«Я не думал, что это чей-то розыгрыш»: интервью нобелиата по физике

О надеждах на российскую науку, своем первом визите в Россию и том, почему за открытие гравитационных волн не дали «Нобеля», рассказал в эксклюзивном интервью Indicator.Ru Нобелевский лауреат по физике 2016 года Дункан Халдейн.

— Профессор Халдейн, что вы делали, когда узнали, что получили Нобелевскую премию?

— Спал. Было 5 или 5:15 утра. Зазвонил телефон, я проснулся, первая мысль была, что кто-то умер. Потом я вспомнил, что сегодня вручают Нобелевскую премию. Поэтому я не думал, что этой чей-то розыгрыш или шутка. Это был сюрприз и очень приятный.

— Вы не ожидали, что получите премию?

— Не ожидал, но с другой стороны не могу сказать, что для меня это стало неожиданностью. Моя работа оказала большое влияние на исследования других ученых, работающих в этой области. Так что то, что произошло, может, и не было очевидным, но вероятность была.

— Почему именно вам, Майклу Костерлицу и Дэвиду Таулесу дали премию?

— Я думаю, что все три премии были вручены, поскольку в последние годы в этой области было получено много удивительных результатов. Оказалось, что теоретики предсказали любопытные вещи, и те специалисты, которые работают в области материаловедения, не могли о них и мечтать. Были проведены точные расчеты и измерения. Выяснилось, что очень интересные материалы, показывающие странные топологические эффекты, лежали в лабораториях на полках у ученых многие годы. Потому что нужны подходящие методы, чтобы изучать эти материалы, их поверхность. Никто этого не делал, для этого не было подходящих средств, но люди были шокированы, узнав, что все это находилось вокруг и оставалось незамеченными долгое время. Так что это тоже внесло вклад.

— Обычным людям очень сложно понять, насколько ваша работа значима и важна. Как бы вы объяснили, в чем смысл ваших исследований широкой аудитории?

— Широкой аудитории будет достаточно сложно объяснить. Могу, например, сказать, что люди что-то слышали о странной штуке под названием квантовая механика. Они ее не понимают, ученые понимают отчасти, поскольку знают ее законы. Оказалось, что квантовая механика делает возможным то, что нам кажется безумием и даже более странным, чем то, люди могли бы представить. Была целая серия удивительных открытий в этой области. И разбирающиеся в ней специалисты совсем не ожидали их. Мы знаем о квантовой механике уже 90 лет, Эйнштейн считал, что она неверна. Но она прошла научную проверку, может быть обнаружено нечто еще более неожиданное, что люди применят в технологиях. Ваш айфон тоже работает на принципах квантовой механики. Фундаментальные исследования материалов, которые привели к созданию полупроводников, были проведены еще в 30-е годы.

— Как вашу работу можно применить на практике?

— Применение идет вслед за фундаментальными исследованиями. Только понимая, как работает природа, как устроены вещи, мы можем перейти на следующий уровень и создавать что-то полезное. Все нужные устройства, в том числе электронные, изначально возникают благодаря тому, что ученые поняли, как работают материалы. А мы обнаружили, что можно создать еще больше материалов с особыми свойствами. Раньше наука скорее была похожа на то, словно мы бьем молотком по предмету и смотрим, что происходит с частями, или же слегка касаемся его и смотрим, что будет.

— Вы работаете с какими-то российскими учеными? А есть ли сейчас в России ученые, достойные Нобелевской премии?

— Думаю, одна из проблем состоит в том, что многие ведущие российские исследователи уехали в европейские страны или США. В России у ученых было сложное время, чтобы оставаться. А некоторые уважаемые люди намеренно не уехали за границу. Надеюсь, сейчас все меняется в лучшую сторону. В России прекрасные научные традиции, так что, надеюсь, российская наука вернет себе позиции, которые она занимала в прошлом.

Из своих коллег по премии могу назвать Абрикосова. В институте Ландау (Институт теоретической физики имени Л.Д. Ландау, — прим. Indicator.Ru) были прекрасные исследования по физике конденсированного состояния. Я живу в Принстоне, а через дорогу живет известный российский физик Поляков (Александр Поляков, член-корреспондент РАН, с 1989 года работает в Принстонском университете, — прим. Indicator.Ru), который раньше работал в Институте теоретической физики имени Л.Д. Ландау. Впервые, когда я приехал в этот институт в 1968 году, все хотели встретиться с Поляковым, а он бегал, он был очень увлеченным бегуном. Он бегал по улицам, а мы не могли его найти. А теперь он живет через дорогу. Очень много российских физиков, внесших большой вклад в науку, в России больше не живут. Очень сложно создавать что-то заново. Но русские, как правило, очень патриотично настроены и многие хотели бы помочь в том, чтобы выстроить российскую науку.

— Многие ожидали, что в этом году Нобелевскую премию по физике дадут проекту LIGO за открытие гравитационных волн. Как вы думаете, почему премия им не досталась?

— Интересный вопрос. Ученые из LIGO поймали второй сигнал в феврале, уже после дедлайна. Конечно, было бы не слишком предусмотрительно давать Нобелевскую премию, когда было зарегистрировано только одно событие. Даже несмотря на то, что оно выглядело как будто бы убедительно, но кто знает. Два события идут в счет, но десять событий лучше. Думаю, что они будут в списке номинантов на премию в следующем году. Премия по физике текущего года в какой-то мере давно назревала. Так, что хорошо, что это случилось.