Фундамент для здания науки: о месте журналистов в популяризации науки

О правилах игры в научных коммуникаторов, о роли журналистов как проводников научного знания и том, как важно сохранять баланс и не заигрываться, чтобы не забывать о главной цели — популяризации науки, рассказывает корреспондент РИА Новости Александр Телишев. Колонка подготовлена в рамках проекта «Коммуникационная лаборатория» РВК.

Дискуссия о том, чем занимаются пресс-службы научных организаций и зачем они это делают, одновременно и глубже, и проще, чем это представляют себе обыватели и журналисты. Я попробую рассмотреть ситуацию со стороны независимого потребителя пресс-релизов, а не как их производитель, у которого неизбежно возникает конфликт интересов.

Человеку свойственно искать виноватых, хотя зачастую виновником сложившейся ситуации выступает сама среда и управляющие ей правила, а не злой умысел одного или нескольких участников игры. Проблема научных коммуникаций в России, как мне кажется, лежит гораздо глубже, чем дискуссия о необходимости упоминания вуза в заголовке.

Чтобы российская наука и ее пресс-сопровождение приблизились к западным стандартам, недостаточно просто поменять какие-то статистические показатели или насильно перевести всех на принципы работы «Эврики» или Phys.org (речь о международных агрегаторах научных пресс-релизов EurekAlert! и Phys.org, — прим. Indicator.Ru). Проблему можно решить, только если поменяется система, в которой функционирует и живет отечественная наука.

Фактор Amway

Когда работа становится невыгодной и бесперспективной, многие представители профессии перестают ею заниматься и начинают продавать доступ в свою сферу, пользуясь своей репутацией. То же самое сейчас происходит и в российских СМИ, где в последние годы много только что появившихся журналистских школ кануло в лету. На смену профессионалам, которые постепенно вымываются, приходят неофиты, работающие почти за спасибо, и возникает цикл вечных «молодых журналистов».

Благодаря такой схеме число носителей знания растет, но их индивидуальная ценность падает, и смысл строить карьеру в этой области пропадает. Похожим образом устроены продажи косметики фирмы Amway: в их финансовой пирамиде могут разбогатеть только высшие ступени, а низшие работают за копейки.

Как это относится к проблеме научного пиара? Работа пресс-служб университетов и институтов неразрывно связана с тем, что делают потребители их контента — научные журналисты. Но очень часто возникает вопрос, журналисты ли являются потребителями «продукции» пресс-служб и «научных коммуникаторов»?

Особенно ярко этот вопрос раскрывается при сравнении западных агрегаторов научных пресс-релизов и рассылок российских пиарщиков. Здесь я согласен с мнением моих коллег (которое они высказали в колонке «Продвигай свой бренд», — прим. Indicator.Ru), хотя и считаю, что нужно обращать внимание не на частности, а на то, для кого пишутся эти сообщения и как они устроены.

Если верить Стивену Фуллеру, британскому историку науки и философу, до начала 1990 годов наука на Западе была вещью в себе. Она имела самоочевидную ценность, и вопрос, нужно ли ее финансировать, ни у кого не возникал.

Когда завершилась холодная война, политики на Западе пересмотрели свое отношение к науке и стали отказываться от проектов, не приносящих практическую пользу. Первой жертвой такого подхода стал сверхпроводящий суперколлайдер SSC, отмена его строительства шокировала научное сообщество и заставила по-другому взглянуть на взаимодействие ученых и государства.

В результате этой переоценки журналисты осознали, что доносить научные знания в понятном виде до широкой аудитории просто необходимо. Было создано несколько крупных систем рассылок пресс-релизов с сообщениями о важных открытиях, сами ученые стали более открыто взаимодействовать с прессой, а необходимость освещения своей деятельности стала обязательным пунктом фактически во всех грантовых соглашениях. Поменялся основной потребитель науки: вместо ученых, которые раньше отвечали за распределение денег в NSF и прочих фондах, этим стали заниматься и политики, и общество.

Если сравнить типичные российские сообщения о научных открытиях и те, что выкладываются на EurekAlert!, AlphaGalileo, Phys.org и других агрегаторах, становится понятно, что у нас пока не произошел этот переход (за несколькими очень небольшими исключениями) и что наука в России, как и ее освещение, остается вещью в себе: производителем и потребителем контента в ней являются одни и те же структуры.

Пока новости и пресс-релизы пишутся для отчета или повышения чувства собственной важности, а не для массовой публики, до тех пор будут возникать дискуссии, подобные сегодняшней. Эта замкнутость системы имеет несколько важных последствий, три из которых кажутся мне наиболее интересными. Вкратце можно назвать их так: «доминирование околонауки», «научный метагейминг» и «эффект Бальнибарби».

Околонаучные игры

Сегодня в России под научной журналистикой и работой пресс-служб все еще часто понимают не научные новости, а освещение административных и внутренних событий, связанных скорее с организацией науки и образованием, нежели с самой наукой.

Так проще работать пресс-службам и научным журналистам: и тем и другим не нужно пытаться разобраться в «сложной» теме или работать с капризными несговорчивыми учеными.

Поэтому большую часть потока новостей о науке занимают сообщения о финансировании, слиянии, строительстве мега-проектов и прочих вещах, которые к непосредственной науке не имеют почти никакого отношения.

Более того, нередко в своей работе я сталкивался с пресс-службами и учеными, которые ведут чрезвычайно закрытый образ жизни: просят не публиковать заметки и новости о своих открытиях до выхода бумажной версии журнала в печать, а также всячески скрывают то, о чем они должны рассказывать в первую очередь.

Научный метагейминг

Многие из этих вещей, в том числе и «форсинг» бренда вуза или научной организации, являются плодом метагейминга (под термином метагейминг — «игра в игре» — любители компьютерных игр и математики понимают особую стратегию поведения в соревновании, которая учитывает то, как действуют и реагируют оппоненты, союзники и источники ресурсов, — прим. авт.).

К примеру, вы знаете, что судьба вашей организации зависит не от общественного мнения, а исключительно от взглядов одного или нескольких ученых, распределяющих научные фонды. В первую очередь вы будете обслуживать их интересы, а не интересы публики, которые могут редко совпадать с интересами «главного читателя».

Поэтому в освещении работы разных научных учреждений в первую очередь идет акцент в сторону "околонауки" с одной стороны и очень наукообразное и малопонятное для простой публики освещение реальной научной деятельности с другой. Иногда возникает впечатление, что пресс-службы или даже «карманные» информагентства соревнуются в том, чтобы написать наиболее непонятный для публики пресс-релиз, максимально приближенный к абстракту (краткому изложению сути научной работы, публикуемому перед основным текстом, — прим. Indicator.Ru) статьи.

Скорее всего, это радует ученых, но не радует читателя, которому приходится пробираться через тонны пассивного залога, наукообразной лексики, лирических отступлений и множества других вещей, которые в западных пресс-релизах попросту отсутствуют по причине ориентации на другую аудиторию.

В разделах научных новостей на сайтах Nature, Science и многих западных университетов крайне редко можно увидеть сообщения об очередной речи ректора, выделении денег и прочих подобных вещах — все они обычно спрятаны в «инсайдерские» разделы, где их найдут те, кому это интересно. Подчеркиваю, все это важно, но относится не к науке, а к ее обслуживанию.

Это объясняет, почему научные организации соревнуются в столь отвлеченных от просветительства категориях, как «частота упоминания в СМИ», а не пытаются популяризовать науку, как этого хотелось бы многим. Хорошо это или нет, судить не мне, но изменить это можно, только если изменится среда, в которой все это функционирует.

Витая в облаках

И наконец, последняя вещь, которую я назвал «эффектом Бальнибарби». Гулливер в рассказах Джонатана Свифта попадает в странную страну Бальнибарби, жители которой почти поголовно являются философами и математиками и ведут крайне специфический образ жизни.

Больше всего в этой части похождений Гулливера запоминаются отрывки о местной Академии прожектов, члены которой разрабатывали интересные на уровне теории, но абсолютно бесполезные на практике способы улучшения жизни. Один из прожектеров, к примеру, предлагал строить здания не с фундамента, а с крыши, справедливо указывая на то, что так поступают пчелы и пауки — «лучшие строители мира природы».

Многие из современных предложений о популяризации науки и улучшению работы пресс-служб напоминают такие прожекты. Простое копирование того, что делается на Западе, не приведет к улучшению, так как факторы, которые движут этими процессами там, не будут магически образом перенесены в Россию.

Прошлой осенью мне удалось побывать на круглом столе научных коммуникаторов, участники которого обсуждали перспективы рынка, запросы аудитории, как надо строить системы коммуникации (по западному образцу). Только один человек — Дмитрий Мальков — обратил внимание на различия между Россией и Западом, на существующую проблему «снизу», с точки зрения того, для кого и зачем все это нужно. В других случаях научное просветительство рассматривалось как уже построенная и отлаженная система: обсуждались конкретные программы, лекции, научно-популярные мероприятия, то есть какие-то детали, которые, на мой взгляд, пока не являются целеобразующими.

После этого я задумался и мысленно пересчитал коллег, которые за последние три года перестали быть научными журналистами, переключившись на то, что сейчас популярно называть advocacy, и работу в пиар-службах, и мне стало грустно. Именно в этот момент родился этот текст, по крайней мере концептуально.

Важно понимать, что нам предстоит не только менять «среду коммуникации», делая ее более дружелюбной для информации о реальных открытиях и научных свершениях, но и осознавать, что нужен прочный фундамент для этой коммуникации.

Если мы представим «науку в масс-медиа» как здание, то пресс-службы в нем — это крыша, через которую происходит обмен информацией между живущими в небесах на условной Лапуте, летающим острове знаний, учеными и «землей», то есть публикой. Для того чтобы «крыша» могла что-то сообщить «земле», нужен фундамент, поддерживающий эту крышу, — научные журналисты.

Число людей, которые много и хорошо пишут о науке, крайне мало, и оно не увеличивается, многие из них уходят в более интересные или денежные профессии. Я думаю, что в первую очередь стоит обратить внимание не на научную коммуникацию как таковую, а на отсутствие тех, кто будет выступать проводником этих знаний.

Автор — Александр Телишев

Подписывайтесь на Indicator.Ru в соцсетях: Facebook, ВКонтакте, Twitter, Telegram.