Нобелевские лауреаты: Джордж Майнот. Как печень стала лекарством

Как открытие одного нобелевского лауреата сразу же спасло другого будущего нобелиата, какую роль сырая печень играет в кроветворении и какую нетривиальную пользу может принести ребенку отдых в теплых краях, читайте в рубрике «Как получить Нобелевку».

Джордж Майнот

Родился 2 декабря 1885 года, Бостон, штат Массачусетс, США

Умер 25 февраля 1950 года, Бруклин, штат Массачусетс, США

Нобелевская премия по физиологии и медицине 1934 года (1/3 премии, совместно с Джорджем Уиплом и Уильямом Мерфи). Формулировка Нобелевского комитета: «За открытия, связанные с применением печени в лечении пернициозной анемии» (for their discoveries concerning liver therapy in cases of anaemia).

Наш герой родился, жил и умер в одном и том же штате США. Конечно, за свою не очень долгую жизнь он и путешествовал, и работал в других штатах, но так сложилось, что судьба Джорджа Майнота была связана с Массачусетсом.

Занятия медициной и физиологией у Джорджа, можно сказать, были в крови. Его прапрадед, Джеймс Джексон, основал Массачусетскую больницу общего профиля, его троюродным дядей был Чарльз Седвик Майнот, анатом, физиолог и основатель Американского общества психических исследований (и президент Американской ассоциации развития науки, знаменитой AAAS,которая издает ныне журнал Science). Вся семья Майнотов издавна славилась своими интеллектуалами, а заодно и древностью по американским меркам, поскольку их предки были одними из первых переселенцев из Англии, прибывшими на атлантическое побережье американского континента еще в 1630-е годы.

Отец Майнота, Чарльз, тоже был медиком, что повлияло на выбор дела жизни нашего героя, хотя и не самым прямым образом. Так случилось, что юный Джордж Майнот не отличался крепким здоровьем, поэтому родители на зиму увозили ребенка туда, где потеплее: в Калифорнию или во Флориду. А там, как вы понимаете, с биологическим разнообразием все было в порядке. Отсюда и интерес к тому, что сейчас модно называть Life Sciences. И самостоятельное изучение предмета уже принесло свои плоды: еще старшим школьником Майнот опубликовал две вполне себе научные статьи по энтомологии: «Куколки Nelitаеа gаbbе» (1902) и «Опасные кистехвостые бабочки» (1903).

Врачи из высшего общества и в позапрошлом веке получали неплохо, поэтому учился Джордж в лучших частных школах Бостона и получил очень хорошее и, главное, разностороннее образование. Эта же система продолжилась и в Гарварде: сначала Майнот получил степень доктора искусств (1908), а потом он продолжил обучение уже на медицинском факультете, и в 1912 году получил заветные буквы MD в качестве приставки к имени. Отныне он мог практиковать, однако все же пошел в медицинскую науку.

Два года, с 1913-го по 1915-й, он проработал на медицинском факультете (школе медицины) Университета Джонса Хопкинса в Балтиморе в лаборатории знаменитого Уильяма Генри Хоуэлла, исследователя свертываемости крови. Как пишут биографы Майнота, именно его первая большая научная работа позволила в 1916 году студенту Хоуэлла, Джею Маклину, почти случайно открыть гепарин, теперь широко распространенный антикоагулянт. Но к тому времени Майнот уже работал в другом месте.

Помните, мы сказали, что медицина у Майнота была в крови. Точно так же можно было скаламбурить, что с самого начала научной деятельности в крови у Майнота было изучение крови. Правда, если начал он с работ по свертываемости крови, то, став ассистентом основанной его прадедом Массачусетской больницы общего профиля и одновременно сотрудником Гарвардской медицинской школы, Майнот вплотную (и до конца жизни) занялся анемиями – разными заболеваниями, которые раньше называли «малокровием». Сейчас мы знаем, что они все характеризуются снижением уровня гемоглобина в крови и, следовательно, способности крови переносить кислород.

Хотя все снова начиналось со свертываемости крови – с тромбов. Майнот и профессор Роджер Ли сумели точно установить, что открытые еще в 1841 году Джорджем Гулливером (да, был и реальный врач с такой фамилией) странные тельца в крови, которые называли то сферулами, то «третьей корпускулой», то пластринами, участвуют в образовании тромбов. Но анемии… Говорят, что еще в Массачусетской больнице Майнот очень внимательно изучал пациентов с малокровием.

«Даже во время прогулок на свежем воздухе она чувствует слабость, и состав ее крови не изменяется... Надо думать, что соляная кислота должна ей помочь, так как у нее недостаток этой кислоты в желудочном соке. Но для того, чтобы ее вылечить, нужно знать, как лечить злокачественное малокровие», — так писал он об одной своей пациентке.

Что же такое это «злокачественное малокровие», оно же «разжижение крови»? В 1822 году в периодических Transactions of the Medico-Chirurgical Society of Edinburgh появилась статья доктора Джеймса Скарта Комбе, которая называлась History of a Case of Anaemia («История одного случая анемии»). В этом клиническом случае описывалось странное заболевание, характеризующееся ярко-красным языком, утомляемостью, одышкой, диареей, слабым повышением температуры, нарушением чувствительности и, в итоге, смертью. Но только в 1849 году британский врач Томас Аддисон описал это заболевание подробно.

Именно поэтому то, что во время Майнота называли злокачественным малокровием, стали называть анемией Аддисона. Или пернициозной анемией, или B₁₂-дефицитной анемией. Как ни назови, исход заболевания один: смерть. Сейчас мы понимаем, что оно представляет собой нарушение кроветворения в результате недостатка витамина B₁₂ (цианкобаламина). Но тогда не был открыт сам витамин (это случится в 1947 году, но тогда Дороти Кроуфут-Ходжкин, одна из четырех женщин-нобелиатов по химии, не установила его структуру, а величайший химик-синтетик, нобелевский лауреат Роберт Бернс Вудворд еще не синтезировал его направленным синтезом).

Первый шаг в борьбе с анемиями Майнот сделал еще в 1914 году: уже тогда пытались лечить злокачественное малокровие – например, удалением селезенки. Это помогало, но ненадолго. Однако Майнот смог установить важный диагностический признак улучшения состояния: в крови увеличивалось количество так называемых ретикулоцитов. Как мы сейчас знаем, это клетки-предшественники эритроцитов, которые можно отличить от зрелых клеток по более розовому цвету и отсутствием светлого пятнышка в центре.

Во время Первой мировой Майноту досталась специфическая анемия: ей были подвержены американские рабочие, которые трудились на военных заводах. Вместе с врачом Элис Гамильтон он сумел доказать, что непосредственный контакт кожи с тротилом тоже приводит к анемии.

После войны он переехал в Бостон, получив позицию в Мемориальном госпитале Коллиса Хантингтона. Именно там он начал плотно заниматься анемией Аддисона. Первые наблюдения показали, что немного можно скорректировать анемию при помощи диеты. И тут очень кстати подоспели опыты знакомца Майнота по Джонсу Хопкинсу, Джорджа Уипла. Он ставил эксперименты по созданию и лечению анемии у собак. Целью Уипла было выяснить, какая именно пища в чистом виде лучше всего помогает при анемии. Как выяснилось, в этом случе нужно есть мясо (особенно баранину), однако оно не идет ни в какое сравнение с печенью. Майнот вместе со своим новым знакомым, Уильямом Мерфи, начали экспериментировать на людях. Сначала на тех пациентах, которых они вели в частном порядке (по счастью, Мерфи был врачом частной практики), а потом и на пациентах госпиталя. Первые работы в этом направлении начались в 1921 году.

В 1921 году Майнота поджидал страшный удар: он сам определил у себя глюкозурию. Иными словами, сахар в моче. То есть диабет. Он потерял в весе, но здесь ему повезло, что именно в США состоялось выдающееся открытие Фредерика Бантинга, сделанное при помощи Джона Маклеода и что у него самого были хорошие связи в научно-медицинской среде. Главный бостонский специалист по диабету Элиот Джослин смог добыть экспериментальный препарат, открытый в 1922 году, и в самом начале 1923 года Майнот стал одним из первых людей в мире, получивших инъекцию инсулина. Это продлило Майноту жизнь еще на четверть века. И приблизили победу над анемией.

В 1926 году на конференции Ассоциации американских врачей Майнот и Мерфи сообщили, что у 45 пациентов наблюдается явное улучшение. Однако для этого им приходится есть более 200 граммов печени в день. И тут на помощь пришел гарвардский химик Эдвин Кон, который сумел сделать дешевый экстракт печени, который во-первых, был на два порядка (в 50-100 раз) сильнее сырой печени, а во-вторых, его можно было применять как лекарство – хочешь перорально, а хочешь – внутривенно. А контролировать динамику можно было по открытому Майнотом еще в 1914 году методу подсчета ретикулоцитов. Неудивительно, что уже восемь лет спустя Мерфи, Уипл и Майнот получили свою абсолютно заслуженную Нобелевскую премию по физиологии и медицине. И, кстати, первую «медицинскую» премию, которую разделили на троих. Кстати, надо сказать, что восемь лет спустя из 45 первых пациентов Майнота и Мерфи в живых оставалось более трех четвертей.

«Вы по-новому осветили процесс регенерации крови, – сказал Израэль Холмгрен из Каролинского института на вручении Майноту, Уиплу и Мерфи Нобелевской премии, – вы открыли функцию печени, ранее неизвестную науке, вы разработали и усовершенствовали новый метод лечения анемии... Этот новый метод уже спас тысячи жизней и в будущем обещает спасти от смерти бесчисленное количество людей».

Майнот после премии смог прожить полноценной жизнью всего 13 лет. Он продолжал заниматься анемией, но во второй половине 1940-х диабет начал одолевать его. Нарастали неврологические и кардиологические изменения, и в 1947 году выдающегося гематолога парализовало в результате инсульта. Он умер в 1950 году в возрасте 65 лет, что очень мало для Нобелевского лауреата, но успел узнать и об открытии витамина B₁₂, и о его роли в побежденном Майнотом заболевании.

Подписывайтесь на Indicator.Ru в соцсетях: Facebook, ВКонтакте, Twitter, Telegram, Одноклассники.