История науки: с полей сражений в клинику

В военное время государство пускает многие ресурсы на науку и поиск наиболее эффективных технологий во всех сферах, которые помогут обрести преимущество над противником и склонить итог военных действий в свою сторону. Медицина во время войн также получала значительные толчки в развитии, во многом благодаря выдающимся врачам, химикам и биологам. Более того, некоторые отечественные открытия и разработки, совершенные в годы войн, до сих пор актуальны. Вот некоторые из них.

Эфирный наркоз и сберегательное лечение конечностей

Кто не знает знаменитого хирурга Николая Пирогова? Топографическая анатомия и оперативная хирургия хранят о нем воспоминаний больше, чем о каком бы то ни было другом отечественном враче. Многочисленные анатомические эпонимы (лимфатическое глоточное кольцо Пирогова – Вальдейера, треугольник Пирогова) и операции (ампутация голени на уровне лодыжек по Пирогову) являются тому прекрасным подтверждением. Свой значительный вклад в медицину хирург и анатом сделал именно на поле боя. Да, собственно, он основоположник военно-полевой хирургии как таковой. Поэтому, говоря о его достижениях, сложно выделить какое-то одно. Однако его несомненное приобретение для русской медицины — впервые примененный в оперативной военной практике эфирный наркоз во время Крымской войны (1853-1856).

Пирогов не был первым в мире, применившим общую анестезию, и даже не был первым в России: на несколько недель раньше Пирогова, 7 февраля 1847 года, операцию под наркозом провел Федор Иноземцев, «друг-соперник» великого хирурга. Но вот в полевых условиях и «на потоке» такие операции — заслуга Пирогова.

Кроме этого, все травматологи помнят Пирогова как врача, который впервые применил гипсовую повязку для иммобилизации конечности при переломе, таким образом избавив многих солдат от необходимости ампутации. Причем до гипса были крахмальные повязки, которые он использовал в 1847 году на Кавказе. А еще раньше хирурги для этих целей применяли малопрочные лубки (куски коры).

И еще Пирогову нужно отдать должное в системе отбора раненых, когда уже на первом перевязочном пункте их сортируют по тяжести. Сейчас эта система фактически лежит в основе всей медицины катастроф.

Зубная шина из мягкой алюминиевой проволоки

Процесс лечения переломов челюстей развивался крайне медленно. Челюстно-лицевые хирурги использовали большие, тяжелые, неудобные для использования конструкции, которые, при всем прочем, часто смещали отломки, что, сами понимаете, не способствовало качественному излечению страдающих.

Вплоть до начала Первой мировой войны (1914-1918) медики тщетно пытались найти оптимальное решение проблемы, но получали лишь огромное количество псевдоартрозов (ложных суставов, не характерных для данного места), неправильного стояния отломков и сращений. Решение неожиданно пришло к одному из зубных врачей Киевского военного госпиталя Северину Тигерштедту. Однажды, стоя у кресла больного и пытаясь сопоставить обломки нижней челюсти, Тигерштедт нашел простое и гениальное решение. Он взял тонкую алюминиевую проволоку и придал ей форму, точно повторяющую изгиб челюсти пациента, затем прикрепил ее к зубам снаружи и зафиксировал несколькими витками проволоки с внутренней стороны. Так появились гнутые проволочные назубные шины, которые используются уже больше 90 лет и, более того, до сих пор являются оптимальным лечебным методом при переломах верхней и нижней челюстей.

Противотуляремийная вакцина

Вторая мировая война стала тяжелейшим испытанием для огромного количества людей, включая советских граждан. Военное время — время, когда буквально расцветали опаснейшие инфекции. И, конечно, подавление вспышек заболеваемости среди как армейских, так и обычных людей было целью номер один для многих врачей-инфекционистов. Одной из таких «выкашивающих» инфекций стала туляремия, которая передавалась через грызунов (не самая лучшая гигиеническая обстановка крайне благоприятна для размножения мышей и крыс). И в тридцатых годах прошлого столетия нашлись люди, который смог ее одолеть. Николай Гайский — иркутский ученый с самарскими корнями — создал со своим коллегой Борисом Эльбертом живую аттенуированную (искусственно ослабленную) вакцину против туляремии и тем самым спас тысячи жизней, в 2000 раз снизив заболеваемость во время войны. Совсем недавно мы писали о том, что борьбу с туляремией ученые начали в заключении в микробиологической шарашке, которая работала на территории Покровского монастыря в Суздале.

А разработанный учеными метод аттенуации при создании вакцин живет в противоинфекционной практике по сей день. В 1946 году за выдающиеся достижения советской микробиологии и иммунологии Гайский и Эльберт удостоились звания лауреатов Государственной премии СССР.

Профилактика гриппа препаратами олеиновой кислоты

Понятное дело, что, когда человек болеет, он не в состоянии справляться со своей работой, тем более если она физически тяжелая. Тем более если человек — солдат. Поэтому в годы Второй мировой войны медицина вела активную борьбу не только со смертельными инфекциями (чума, туляремия, холера), но и с вполне обыденным гриппом. На этом поприще работал профессор Николай Гамалея, заведующий лабораторией института эпидемиологии и микробиологии АМН СССР, который в 1942 разработал эффективный метод профилактики гриппа среди армейских служащих: он предложил смазывать слизистые оболочки носа препаратами олеиновой кислоты. Это помогло, и заболеваемость гриппом снизилась в несколько раз, дав предпосылки для разработки других профилактических препаратов схожего применения.

Гемостатик на основе витамина К

История антигеморрагических препаратов начинается с нобелевского лауреата Хенрика Дама, который открыл витамин К, создал его синтетический аналог и ввел в клиническую практику в конце 30-х годов, тем самым избавив от смерти множество младенцев (как говорят, и будущую королеву Дании). Во время Второй мировой войны нужда в подобных препаратах возросла многократно, и ученые многих стран искали водорастворимую замену жирорастворимому витамину К. В 1943 году успех улыбнулся советскому химику Александру Палладину, который много занимался биохимией витаминов. Именно он синтезировал бисульфат натрия и менадиона (иногда его называют витамином К3, что неправильно). Этот водорастворимый препарат, получивший название «викасол», способствовал синтезу протромбина и проконвертина и повышал свертываемость крови. Его водорастворимость дала возможность вводить его внутривенно, что спасло много жизней. Он и его аналоги до сих пор неотъемлемая часть аптечки любого полевого хирурга.

Пенициллин Зинаиды Ермольевой

Вакцины и профилактика — это, конечно, хорошо, но вот как эффективно лечить людей, когда они заболели? Ответ прост — искать лекарство. А так как многие заболевания имели бактериальную природу, возникала острая необходимость в антибиотиках. В Москву из-за фронта долетали слухи, что в 1941 в США налажен промышленный выпуск некоего препарата, который эффективно и в короткие сроки позволял излечить больных от тяжелейших инфекций. Само собой, добыть образец не представлялось возможным, поэтому советские медики пустили все силы на поиск своего универсального лекарства. Два года неудач, и вот наконец бактерицидный штамм плесени, по свойствам напоминающий Рenicillium Сhrysogenum Александра Флеминга, найден. Штамм Penicilium krustozum Зинаиды Ермольевой, руководителя той самой лаборатории, где шли исследования, оказался не менее сильным, чем его иностранный аналог. А антибиотик крустазин, выпуск которого наладили к 1944 и впервые применили на Первом Прибалтийском фронте, помогал выздоравливать тысячам госпитализированных больных. В дальнейшем удалось синтезировать пенициллин, и изучение антибиотиков продолжилось со скоростью снежного кома. В наше время чувствительность бактерий к пенициллину сильно снизилась, но фармацевтическая промышленность не стоит на месте, и ведется непрерывный поиск новых эффективных антибактериальных препаратов.

Кровозамещающие растворы

Как ни печально, но легкие травмы на фронте были счастливой случайностью и необыкновенным везением. В основном же на поле боя солдаты истекали кровью и если доживали до того, как их доставят в госпиталь, то умирали от геморрагического шока. Конечно, способы кровозамещения существовали и до Великой Отечественной войны, но именно в период с 1941 по 1945 появились многочисленные варианты по спасению жизней с помощью инфузионной терапии. Во-первых, врачи составили несколько десятков прописей (рецептов) изотонических растворов (подобных крови по ионному составу): солевой инфузин, жидкость Петрова, Попова, Филатова, серотрансфузин, противошоковая жидкость Асратяна. Многие из низ остались в медицине до сих пор в качестве различных составов для инфузий. Интересно то, что бактерии (а именно Leuconostoc mesenteroides) здесь принесли огромную пользу (вместо обычного вреда), ибо декстран, который они вырабатывали, добывая из сахарозы глюкозу, мешал в пищевой промышленности, но оказался отличным высокомолекулярным кровезаменитлем.

Впервые к такой мысли пришли шведские ученые Грендель и Ингельман, но отечественный препарат декстрана — полиглюкин — создали российские ученые в конце Второй мировой войны в Центральном институте гематологии и переливания крови под руководством его директора Андрея Багдасарова. Сейчас он и его аналог реополиглюкин применяются в хирургии очень широко.

Авторы: Анна Хоружая и Алексей Паевский

Подписывайтесь на Indicator.Ru в соцсетях: Facebook, ВКонтакте, Twitter, Telegram.