«Лихие девяностые» и общественное восприятие

«Мы же не хотим, чтобы было, как тогда?»

19 апреля в рамках XXII Апрельской международной научной конференции по проблемам развития экономики и общества, проводимой Высшей школой экономики, состоялась сессия, посвященная политическому использованию памяти о «лихих девяностых» на постсоветском пространстве.

Первой выступала профессор факультета социальных наук НИУ ВШЭ Ольга Малинова. Она рассказала про политическое использование памяти о «лихих девяностых» в современной России. «Мое предположение исходило из того, что логика обращения к памяти о девяностых современных политиков определяется прагматикой решаемых ими задач», — рассказала Малинова.

Как отметила спикер, сегодня часто встречается противопоставление ельцинских «девяностых» и путинских «нулевых». Первые ассоциируются с тяжелыми реформами, криминалом и в целом упадком страны, а вторые — со стабилизацией государства, «наведением порядка» и возвращением былой силы. Кроме того, негативное мнение о девяностых также происходит из негативного жизненного опыта многих людей. Противопоставление «лихих девяностых» и «стабильных нулевых» отражает то, как эти времена осмысляются в современном дискурсе, отметила Малинова.

Владимир Путин, как оказалось, чаще всего обращался к девяностым в течение первого срока своего президентства. Затем наблюдалось резкое уменьшение числа упоминаний, которое начало расти с течением времени. В результате в период с 2012 по 2018 год Путин чаще обращался к 1990-м, чем Дмитрий Медведев и сам Путин в 2004–2008 годах. При этом у него преобладают негативные оценки периода — их доля достигает 48%, причем большая часть негативных оценок была высказана самим Путиным, а не написана его спичрайтерами. «Это показывает, что воспоминание о негативных девяностых играет важную роль в политической риторике и встречается в разных контекстах», — полагает исследовательница.

При этом, как отметила Малинова, негативные оценки периода не обозначают негативной оценки Бориса Ельцина, преемником которого является Путин. О нем нынешний президент высказывается вполне положительно. Главная цель, с которой Путин обращается к представлению о «лихих девяностых», — провести контраст между тем, как было плохо раньше и как хорошо сейчас. Такое противопоставление поддерживает политику Путина и выступает своего рода предупреждением: «Мы же не хотим, чтобы было, как тогда?» — сформулировала это предупреждение Малинова.

У разных политических течений своя логика оценки и использования десятилетия. Коммунисты, например, используют концепцию «лихих девяностых» как инструмент критики осуждаемого ими либерального режима. Хотя среди коммунистов есть разные представления, для них девяностые выступают как модель мифа об утраченном «золотом веке». При этом Путин для них видится как продолжатель Ельцина, только превосходящий его во внешней политике.

Негативную оценку коммунистов разделяют и национал-патриоты. Они расценивают девяностые как период потери российской идентичности и подобающего России места в мире. Но в то же время для них «лихие девяностые» могут стать темой постепенного возрождения патриотических сил. Кроме того, на их фоне они могут выставлять себя в роли защитников русского народа. А к нулевым они относятся, в отличие от коммунистов, положительно, хотя и не без претензий.

Своя логика есть и у либералов. Для них характерно подчеркивание преемственности между девяностыми и нулевыми, так как они надеялись сохранить свое влияние, и при этом критическое отношение к реформам ельцинского периода. В целом либералы не создавали какого-то общего оправдывающего представления о девяностых и их наследии, предпочитая оправдывать только конкретно свои действия. «Говоря о девяностых, они скорее озабочены тем, чтобы реабилитировать свои действия, нежели чем сконструировать нарратив о девяностых», — отметила Малинова. Поэтому в целом их позиция скорее дополняла, чем оспаривала образ «тяжелого десятилетия». Негативный образ девяностых прослеживается и у Алексея Навального, отметила профессор.

«Поэтому получается так, что ни в одном из идеологических сегментов защитников у девяностых нет, хотя нарративы у всех разные», — подытожила Малинова. Но при этом есть и положительные элементы в нарративе разных политических сил. Например, большую популярность находит образ птицы Феникс, которая восстает из пепла. Коммунисты, например, могут расценивать девяностые как период возрождения коммунистической партии. Аналогичные идеи «возрождения» есть и у других идеологий.

«Это не реставрирующая ностальгия»

События девяностых нашли отражение и в культуре. Об одном из способов репрезентации десятилетия рассказал младший научный сотрудник Института этнологии и антропологии имени Н.Н. Миклухо-Маклая РАН Артемий Плеханов. Он обратился к современным российским комиксам, авторы которых росли в «лихие девяностые» и уже в 2010-е начали осмыслять свой опыт. Поэтому для комиксов, как отметил Плеханов, характерен специфический стиль. У него есть несколько главных черт, среди которых, например, рефлексивная ностальгия через иносказательные и сложные формы. «Это не реставрирующая ностальгия», — подчеркнул докладчик. Другие характерные черты — опосредованность символических форм и нестандартные формы визуального выражения. Что особенно важно, реалии прошлого в комиксах воспроизводятся опосредованно. «Это не документальные произведения. Это часто очень фантасмагоричные объекты для исследования», — рассказал Плеханов. Кроме того, он отнес российские комиксы о девяностых к постсоциалистическому арту, для которого характерен социалистический реализм, экзистенциально-хтоническое измерение и оммажи советскому символическому перепроизводству.

Есть несколько вариантов, как девяностые отражаются в комиксах. Например, это может быть использование сюжета, связанного с криминалом. Тут примером может стать криминальная история «Причудливые авантюры Жожо», через которую отражаются проблемы социальной жизни в девяностые. Другой вариант — использование антропоморфных животных, как в комиксе «Собакистан», в котором содержатся аллюзии на СССР и КНДР.

Другой вариант — использование детских детективных игр на тему новостей девяностых. В первом случае, примером которого выступает комикс «ШУВ. Готический детектив в восьми главах с прологом и эпилогом», главные герои — дети, которые расследуют загадочную смерть. И по ходу сюжета через разные детские игры отражаются реалии девяностых, рассказал Плеханов. Также «лихие девяностые» могут находить отражение и в рассказах о чем-то сверхъестественном, о печальной повседневной реальности или гигантских монстрах.

Есть и вариант отражения реальности в жутком детском фольклоре. Серия комиксов «Байки с Рылеева», которую привел в пример докладчик, вдохновлена популярными среди детей девяностых голливудскими хоррорами 1980-х годов. Перенесенные на российскую почву, они отражают множество российских проблем — от алкоголизма и задержки зарплат до деградации инфраструктуры и несправедливого распределения природных богатств.

«Девяностые возвращаются в семью»

Затем выступила аналитик НИУ ВШЭ Анна Уварова. Ее доклад был посвящен эволюции образа «лихих девяностых» в российском кино и сериалах 1990-х — 2020-х. Миф о «лихих девяностых», который формируется и закрепляется в том числе благодаря кино, очень нужен для поддержки нынешних российских властей, отметила ученая. По ее словам, фильмы, сериалы и музыка играют важную роль в формировании восприятия девяностых у молодого поколения, которое их не застало в сознательном возрасте. Они становятся носителями «постпамяти», то есть воспоминаний, внедренных существующей культурой. И новое поколение начинает транслировать усвоенные взгляды и представления.

Чтобы определить, как образ девяностых менялся в российском кино, Уварова проанализировала 15 фильмов и сериалов, посвященных этому времени. Они были разделены на три временные категории: 1990-е, 2000-е и 2010-е. При этом фильмы внутри каждого временного периода были максимально разными по жанру.

Как отметила Уварова, в 1990-е кино еще не было репрезентацией прошлого и не несло в себе какого-то отношения к эпохе, будучи скорее документальным ее воссозданием. «Девяностые годы показаны просто как обычный исторический период, в котором есть что-то хорошее, есть что-то плохое», — рассказала Уварова. Негативное отношение в кино начало формироваться уже в 2000-е. «Мы наблюдаем очернение девяностых, мы приобретаем почти все стереотипы бандитского кино», — отметила докладчик. Нет никаких позитивных черт — все абсолютно отрицательное. Но в 2010-е негатив начал отступать. Самые новые фильмы несут в себе больше положительных эмоций по отношению к девяностым и частично отрицают негатив, в том числе с помощью гиперболизации. Кроме того, в последнем хронологическом периоде начинают преобладать ностальгические элементы и киноцитирование известных образов.

Другое важное изменение фильмов касается персонажей и их жизненного пути. Снятые в 1990-е фильмы рассказывают в основном о людях, попавших в тяжелые жизненные обстоятельства и пытающихся к ним адаптироваться. В 2000-е героями фильмов о девяностых стали преступники. А в 2010-е фильмы сконцентрировались на подростках, чтобы быть ближе к не заставшему девяностые поколению. Для них миф создается заново, подчеркнула докладчик. Кроме того, для фильмов третьего периода характерна гиперболизация как позитивных, так и негативных моментов того времени, что делает период более смешным и менее страшным. Это может свидетельствовать о переоценке того времени и формировании нового нарратива, соперничающего с традиционным негативным изображением эпохи. «Что достаточно важно — девяностые, грубо говоря, возвращаются в семью, они становятся страничкой из школьного альбома, которая всем проста, всем понятна и близость которой достигается за счет переосмысления штампов из кино девяностых и нулевых годов», — отметила Уварова. По ее словам, девяностые приближаются и теряют свою «лихость» за счет того, что они рассказаны от лица подростков, а образ эпохи в кино стремится к нейтральному.