«Важно найти баланс между рисками и возможностями криптоактивов»

— В 2021 году вступил в силу закон «О цифровых финансовых активах». Как бы Вы оценили его значимость для экономики?

— Можно сказать, что он не оказал никакого влияния на экономику, поскольку это мертворожденный закон. Есть основания полагать, что этот закон был принят для формального исполнения поручения Президента РФ. Он носит рамочный характер и лишь содержит правовые определения основных понятий и терминов крипторынка. При этом правовой механизм, который обеспечивал бы регулирование нового инновационного сектора цифровой экономики, по существу, в нем отсутствует, поэтому за все время существования закона «О ЦФА» на территории России еще не было выпущено ни одного цифрового финансового актива. К сожалению, этот закон только лишь обнадежил криптосектор, а существенных сдвигов в этом направлении не дал.

— Но ведь известно, что несколько крупных компаний подали заявки на выпуск цифровых финансовых активов. Значит, несмотря на появление закона, этот выпуск не состоялся?

— Закон «О цифровых финансовых активах» устроен следующим образом: во-первых, он содержит определения — достаточно расплывчатые и неточные, — которые не учитывают явления, уже сложившиеся в криптоиндустрии. Во-вторых, в законе определены участники рынка. Именно через них предлагается регулировать все процессы, происходящие с цифровыми финансовыми активами. То есть Центральный банк РФ может регистрировать операторов информационных систем, а операторы, в свою очередь, должны выпускать ЦФА. В настоящее время зарегистрирован всего один оператор — российская токенизационная платформа Atomyze, одним из инвесторов которой является компания «Интеррос» Владимира Потанина [кроме того, в марте ЦБ России выдал лицензию на выпуск цифровых активов платформе Лайтхаус и Сберу — примечание Indicator.Ru]. Итак, прошло более года с момента вступления закона в силу, и на данный момент зарегистрирован всего один оператор, а продуктов от него мы никаких не видим. Конечно, криптовалюты и токены (ЦФА и цифровые валюты, по терминологии российского законодательства) имеют определенные различия, которые, тем не менее, не являются принципиальными. Так, стейблкойн можно рассматривать как обеспеченный платежный токен, но фактически платежный токен и криптовалюта друг от друга ничем не отличаются. Поэтому, когда Центральный банк говорит о том, что он выступает против криптовалют, имеются ввиду не только необеспеченные криптовалюты типа биткоина, но и все остальные платежные токены, в том числе и стейблкойны. Стейблкоины представляют интерес потому, что они, в отличие от необеспеченных криптовалют, обеспечены либо твердой валютой, например долларом, либо биржевыми товарами, такими как никель. Желание выпускать ЦФА изъявлял не только «Интеррос», но и Сбер, который предлагал собственный сберкоин. Подобные заявления Сбер сделал 2021 году, но примерно в то же время Центральный банк заявил, что рассматривает стейблкойн как разновидность криптовалют и считает его хождение на территории Российской Федерации недопустимым.

— С чем может быть связано то, что интерес у крупных компаний к ЦФА есть, но тем не менее сами цифровые активы пока никто не выпустил?

— Я думаю, что это связано с позицией Центрального банка, который сразу обозначил свое отрицательное отношение к криптовалютам. Обязанности по надзору за всей этой индустрией — как обычных криптовалют, так и ЦФА, — ложатся на ЦБ РФ как на мегарегулятор, поэтому он видит только риски. Другие ведомства, например Минфин и Минпромторг, видят не только риски, но и возможности для развития российской экономики, особенно в условиях санкционного давления. Они выступают за более взвешенный подход к регулированию криптовалют, в частности, предлагают легализовать майнинг. Для развития крипторынка в России различным российским ведомствам необходимо выработать единую позицию по вопросам его регулирования.

— Не противоречит ли идея государственного регулирования принципу блокчейн-системы, в которой контроль должен осуществляться без центрального узла?

— Блокчейн — это технология, которая может быть централизованной или полностью децентрализованной. Когда мы говорим о централизации, это означает, что блокчейном управляет какая-то группа людей, а в случае децентрализации он полностью управляется смарт-контрактами. Соответственно, возникает вопрос: «Можем ли мы регулировать деятельность таких систем?» В отношении централизованного блокчейна однозначно можем, потому что правила игры здесь устанавливают те, кто им управляет.

Глобально мировой рынок криптоактивов разделен на две части - децентрализованные финансы (DeFi) и централизованные финансы (CeFi). Каждая из них обладает своими собственными финансовыми инструментами и продуктами, потенциалом для развития, а также рисками негативных последствий и так далее. У государств есть рычаги воздействия только на рынок централизованных финансов, к которому относятся, например, централизованные криптобиржи. В ряде стран установлены нормативные требования к деятельности таких криптобирж и успешно осуществлять надзор за их выполнением. Децентрализованные финансы управляются смарт-контрактами, что делает невозможным прямое регуляторное воздействие. Кроме того, это более сложный для потребителей сегмент рынка, поскольку он требует от пользователей обладания некоторыми техническими знаниями и понимания сложного интерфейса. Поэтому сейчас, в основном, наблюдается рост рынка централизованных финансов. Возможно, с ужесточением регулирования рынок переориентируется на децентрализованные финансы.

— Повлекли ли санкции какие-либо ограничения на цифровые финансовые активы? Появились ли в «цифровом» мире для России такие же жесткие ограничения, как по отношению к обычным международным банковским операциям?

— Санкции не оказали влияние на ЦФА потому, что цифровых финансовых активов, по сути, в России пока не существует. У нас нет рынка криптоактивов. Более важный вопрос — повлияли ли эти санкции на российских держателей криптоактивов. Ответ на него — конечно, повлияли. По подсчетам Центрального банка, россияне владеют криптовалютой на сумму более 16,5 трлн рублей. При этом владельцы держат их преимущественно на зарубежных централизованных криптобиржах. Власти ЕС заявили о том, что санкции будут введены и в отношении криптоактивов, но в действительности криптобиржи поступили по-разному. Одни решили, что будут налагать санкции и блокировать аккаунты только тех лиц, которые непосредственно попали в санкционные списки, другие заблокировали аккаунты всех российских пользователей. Еще один важный момент связан с тем, что Visa и Mastercard отказались от обслуживания российских карт. Это закрывает возможность проводить платежи на криптобиржах, которые находятся в другой юрисдикции. Но в то же время это не означает, что граждане России вообще потеряли свои криптоактивы или не могут использовать их. Нет, они используют другие возможности вывода средств, например, прямой обмен между пользователями (р2р).

— Я бы хотела вернуться к закону «О цифровых финансовых активах». Какие, по Вашему мнению, положения закона необходимо доработать?

— Это очень сложный вопрос. Наверное, закон легче переписать совсем, чем сказать, что в нем лучше исправить, поскольку каждый закон должен содержать в себе механизм его исполнения, а в существующем законе его нет. Сейчас этот закон бессмысленно комментировать, потому что в таком виде он нерабочий. Это можно сравнить с тем, что можно построить самолет из соломы, а потом думать, что в нем изменить, чтобы он полетел. Закон «О ЦФА» теоретически дает возможность российским криптопроектам зарегистрироваться в качестве операторов этой системы и выпустить свои криптоактивы. Но далее возникает вопрос о криптобиржах, которые тоже предусмотрены в законе, но которых в России пока даже нет. Кроме того, пока нет ясности, что они из себя будут представлять: можно ли будет на них использовать только цифровые финансовые активы, выпущенные в России, или также созданные в других юрисдикциях. Этот вопрос должен решиться в рамках разработки закона о цифровых валютах. Когда этот закон будет принят, мы сможем понять, как будет действовать закон «О ЦФА».

— Как Вы считаете, что нужно предпринять, чтобы как-то стимулировать введение цифровых финансовых активов на российский рынок?

— В первую очередь, нужно изменить позицию Центрального банка в отношении криптовалют. Если она изменится, можно будет, опираясь на большой опыт других стран, создать более или менее работающий закон. Можно сказать, что у нас в стране уже есть люди, готовые сформулировать те законодательные нормы, которые будут работать. Главное — чтобы сейчас это было востребовано. Но мы видим, что позиция Центрального банка пока не меняется. Возможно, санкции как раз могут стать катализатором этих процессов, поскольку криптовалюты представляют сейчас большой интерес для инвесторов. В начале этого года ЦБ РФ опубликовал доклад «Криптовалюты: тренды, риски, меры», в котором утверждается, что криптовалюты способствуют вымыванию средств из реального сектора экономики. Это не совсем так. Если реальный сектор экономики будет использовать ЦФА для привлечения инвестиций, как, например, это предлагает делать «Норникель», вполне возможно, что эти инвестиции позволят привлечь средства и в реальный сектор экономики. Сейчас, когда люди пытаются сделать какие-то инвестиции, оказывается, что круг возможных инвестиций очень ограничен — это недвижимость, ценные металлы и ценные бумаги. Каждый из этих рынков имеет свои недостатки, поэтому криптоактивы как один из объектов инвестиций вполне неплох. Таким образом, сейчас крайне важно найти баланс между теми рисками, которые реально существуют, и теми возможностями, которые криптоактивы дают нам для развития нашей экономики. Тем более, в условиях санкций, возможно, юридическим лицам будет проще рассчитываться с иностранными контрагентами именно криптовалютой.

— Вы упомянули, что в мире есть успешные примеры нормативного регулирования цифровых финансовых активов. Можете ли Вы привести примеры стран с наиболее успешными законами о ЦФА?

— На самом деле, в мире немного стран, которые приняли законы, нацеленные на регулирование всей криптосферы. Большинство стран пошли по пути локальных изменений законодательной базы, позволяющих легализовать в той или иной степени деятельность криптоактивов. Например, в США нет отдельного закона о криптоактивах, но среда для развития криптопроектов достаточно благоприятная. При этом финансовые власти США занимают довольно жесткую позицию в отношении создания криптовалют, запретив такие проекты как Gram Павла Дурова и Libra Марка Цукерберга. То есть у всех финансовых регуляторов, а не только у Центрального банка России, позиция достаточно жесткая. Но при этом на территории США действуют криптобиржи и создается много стартапов, ориентированных на работу с криптоактивами. С другой стороны, есть страны, которые приняли целый пакет документов и законов, направленных на глобальное регулирование. В основном, это небольшие страны — Мальта и Лихтенштейн. Для них регулировать крипторынок значительно проще. Также нужно упомянуть Евросоюз, разработавший законопроект о регулировании рынка криптоактивов — Markets in Crypto-assets (MiCA) Regulation, в котором содержится достаточно много наработок, заслуживающих пристального внимания и изучения. На самом деле, мы не можем сказать, что где-то уже создано эффективное правовое регулирование крипторынка. Пока ни одной такой страны нет, но при создании правового регулирования в России нам следует опираться на самый разный опыт других стран — как позитивный, так и негативный.