«Он должен вспомнить свое место»: почему соседи ополчились на Катар

Почему арабские государства разорвали отношения с Катаром, поддерживает ли он радикальных исламистов, как маленькая страна для самозащиты раздувает пожар революции у соседей, что происходит с ее экономикой в блокаду и при чем тут Россия, Indicator.Ru рассказал Григорий Лукьянов, старший преподаватель департамента политической науки НИУ «ВШЭ».

— Григорий, сегодняшние события в Катаре, с которым в очень жесткой форме разорвали дипотношения соседи, стали для многих неожиданными. Что происходит и почему? Но сначала расскажите нам немного о самом Катаре. Откуда он появился? В чем его необычность?

— Катар — молодое государство. Оно крайне невелико по сравнению с соседями и по размеру, и по населению (меньше двух миллионов человек). Катар получил независимость от Великобритании только в 1970-х. Страна достаточно оперативно реагирует на изменения в регионе, последовательно модернизирует политическую систему. В отличие от Саудовской Аравии, это не абсолютная монархия. Тем не менее ключевую роль в политической системе играет эмир, его семья и двор.

Катар — очень богатое государство. Высокие доходы обеспечиваются за счет экспорта природных ресурсов, прежде всего природного газа. Третье место в мире по разведанным запасам, стабильно входит в десятку стран-экспортеров газа. Еще страна обладает крупным флотом танкерных кораблей, что позволяет ей чувствовать себя очень комфортно и торговать газом с самыми разными странами. Это дает высокий ВВП на душу населения, что сделало Катар иммунным для вызовов Арабской весны.

Катар чувствовал себя, пожалуй, в наибольшей степени спокойным и защищенным и поэтому активно поддержал революционные изменения в остальных странах, предоставив площадку для развертывания оппозиционных групп из Ливии, Сирии, Египта, Палестины. О Катаре мы начинаем узнавать во многом благодаря созданному эмиром в 1996 году каналу «Аль-Джазира» — рупору катарской внешней политики.

— Так насколько истинны выдвигаемые (и не только сейчас) обвинения в том, что Катар поддерживает радикальных исламистов, в том числе из «Исламского государства» (организация, запрещенная на территории РФ)?

— Саудовская Аравия, Египет и другие государства обвиняют Катар в поддержке трех сил: «Братьев-мусульман», «Аль-Каеды» и «Исламского государства». Фактически на государственном уровне Катар помогает только «Братьям-мусульманам». Сначала их принимали как политических беженцев. Но потом они превратились в инструмент влияния: ту же самую «Аль-Джазиру» использовали для пропаганды на территории стран, откуда они мигрировали.

В 2009-2010 годах Катар пытался представить себя независимым посредником при урегулировании региональных конфликтов в Судане, Сомали и так далее. Во время Арабской весны он активно поддержал революционное движение и минимальными усилиями добился максимума: США перенесли в Катар Центр управления воздушными и космическими операциями (один из четырех таких зарубежных центров). Помимо авиабазы США, которая уже там размещалась, добавился важный центр разведки, связи, управления. Америка превратилась в де-факто гаранта военной безопасности Катара. Теперь никакие внешние военные силы войти в страну не могут!

Итак, вот четыре столпа: «Братья-мусульмане», «Аль-Джазира», природный газ, который обеспечивает все это огромными деньгами, в том числе на душу населения, из-за чего народ не волнуется и верен своей власти. Наконец, американское военное присутствие. Опираясь на эти столпы, Катар последние шесть лет вел крайне активную, смелую, можно сказать, провокационную внешнюю политику. Он вмешивался в ливийский и сирийский кризисы, демонстративно подчеркивая свою самостоятельность от Саудовской Аравии — «старшего брата».

— То есть поддержка «ИГ» и «Аль-Каеды» все-таки слухи, инсинуации?

— Вы понимаете, ни одно из современных государств Аравийского полуострова не будет поддерживать структуру, целью которой является захват Мекки и Медины и уничтожение этих государств.

— Но разве лидеры этих государств, у которых достаточно много власти, не имеют возможности это финансирование пресечь?

— Есть институты исламского банкинга, которые не всегда контролируются государством. Вот эти потоки, чья организация основывается главным образом на доверии, часто неподконтрольны государству. Иногда даже зная о некоторых потоках, власти никак не могут помешать переходу средств: это затронет интересы целых групп элит. Они почувствуют, что их финансы больше не в безопасности. И тогда государство столкнется с серьезной внутренней оппозицией.

Фактически многие политические лидеры скорее используют фактор «Исламского государства» в качестве обоснования тех или иных популярных (или не очень популярных) решений. Но говорить о прямых контактах я бы поостерегся.

— Хорошо. А что же происходит сейчас? Катар выстроил себе мощную базу, и вдруг разрыв дипотношений и закрытие границ со всеми соседями! Или это не совсем «вдруг»? Или это не совсем опасно для него?

— Сейчас поменялось очень многое. Во-первых, смена политического лидера в США. Трамп — это уже не Барак Обама и не Хиллари Клинтон. Клинтон и Обама были готовы к активной роли Катара, они видели в нем сдерживающую силу по отношению к Саудовской Аравии — сильной, большой, могущественной.

Трамп же сделал ставку на традиционные связи. Саудиты, собственно, пошли ему навстречу. Конечно, они восстановили связи, увеличили военные заказы, увеличивали финансовые обязательства. И первый визит Трампа на Ближний Восток, который был в Саудовскую Аравию, стал символическим жестом. Я допускаю, что на этой встрече могли быть оговорены определенные рамочные соглашения о том, как будет строиться региональная политика в среднесрочной перспективе.

И Саудовская Аравия, скорее всего, получила определенный карт-бланш на решение ряда проблем. И важной частью этих проблем является Катар. Сегодня разворачивается целый ряд кризисов: Ливия, Йемен, Сирия, и в каждом из этих кризисов определенную роль играет и Катар. В Йемене — минимальную, а вот в Сирии и Ливии есть целые группы политической оппозиции, которые в свое время получали щедрое финансирование от Катара.

— А Саудовской Аравии что до них? Что до Сирии, что до Ливии… Она с ними даже не граничит!

— Сегодня Саудовской Аравии, точнее, ее ближайшим соседям (ОАЭ и Египту) очень нужно решение [сложившейся конфликтной ситуации] в Сирии и в Ливии. В частности, в Ливии очень нужно политическое урегулирование. Это крайне необходимо для Египта, иначе Египту придется вести войну на два фронта: на Синае против «Исламского государства» и на границе с Ливией.

Политическое урегулирование было намечено в Абу-Даби 2 мая этого года, но через неделю оно было сорвано атакой нерегулярных вооруженных формирований, которые ранее получали поддержку от Катара и Турции, на позиции ливийской национальной армии. И в итоге мирные переговоры между востоком и западом Ливии сорвались, и сегодня снова политическое урегулирование отложено. ОАЭ и Египет, которые потратили колоссальные силы на организацию этого мирного процесса, оказались заложниками группировок, которые поддерживал Катар. Теперь они, безусловно, винят в этом Катар, хотя, конечно, Катар здесь тоже скорее жертва своих клиентов, которых он не контролирует. Он их может финансировать, давать им поддержку, но он их не контролирует. Они в этом отношении абсолютно самостоятельны.

И, с другой стороны, Йемен. В Йемене разошлись интересы ОАЭ и Саудовской Аравии. Саудитам нужно налаживать отношения с Эмиратами, и здесь, соответственно, действует обмен. Баш на баш: в Йемене ОАЭ пойдут на уступки, а в Ливии саудовцы пойдут на уступки. Таким образом выстроится какой-то баланс, удастся достичь политического урегулирования там, где это необходимо. Соединенным Штатам это нужно с одной только целью: Трамп обещал быструю победу над «ИГ». И сейчас без урегулирования этих конфликтов на местах победы над «ИГ» не достичь. Ни в случае с Сирией с наступлением на Ракку, ни в случае с захватом Мосула в Ираке, ни, соответственно, с победой над «ИГ» на Синае, ни с победой над «ИГ» в Ливии.

С президентом Египта Дональд Трамп встречался в Вашингтоне уже в середине весны; с королем Саудовской Аравии он встречался во время своего визита, с наследным принцем Абу-Даби он тоже общался в апреле. В итоге, видимо, появился этот способ решения проблемы.

Сегодня для Катара это серьезнейший удар. Перекрытие наземной границы с Саудовской Аравией, вывод всех дипломатов — это действительно удар по больным местам. Никто не может ввести войска, но дипломатическая изоляция плохо влияет на бизнес. Уже сейчас катарская биржа начинает обваливаться, фондовые рынки начинают давать сбои, акции катарских банков, катарских компаний начинают сбрасывать. В итоге у них это удар по самому дорогому, по тому, что лежит у них в фундаменте, — тем самым доходам, которые обеспечивают их благосостояние.

Отсюда и вторая проблема: нет сухопутной границы ни с кем, кроме Саудовской Аравии. Когда саудиты закроют границу, перестанут поступать по земле какие-либо товары, в том числе продукты питания, вода, которая тоже завозится в страну в некотором объеме. У Катара есть другие партнеры, с которыми он торгует, Кувейт например. Ни Кувейт, ни Оман пока еще не разорвали дипотношений. Пока остается возможность для Катара отступить, сдаться. Через них можно контактировать с остальными арабскими государствами.

С другой стороны, есть еще один партнер, о котором все время говорят. Это Иран. У Катара с Ираном есть экономические связи, морская торговля, а еще они сидят на одном газовом месторождении. Такая позиция, конечно, подталкивает Катар в сторону Ирана. Это еще может усугубить отношения с Саудовской Аравией (которая в резком конфликте с Ираном). Но пока у Катара есть возможность отступиться, сдаться.

Так или иначе, сейчас мы видим кризис Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива. До недавнего времени это была самая монолитная, самая работоспособная интеграционная площадка в арабском мире. Но сейчас она дает сбой. Конфликты разрывают ее изнутри.

— То есть от Катара ждут, что он даст понять по каким-то каналам, что он перестанет финансировать разные движения и отказывается от какой-то самостоятельной агрессивной политики?

— Да. Он должен солидаризироваться с остальными странами.

Другое дело, что у Катара есть и союзники в регионе. Это Турция, с которой в последние годы эта страна действует рука об руку, поддерживая оппозицию в Сирии, поддерживая связи с ливийскими партнерами. И Турция в последнюю очередь заинтересована потерять такого капиталоспособного, финансово ответственного партнера, каким является Катар. Поэтому мы еще ждем реакцию Турции. Официальное заявление турецких властей: Турция осуждает действия многих арабских лидеров и не намерена на данном этапе присоединяться к дипломатической блокаде Катара.

— Скажите, а Чемпионат мира по футболу 2022 года… Ему что-то угрожает?

— Я думаю, что к тому времени конфликт будет разрешен в ту или иную сторону, и транспортное сообщение с Катаром будет открыто.

— И последний вопрос. Россия. Есть ли ей какое-то место в этом конфликте? Может ли оно быть?

— Сегодня идет достаточно активный обмен мнений между нашим и катарским министрами иностранных дел. В нынешних условиях надо вспомнить, что в истории наших отношений немало противоречивых моментов. В 2004 году в Катаре был ликвидирован один из лидеров чеченских сепаратистов (Зелимхан Яндарбиев, — прим. Indicator.Ru), что было воспринято как нарушение суверенитета страны. С другой стороны, не так давно Катар сыграл важную роль в приватизации Роснефти. Экономические интересы мы научились разделять с политическими.

То есть, можно полагать, что наши отношения не ухудшатся. Да, мы конкуренты на газовом рынке. Но в долгосрочной перспективе и Россия, и Катар заинтересованы в сохранении высокой цены на газ и нефть. Это делает нас если не партнерами, то, по крайней мере, мы находимся в одной лодке, мы нуждаемся в зависимости мировых производственных центров именно от наших газовых поставок.

Вообще последние годы показали, что Россия должна иметь определенный уровень отношений с Катаром, чтобы иметь возможность влиять на ситуацию на Ближнем Востоке. Там, куда вошел Катар, необходимо разговаривать с ним напрямую, чтобы находить консенсус по волнующим нас вопросам. В той же Сирии нам приходится общаться с Катаром, несмотря на то, что мы поддерживаем враждебно настроенные друг к другу силы.

Россия, я думаю, будет занимать сейчас взвешенную позицию. Нам не так уж много что терять в отношениях с Катаром. Но есть определенные перспективы, возможности выиграть. Впрочем, прогнозировать это рано.

Подписывайтесь на Indicator.Ru в соцсетях: Facebook, ВКонтакте, Twitter, Telegram.