. Вероятно, халиф ожидал, что в благодарность монголы не будут наступать на его земли. Однако его надежды не оправдались: в это время промонгольские партии (не без участия ат-Туси) способствовали сдаче исмаилитских крепостей, и Аламут был взят без боя. Многие называли этот поступок предательством, однако город остался цел и не был разрушен воинами. Участь Багдада была иной.

Ат-Туси обратился к Хулагу и стал его придворным астрологом (согласно известной цитате, основное средство к пропитанию астрономов во времена Кеплера, чему уж удивляться в XIII веке). И тут правитель монголов решил выдвинуться на Багдад. Туси предрек ему, что нападение на Аббасидский халифат не принесет ему счастья, но Хулагу раскусил уловки астронома и не прислушался к его совету, направив аль-Мустасиму ультиматум с требованием покориться. Но советники успокоили халифа: где было видано, чтобы презренные кочевники, неверные, взяли столь крупный и укрепленный город? Поэтому вместо каких-либо оборонительных мероприятий халиф осыпал врагов угрозами и оскорблениями. За свое легкомыслие халиф был наказан более чем жестоко: армия наемников разбежалась, халифат пал, а Багдад был захвачен, и тут уж ничто не могло преградить дорогу ненависти монголов, разграбивших столицу и утопивших бесчисленное множество драгоценных рукописей в Тигре, а сам город — в крови жителей. После этого нашествия Багдад не мог восстановиться еще несколько веков, и весь Золотой век мусульманской цивилизации пошел на убыль.

Золотой век под медным тазом

Сознавая, что армия Хулагу уничтожила крупный научный центр своей эпохи, его придворный астролог (да, это наш герой, который продолжал все это время служить монгольскому ильхану) замыслил создать свой собственный. И ему это удалось.

Итак, с превеликим удовольствием делимся инструкцией, как построить крупнейшую в мире обсерваторию своего времени. Для этого, как эмпирически проверено находчивым арабом, вам понадобятся медный таз, ильхан Хулагу и подходящее окружение. Возьмите таз и скептически настроенного повелителя, который не понимает, зачем давать вам баснословные деньги на какую-то там науку о недоступных звездах, если гадать прекрасно получается и так. Ночью поднимитесь на гору, у подножия которой расположилось войско правителя, и с грохотом спустите ваш инвентарь прямо на спящий лагерь. Дайте ильхану в полной мере осознать, какой переполох вы произвели, а затем с величайшим достоинством объясните: «Мы знаем причину этого шума, а войска не знают; мы спокойны, а они волнуются; так же, если мы будем знать причины небесных явлений, мы будем спокойны на земле».

Эта демонстрация действительно впечатлила Хулагу, который согласился дать ученому запрашиваемые 20 тысяч динаров (сумма немалая: тот же Хасан ибн Саббах в свое время купил Аламут у сельджуков всего за 3000 золотых динаров). Возможно, именно этой истории мы и обязаны мнением некоторых филологов, что именно Туси был прообразом знаменитого Ходжи Насреддина. Однако никаких убедительных аргументов у сторонников этой версии нет (разве что предполагаемое время жизни персонажа и ученого совпадает и умещается в XIII веке). Ходжа — почетный мусульманский титул (изначально так называли людей, совершивших паломничество в Мекку, но затем так стали именовать сановников, купцов и просто почтенных людей), «Насреддин» и «Насир-ад-Дин» — это разные варианты одного и того же лакаба (тоже почетного мусульманского титула, добавляемого к имени), означающего «помощник веры». Так что все эти части имени использовались нередко, и можно с тем же успехом найти множество других прототипов.

История с тазом, конечно, тоже легенда, но достоверно известно, что ат-Туси просил ильхана впредь свозить в построенную обсерваторию захваченных в плен ученых живыми, приборы — целыми, а рукописями пополнять библиотеку, не уничтожая в гневе ценные знания. И Хулагу послушался этого совета, что и позволило превратить Марагинскую обсерваторию в крупнейший научный центр своего времени.

Исцеляющий сомнение

Сам ат-Туси был, конечно, не только участником войн и политических интриг: его имя достаточно громко звучит и в науке. Как ученый, он не тратил времени даром ни в Аламуте, ни при дворе монгольского правителя. Кроме родного языка, он знал персидский и греческий, причем первый настолько хорошо, что написал на нем 25 из своих 165 сохранившихся трактатов. Один из трактатов для демонстрации своих превосходных знаний он написал и на арабском, и на персидском. Достойно уважения, правда, трактат этот был о геомантии (гадании при помощи рассыпания песка и камней по поверхности земли, а никак не мантии, скрывающейся под ее корой, как вы могли бы подумать).

Владение иностранными языками позволило ученому ознакомиться со множеством сочинений древних греков и стать настоящим знатоком греческой науки. Ат-Туси выпустил комментарии к трудам Евклида, Архимеда, Птолемея, Аристарха и ряда других знаменитых древнегреческих мыслителей. Его математические труды легли в основу тригонометрии, которая стала самостоятельной наукой во многом именно благодаря работам арабского ученого. Ат-Туси написал пятитомный труд «Трактат о полном четырехстороннике», где ввел понятие синуса и косинуса дуги и доказал плоскую теорему синусов и теорему Менелая, а в пятом томе рассмотрел способы решения задач сферической тригонометрии. Ряд сочинений он посвятил параллельным линиям (в том числе и работу с замечательным названием «Трактат, исцеляющий сомнение по поводу параллельных линий»). Также ат-Туси одним из первых рассмотрел качение как способ сравнения прямых и кривых линий.

Но свой след ученый оставил не только в математике: его перу принадлежат работы по астрономии, минералогии, медицине (комментарии к трактатам Ибн Сины, или Авиценны), биологии, философии, этике, логике, физике (тут его внимание не обошло оптику) и даже трактат о финансах, на основании которого позднее была совершена денежная реформа.

Многие работы ученого предвосхитили открытия Нового времени: лемма Туси о качении сферы внутри другой сферы со вдвое большим диаметром дала возможность сделать важные выводы для астрономии (правда, для европейцев ее открыл только Коперник), а идея об появлении всех живых организмов из изначальных элементов неживой природы и их эволюции под действием конкуренции напоминает нам о Дарвине. Размышляя о природе вещества, Туси пишет: «Если кто-либо глазами внимательного и пытливого исследователя обратит внимание на процесс изменения веществ, на их состав, превращения и противоположности... тогда он поймет, что ни одно тело не уничтожается полностью. Оно лишь меняет свою форму, состояние, состав, цвет [и другие] качества и превращается в сложное или элементарное вещество... Потому что материальные тела не обладают свойством уничтожаться». Таким образом ученый практически сформулировал закон сохранения веществ и энергии, который 500 лет спустя откроют заново Ломоносов и Лавуазье.

С, мягко говоря, неоднозначной политической судьбой арабского математика с трудом совмещается представление о его многочисленных научных заслугах. Хоть жители Абассидского халифата и были суннитами, а сам Туси – шиитом, его выступление на стороне монголов в этом конфликте выглядит как предательство. Трудно понять, какими мотивами руководствовался Туси, был ли он рад, что выжил сам и оказался осыпан милостями, терзался ли он муками совести или намеренно пришел к ильхану с целью защитить арабскую науку. Однако, что бы ни руководило ученым в этом пути, закончился он на вершине славы: ат-Туси еще при жизни стал самым известным мыслителем исламского мира и до сих пор остается одной из самых заметных фигур в науке XIII века даже рядом с современниками-европейцами, Фомой Аквинским и Роджером Бэконом.

Подписывайтесь на Indicator.Ru в соцсетях: Facebook, ВКонтакте, Twitter, Telegram.