«Твоя ответственность немножко повышается»: плюсы и минусы защиты диссертации по новым правилам

17 января в Санкт-Петербургском государственном университете состоялась первая в России защита кандидатской диссертации по собственным правилам вуза. Соискателем стал аспирант СПбГУ Бахтиер Алимджанов, его работа посвящена экономической политике Российской империи в Туркестане (Средней Азии). О том, как проходила защита и в чем заключались ее особенности, Indicator.Ru поговорил с Сергеем Абашиным (д.и.н.), официальным оппонентом, известным специалистом по истории и антропологии Средней Азии.

— Сергей Николаевич, расскажите подробности. Как был организован процесс?

— Насколько я понимаю, приказом ректора назначается председатель диссертационного совета, а потом подбираются его члены (так и вышли на меня), и опять же приказом ректора они назначаются. Всего должно быть пять членов диссовета.

— То есть они подбираются непосредственно для защиты одной диссертации?

— Да. Нет постоянно действующего Ученого совета, а на каждую защиту выбирается пять членов диссовета. Я так понимаю, это кто-то из самого университета, и должны быть внешние эксперты. И обязательно должен быть иностранец, насколько я понял. Все они пишут отзывы, и нужно, чтобы как минимум присутствовали на самой защите — по Skype или вживую. Отзывы публикуются на сайте, а потом их авторы выступают в качестве оппонентов.

— Допускаются ли отрицательные отзывы, или все это должно решиться до самой процедуры?

— Мне никто ничего не говорил, я писал в своем отзыве все, что считал нужным. Никто не настаивал. Понятно, что неформально всегда все ждут, что оппонент, если его приглашают, будет лоялен. Да, и все пятеро голосуют. Если хотя бы трое голосуют «за», то диссертация считается утвержденной. Потом, в течение трех месяцев, ее утверждает уже ректор. Если за этот срок появятся какие-то новые обстоятельства, они опять рассматриваются.

Кроме того, защита открытая. Любые люди могут приходить и участвовать, даже что-то говорить. Защита идет в прямой трансляции на сайте СПбГУ, с переводом на английский. Хотя все было на русском, даже иностранный оппонент Александр Моррисон говорил по-русски, сидел переводчик и все переводил на английский, видимо, для прямой трансляции.

— То есть предполагается, что аудитория этой защиты — все мировое сообщество?

— Наверное, да. Потом запись сохраняется, но я не знаю, доступна она после окончания защиты или нет.

— Каковы ваши впечатления от самой процедуры защиты? Это было ритуальное действо или была какая-то интрига, живой диалог?

— Я не думаю, что такая процедура будет как-то принципиально отличаться от российской практики, где защита — это последняя стадия после многих предыдущих этапов, когда человек обсуждает работу у себя в отделах, центрах. Мы знаем, что самые критические обсуждения происходят на предварительных стадиях любой защиты. И здесь, наверное, то же самое: выпускают текст, который уже прошел некое обсуждение… Разница в том, что на обычных защитах два оппонента и отзыв ведущей организации. Здесь же пять отзывов. И вместо ведущей организации — живые люди, оппоненты.

И они же голосуют. В этом тоже своя специфика: ты не просто написал отзыв и все, а еще и голосуешь. Твоя ответственность немножко повышается. Плюс ты голосуешь открыто. Если ученый совет ведет тайное голосование, то тут всех опрашивают, и они открыто говорят: за или против. Я, честно говоря, не знаю, хорошо это или плохо. Тайное позволяет более свободно высказать оценку, а открытое — начинаешь думать, насколько ты готов выступить против.

В принципе, выросшее количество оппонентов увеличивает количество замечаний и порождает возможность большей дискуссии на самой защите. Тем более, что есть обязательное требование иностранного специалиста, не связанного местными лояльностями, он вполне может более остро дискутировать. Собственно, Александр вчера как раз много задавал вопросов и дал весьма критичный разбор. Однако регламент не предполагает какого-либо подробного обсуждения. Здесь я не вижу принципиальных отличий от обычной процедуры.

— Есть мнение, что новые правила защиты диссертаций в вузах, помимо ВАКа, способствуют улучшению российской научной жизни в целом, спасению от «липовых» диссертаций. Оправданны ли эти надежды?

— Не знаю. Мне не показалось, что эта процедура принципиально поменяла всю структуру защиты. Я тоже за то, чтобы ведущие университеты: Высшая школа экономики, Европейский университет в Санкт-Петербурге, Казанский университет, например, — имели возможность давать свои степени. И эта процедура должна быть более открытой: видеотрансляции, иностранные специалисты. В принципе, такая конкурентная среда — уже хорошо. Люди будут выбирать, каким образом им защищаться, что-то будет считаться более престижным. Конкуренция освобождает от монополии, что хорошо. И потом каждый университет будет стремиться сделать свою защиту более престижной. Опять же, чем больше университет дорожит своим именем, тем больше он будет делать процедуру открытой и сложной, дискуссионной.

Но по одной защите мы не можем судить. Пока то, что я видел, при всех инновациях, принципиально не поменяло весь ход обсуждений. Примерно то же самое происходило на обычных ВАКовских защитах, в смысле накала дискуссий. Но, повторюсь, такая конкурентная среда позволяет университету лучше следить: ответственность на нем, а не на ВАКе, и он должен демонстрировать, что вот у нас настоящая защита.