История науки: «для подлинной науки нет границ в семье человечества»

О том, как знаменитый хирург лечил Менделеева и Гарибальди, как он представлял себе идеальную женщину и где ему пришла в голову идея делать гипсовые повязки, рассказывает Indicator.Ru.

25 ноября 1810 года родился Николай Пирогов — создатель военно-полевой хирургии, придумавший использовать крахмальную и гипсовую повязки и множество новых методов в хирургии, человек, прошедший две больших войны (не считая перманентных военных действий на Кавказе) и не боявшийся говорить нелицеприятные истины в глаза самому императору. Пирогов был одним из первых руководителей Крествоздвиженской общины сестер милосердия, ставшей прототипом Международного комитета Красного Креста. В этот день Indicator.Ru рассказывает о малоизвестных или просто удивительных фактах из его биографии.

Отец остеопластики, Менделеев и Гарибальди

В возрасте 27 лет (через 13 лет после поступления на медицинский факультет МГУ) Пирогов отправился в действующую армию на Кавказ. На тот момент хирург уже руководил кафедрой Медико-хирургической Академии в Петербурге и Клиникой госпитальной хирургии, которую организовал сам. На войне никогда не было недостатка в раненых, в том числе тех, кому необходимы ампутации конечностей, поэтому Пирогову выдалось руководить действиями других хирургов и проверить в военно-полевых условиях все разработанные им ранее революционные операционные методы. Один из них даже получил название «Операция Пирогова». Суть этого метода заключалась в том, что при ампутации части голени (так называемая «операция Сайма») российский хирург предложил закрывать спил кости голени спилом кости пятки. Это позволяло создать удобную опорную культю. У предложенного метода было несколько недостатков — натяжение Ахиллова сухожилия, возможность изъязвления кожи и другие нарушения. Однако впервые примененный принцип остеопластики стал основой для множества типов операций, его использующих.

Сам же хирург так отзывался о значении этой своей работы: «Моей же операции нечего бояться соперничества. Ее достоинство не в способе ампутации, а в остеопластике. Важен принцип, доказанный ею несомненно, что кусок одной кости, находясь в соединении с мягкими частями, прирастает к другой и служит к удлинению и к отправлению члена».

На Кавказе и позднее Пирогову довелось лечить множество известных людей, как военных, так и штатских. В 1855 году он по просьбе врача Задекауэра осмотрел Дмитрия Менделеева, на тот момент учителя в Симферопольской гимназии (у будущего великого химика ничего ампутировать не пришлось, но было подозрение на чахотку). Прогноз, данный Пироговым больному, был воодушевляющий: по мнению великого медика, Дмитрий должен был пережить обоих врачей. Так и случилось: Менделеев прожил еще больше полувека.

В одной из своих поездок за границу (точнее, в Гейдельберг), где он должен был руководить обучением российских кандидатов в профессора (в числе которых был и Мечников, позднее получивший Нобелевскую премию и тепло отзывавшийся о наставнике), Пирогов никогда не отказывался оказывать врачебную помощь. По просьбе Льва Модзалевского он осмотрел рану вождя итальянских революционеров Джузеппе Гарибальди. В ране хирург обнаружил пулю, не замеченную именитыми зарубежными коллегами, что позволило спасти больному ногу и, по мнению многих врачей, жизнь. «Выдающиеся профессора Петридж, Нелатон и Пирогов, проявившие ко мне великодушное внимание, когда я был в опасном состоянии, доказали, что для добрых дел, для подлинной науки нет границ в семье человечества…», — скажет потом Гарибальди.

Вот только сами спасители получают порой не награду, а немилость властей: за помощь революционеру Пирогов был отстранен от должности, хоть и сохранил статус чиновника и пенсию.

Ледяные объятия смерти, мастерская скульптора и Галатея

Помимо своих прямых врачебных обязанностей, Пирогов считал ключевой частью своей работы распространение полученных им знаний, обучение коллег новым методам. Одним из действенных способов обучения студентов-медиков стала основанная им же топографическая анатомия, изучающая послойное расположение органов и их проекцию на кожу — важнейшие аспекты, без которых сейчас хирургическая операция представляется немыслимой. Пирогов одним из первых предложил для наглядности вскрывать замороженные трупы, назвав это «ледяной анатомией».

На основании своей работы Пирогов-педагог создал множество пособий для обучения и анатомических трудов. В их число вошел и атлас «Топографическая анатомия, иллюстрированная разрезами, проведенными через замороженное тело человека в трех направлениях» — настольная книга многих поколений хирургов.

Мысли о пользе для своего дела не покидали Пирогова и в быту, и в общении с друзьями. Биографы рассказывают, что однажды, находясь в мастерской скульптора, где анатом давал советы мастеру насчет строения человеческого тела и указывал на некоторые ошибки, он заметил сваленные в углу белые тряпки. Уже по дороге домой хирург не мог избавиться от ощущения, что что-то забыл спросить в мастерской. Вернувшись, он обратил внимание на тряпки снова: ткань оказалась пропитанной гипсом и затвердевшей. Это наблюдение Пирогов использовал в своей работе, первым в России начав применять гипсовые повязки. В отличие от изобретенных им же ранее крахмальных повязок, гипс не разбухал от сырости и был намного прочнее. До Пирогова для фиксации переломов использовали лубок, материал еще более неудобный в работе.

Возможно, интерес к скульптуре у анатома не был праздным: и в личной жизни он хотел бы создать нечто вроде своей Галатеи. Много лет ходили по рукам переписанные копии его писем ко второй жене, где он описывал идеальную женщину. По красивой легенде, текст был написан ранее, и Пирогов описал там свою будущую супругу, которую хотел бы встретить, а Александра Бистром «подошла» под его «требования», однако некоторые научные работы на эту тему опровергают это мнение.

Какой же была идеальная женщина в представлении великого хирурга? В его определениях нельзя было найти ни возраста, ни роста, ни цвета волос, ни других внешних параметров. Наибольшее значение он придавал характеру женщины, ее осознанию своей жизненной миссии, которую он сформулировал в трех словах: молись, люби и трудись. Под третьим подразумевалась не только работа над воспитанием детей и поддержка мужа. Пирогов горячо отстаивал необходимость женского образования, даже в случаях, когда женщина намеревается сидеть дома с детьми (а таких ситуаций в XIX веке было большинство), ведь среди обязанностей матери — «доставить начаток реального или практического образования». «Хотя под руководством матери остаются обыкновенно до 10 или 12 летнего возраста, но в этом-то именно возрасте и важно положить твердую и правильную основу реального образования — это неоцененное пособие для дальнейшего его развития», — писал ученый и педагог. Также он отмечал, что игры полезны для обучения детей.

Для этих целей «ей нужно иметь, хотя не глубокие, но ясные общие понятия об устройстве вселенной, о нашей солнечной системе, наконец, о нашей родимой планете. Женщины обыкновенно пугаются этого. Грешно и совестно!». Мысль, что женщине не нужно образование и понимание физических законов мироздания, Пирогов считал унизительной и оскорбительной.