От божествования до астрономии: как прошел год с Ольгой Васильевой

19 августа прошлого года министром образования и науки стала Ольга Васильева. На этом посту она сменила Дмитрия Ливанова, возглавлявшего ведомство с 2012 года. Накануне годовщины Indicator.Ru напоминает, что произошло в российской науке и образовании за год, и узнает, как учителя и ученые оценивают деятельность министерства.

В Минобрнауки Ольга Васильева пришла из администрации президента, где занимала пост заместителя начальника управления по общественным проектам. До этого она работала заместителем директора департамента культуры Правительства РФ.

Назначение Васильевой сразу же началось со скандала в СМИ. «Комсомольская правда» опубликовала интервью с министром, в котором та якобы заявила, что ее первой эмоцией после назначения стало «божествование». В действительности никакого «божествования» Васильева не ощутила, речь шла о долженствовании. Журналист неправильно расшифровал диктофонную запись и позже извинился.

Речь о божественном зашла не случайно. В 2002 году Васильева возглавила кафедру религиоведения Российской академии государственной службы при Президенте РФ. Министр занималась историей взаимоотношений РПЦ и государства, защитила кандидатскую диссертацию по теме «Советское государство и патриотическая деятельность Русской Православной Церкви в годы Великой Отечественной войны» и докторскую по теме «Русская Православная Церковь в политике Советского государства в 1943-1948 гг.».

В отличие от своего предшественника, Васильева сделала акцент на образовании. Она сразу заявила, что приоритет для нее — учителя и забота о них. И если Дмитрий Ливанов был скорее «про науку» (причем во всех смыслах, стоит только вспомнить о натянутых отношениях Ливанова и РАН), то с приходом Ольги Васильевой повестка сменилась. Теперь главной темой стала школа во всех ее проявлениях, дошкольное и инклюзивное образование. По крайней мере в своих публичных выступлениях именно об этом министр говорила больше всего.

Стали ходить слухи, что Минобрнауки вот-вот разделят на Министерство образования и Министерство науки. В самом ведомстве слухи опровергали, говорили, что сейчас такой вопрос не стоит. В кулуарах сходились во мнении, что до 2018 все-таки не разделят. В результате кадровых перестановок в Минобрнауки сменились четыре заместителя министра. В частности, вопросы науки перешли к молодому академику, вице-директору Объединенного института ядерных исследований (ОИЯИ) Григорию Трубникову.

Общественность, взволнованная православным прошлым министра, опасалась оцерквления образования. Но вместо этого в школы вернули астрономию. Васильева пообещала ввести в список обязательных экзаменов иностранный язык и историю, правда, только с 2020 года. А еще призвала вернуть в школы психологов, логопедов и шахматные кружки.

Под руководством нового министра в России разрешили присуждать ученые степени по теологии, начали возвращать научную аспирантуру (пока только на словах). Как еще смена руководства Минобрнауки повлияла на науку и образование, Indicator.Ru спросил у учителей и ученых.

— Изменилось ли что-то в вашей профессиональной области за год?

Наталья Шатовская, кандидат педагогических наук, учитель астрономии, школа № 179, Москвы: От учителя астрономии, естественно, ждут комментариев по поводу «возвращения» астрономии в школу. К сожалению, сделано это было второпях, без должной подготовки. И стратегически неверно, по моему мнению. Как только появилась информация о возвращении астрономии как обязательного предмета, мы, члены Ассоциации учителей астрономии, собрались на конференцию, обобщили мнения учителей и направили в министерство письмо. Основная идея, с которой согласны все специалисты, в том, что механическое добавление предмета во ФГОС неэффективно.

Надо понимать, что в советской школе, с общей для всех учебной программой, астрономия в выпускном классе была предметом, обобщающим естественнонаучное образование школьников. Сейчас же общая программа заканчивается в девятом классе, а в старшей школе профильное обучение. Поэтому, действуя в той же логике, астрономию следовало бы добавить в программу девятого класса. Именно как отдельный предмет, один час в неделю. Это разгрузило бы физику, а содержание двух этих курсов легко могло бы быть согласовано: сейчас в программе физики девятого класса рассматриваются и координатные системы, и относительность движения, и закон всемирного тяготения, и электромагнитные волны, и элементы оптики...

Но астрономию добавили в старшую школу, а в старшей школе либо этот предмет преподавался и без указания сверху (если классы физико-математические или естественнонаучные), либо давно и прочно забыт, в том числе учителем, и часов под него учебный план не предусматривает. Что ж, поживем-увидим, как инициатива министра воплотится на практике.

Есть и положительные моменты: методисты работают над новыми учебниками, впервые за много лет выпускаются методические пособия по астрономии для школы. Вот если бы еще и «Школьный астрономический календарь» включили бы в министерский Перечень рекомендованных пособий... Сейчас это очень нужное пособие для школьников издает Московский планетарий небольшим тиражом, и в регионы ШАК не поступает.

Валерий Черешнев, академик, кандидат в президенты РАН, директор Института иммунологии и физиологии УрО РАН: Сейчас трудно сказать, прошел всего год. Ольга Васильева — представитель образовательной сферы, активно занимается вопросами образования. Когда на должность замминистра пришел Григорий Трубников, мы почувствовали, что в министерстве появился человек, который вникает в проблемы науки. Но каких-то кардинальных, глобальных шагов пока не сделано. Пока идут только организационные разговоры, стоит ли разделять Минобрнауки на Министерство образования и Министерство науки и другие. Так что особых перемен мы не почувствовали. Но сейчас есть диалог, и мы видим, что люди стараются понять и вникнуть.

Трубников настроен на хорошую работу, взаимопонимание. Это совершенно точно. И он импонирует как человек, стремящийся вникнуть во все вопросы, проблемы.

Михаил Гельфанд, заместитель директора Института проблем передачи информации РАН: Меня перестали пускать на заседания гуманитарной сессии Президиума ВАК, поскольку была принята специальная поправка в Положение о ВАК, ограничивающая права членов ВАК. Если учесть, что членов Президиума не из гуманитарных секций, регулярно ходивших на заседания гуманитарной сессии, было всего трое, и я наиболее активно вел себя на заседаниях, не могу не гордиться тем, что, по всей видимости, эта поправка была принята ровно по моему поводу. Многие говорили, что это было сделано по личному настоянию госпожи министра, способов проверить эти утверждения у меня нет.

Конечно, не могу не вспомнить, что практически сразу после своего назначения госпожа министр распустила Общественный совет при Минобрнауки. Зимой был объявлен прием заявок в новый состав совета, он проходил с 23 января по 10 февраля (чуть больше двух недель), сейчас на дворе конец августа.

Владимир Иванов, заместитель президента РАН, член-корреспондент РАН: Если говорить собственно про научную работу, то она идет как обычно. Если же говорить об организации исследований, то ситуация ухудшилась: резко вырос поток мало понятных бумаг, инициированных чиновниками различных уровней, пытающихся управлять наукой.

Евгений Ямбург, заслуженный учитель России и директор Центра образования № 109: Тут очень серьезные корректировки, последствия которых, на первый взгляд, не очень видны. Наконец-то подготовлен в окончательном варианте профессиональный стандарт педагога, я это знаю из первых рук, потому что возглавляю эту группу. Подготовлена по заданию президента национальная система учительского роста, и эти вещи согласованы на многих уровнях. И самое главное, что при всех этих изменениях не планируется никаких ущемлений учителю, потому что ходят слухи, что будут отменены категории и почетные звания. Нет, не будут отменены. Но появляются возможности для динамического роста не только пожилых учителей, которые получают какие-то преференции по итогам жизни, но и учителей молодых, владеющих практиками. Это видно пока только профессионалам. В широком общественном контексте это не очень понятно, но последствия будут очень серьезные.

Во-вторых, прекратились тотальное закрытие педагогических вузов и бездумное их слияние с университетами, потому что профессия эта особая, и одно дело, когда человек получает специальность историка-исследователя и совершенно не владеет ни методиками, ни детской психологией, а другое дело, когда это педагог.

Третий момент, который тоже очень серьезный: сейчас довольно большое количество сложных детей, и есть идея инклюзии, совместного обучения больных детей и здоровых. В этом направлении делаются очень серьезные шаги. Сейчас возникла целая сеть учреждений для обучения детей, находящихся на длительном лечении в клиниках. Уже сегодня существуют такие школы в Калининграде, Хабаровске, Воронеже, на очереди в Ленинградской области. Эти дети толком никогда не учились. Мы добились того, что они сдают на полном праве, наравне со всеми ЕГЭ, поступают в вузы, это поднимает дух.

Другое дело, что много дискуссионных вещей по введению дополнительных предметов, астрономии. Тоже можно понять. Если у нас подавляющее большинство населения считает, что Солнце вращается вокруг Земли, то понятно, что какие-то естественнонаучные вещи надо возвращать в школы. Другое дело, что всегда сложно, за счет чего. Всегда не хватает ресурсов и на математику, и на русский, и так далее. Тут идут дискуссии. Так что изменения не революционные, они эволюционные.

Михаил Кузнецов, учитель астрономии, МОУ гимназия №1, город Жуковский: Предмет, который я веду, астрономию, в этом году сделали обязательным в общеобразовательном курсе. То, чего не было уже много лет, с 2003 года. Так что изменения действительно заметили. Еще я имею отношение к олимпиадам. На Всероссийской олимпиаде стало лучше, количество участников увеличилось.

— Как назначение Васильевой министром отразилось на образовании и науке? Какие положительные и отрицательные изменения вы можете отметить?

Наталья Шатовская: Образование — сфера очень инертная. Многие изменения, волнующие общество сейчас, были задуманы и начаты задолго до прихода нового министра. Например, не Васильева придумала вернуть в школу выпускное сочинение. И не она изобрела ФГОСы нового поколения, которые во многих регионах не обеспечены материально и финансово. И педвузы не при Васильевой начали «оптимизировать». Один год в должности министра — слишком небольшой срок, чтобы смена политики в области образования (если предположить, что эта смена имеет место) дала свои плоды.

Но некоторые заявления министра, мягко говоря, настораживают. Например, шестого января ведущая программы «Мнение» на канале Россия-24 задала Ольге Юрьевне вопрос: «Что такое образование — это обучение или воспитание?». Министр ответила: «Образование — это и обучение, и воспитание, но воспитание должно быть на первом месте». Что здесь настораживает специалистов? Дело в том, что в гуманистической педагогической парадигме образование понимается как триединство обучения, воспитания и развития. Допустим, ведущая недостаточно разбирается в проблематике, но как мог министр образования «забыть» о развитии как неотъемлемой части того процесса, которым ему поручено управлять? А ведь развивающее обучение было едва ли не самым главным достижением советской школы.

Моя старшая дочь в начале 2000-х училась по системе Занкова, младшую сейчас (в той же школе) учат по программе «Школа России». Математика там очень слабая, ребенку скучно, вот я и достала из шкафа старые учебники и учу малышку по Занкову дома. А в действующем министерском Перечне этих учебников (Аргинской и Ивановской) нет. Вообще. Это значит, что нигде в муниципальных школах России сейчас по этой системе не учат. Думаю, возродить развивающее обучение было бы куда более полезным делом, чем возвращение астрономии.

Валерий Черешнев: Как я сказал, Ольга Васильева в большей степени сосредоточила внимание на образовании. Тут и ЕГЭ, и введение сочинений, это все видят и чувствуют. Даже выступая на общем собрании РАН, она попросила наши две комиссии, занимающиеся учебниками, обратить внимание на то, чтобы школьные учебники были на высоком научном уровне.

С приходом Григория Трубникова на должность замминистра начались контакты и по научной части, чувствуется стремление министерства наладить отношения с Академией наук. Мы уже три или четыре раза встречались с Григорием Владимировичем, обсуждали все аспекты реформы Российской академии наук, как он видит финансирование, особенно недостаточное в плане покупки нового оборудования.

Михаил Гельфанд: Госпожа министр, к счастью, мало занимается собственно наукой, потому назвать что-то содержательное трудно. Тексты ее публичных выступлений часто демонстрируют серьезное непонимание того, как устроена система науки, научных журналов, финансирования, во всяком случае в области естественных наук. Не будучи экспертом, я не готов комментировать деятельность госпожи министра в области школьного образования, которое выглядит основным полем приложения ее усилий, но как гражданина меня ее деятельность настораживает. Тут и концепция единого учебника по истории, и список обязательной к изучению литературы, и предложения ввести обязательный ЕГЭ по истории.

Владимир Иванов: Что касается науки, я не могу сказать, что ситуация изменилась в лучшую сторону. Это связано со многими причинами, прежде всего с «богатым» наследством, оставленном предыдущей командой. Проблема прежде всего в кадрах. За год уже второй человек занимает должность заместителя министра, курирующего науку. Такие частые смены руководства тормозят работу. Если на начальном этапе были тенденции к улучшению ситуации, то после очередной смены процесс снова пошел по старой траектории.

На более низком министерском уровне практически все осталось по-прежнему, в том числе и отношение к Академии, и нежелание выполнять 253-ФЗ «О Российской академии наук…». Даже среди руководителей подразделений практически нет людей, работавших в науке, имеющих опыт руководства научными подразделениями и организациями. Так что в области научной политики и организации науки никаких чудес не произошло.

Евгений Ямбург: Тенденция намечается, в общем, положительная, но вместе с тем страна очень большая. Иногда реализация этих идей на местах приобретает карикатурный характер, а иногда даже вызывает негативное отношение людей. Тот же ЕГЭ имеет колоссальный потенциал, потому что все-таки это социальный лифт для детей, живущих в провинции, не только столичных. Это огромный плюс.

Дальше, с помощью мер Рособрнадзора удалось сделать ЕГЭ прозрачным, практически ликвидировать фальсификации, приписки и так далее. С другой стороны, мне известны факты, когда на местах, хотя такого приказа не было, чуть ли не до белья раздевают детей и смотрят, есть ли там гаджеты, шоколадки разворачивают. Это такой административный раж и умение довести до абсурда и до глупости. Поэтому сказать, что все благостно, я не могу. Сказать, что все хуже и хуже, тоже этого нет.

Михаил Кузнецов: Появились достаточно хорошие конкурсы для педагогов, школы стали выигрывать гранты, раньше такого не было. Это положительные изменения. Отрицательные… Хотелось бы с документами, бюрократическими процедурами бороться более активно. Процесс идет, но не так быстро, как хотелось бы.

— Какие решения Министерства и события, связанные с деятельностью Минобрнауки, вы могли бы назвать главными?

Наталья Шатовская: Я не аналитик, я практик и не слежу за деятельностью министерства достаточно внимательно, чтобы ее комментировать. Однако формулировка вопроса допускает, что имеются в виду не уже принятые решения и случившиеся события, а те, которые могли бы стать главными, если бы случились.

Так вот, главное, что могло бы сделать Министерство (и государство, на всех уровнях), — это перестать экономить на школе. Не буду ходить за примерами далеко: моя дочь учится в гимназии № 11 города Балашиха Московской области. Учеников там почти вдвое больше, чем предполагает проект, половина учится во вторую смену, даже маленькие, продленку посадить некуда, спортзала и мастерских не хватает. Пристройку к школе местные власти обещают уже лет десять...

В прошедшем учебном году школу перевели на пятидневный график, после чего нагрузка на кабинеты возросла и пришлось сократить уроки до 40 минут. Если учесть уменьшение числа часов при переходе на пятидневку и сокращение продолжительности уроков, окажется, что учебное время уменьшено... на 20%! Если так дело обстоит в относительно благополучном Подмосковье, то страшно подумать, что происходит в менее обеспеченных регионах. Школу нужно спасать! Если Ольге Юрьевне удастся вернуть российскую школу на уровень школы советской — это будет самым важным событием в новейшей истории нашего образования.

Валерий Черешнев: В сфере образования считаю абсолютно правильным не абсолютизировать ЕГЭ, обратить внимание на общую подготовку школьников. Все время сквозит правильная, как мне кажется, мысль, что образование — это и обучение, и воспитание. То, что это услуга, сейчас нигде не звучит. Школа должна воспитывать личность. Это традиция советской и российской школы, и от этого никуда не уйдешь.

Отмечу, что активизировалась работа Академии наук по рецензированию учебников, я сам вхожу в эти комиссии. В прошлые годы этого не было.

Также мне особенно понравилось, что на последнем совещании ректоров и президиума Академии наук в МГУ обсуждалось, что положение об аспирантуре в законе об образовании не соответствует реалиям академической жизни. Не нужно делать из аспиранта обучающегося. Это не последняя ступень обучения, а первая научная ступень. Зачем аспирантам из пяти рабочих дней три дня отдавать на лекции и семинары на темы, которые никак не связаны с их научной работой? Министр согласилась, что аспирантура может быть до пяти лет, правила можно изменить в соответствии с тем, что считает научное сообщество. Научная аспирантура реализована пока словесно, но мы слышали, что министр ее поддерживает, и это очень важно.

Михаил Гельфанд: Жесткое административное продавливание ученых степеней по теологии. Вплоть до анекдотов: обладатель первой степени кандидата наук по теологии подавал диссертацию на соискание степени кандидата философских наук, а степень по теологии была ему присвоена уже после защиты, потому что вышел новый министерский приказ. Это создало забавную правовую коллизию. Коллегами-биологами была написана по этому поводу апелляция, и мне очень интересно наблюдать, как из этой ситуации будет выходить руководство ВАК и лично главный ученый секретарь Николай Аристер, который обычно очень внимательно следит за соблюдением формальностей. К сожалению, видимо, я не смогу этого увидеть своими глазами. Опять же, многие приписывают все эти действия лично госпоже министру. Зачем ей это нужно, Бог весть.

Владимир Иванов: На мой взгляд, есть положительные моменты в образовании. Остановлена кампания по объединению вузов. Известен даже случай отмены решений предыдущего руководства. Следует положительно оценить позицию Ольги Юрьевны по поводу восстановления научной аспирантуры. И одно из последних ее заявлений о том, что образование — это не услуга, абсолютно верно. Образование может быть услугой, но только в очень узком сегменте. Образование — это один из основных элементов национальной безопасности и развития государства. В этом плане Ольга Юрьевна, по-моему, сделала очень большие шаги, но реализация этих идей потребует формирования новой государственной политики в области образования.

Евгений Ямбург: Сейчас доработан федеральный государственный стандарт. Это не значит, что отменен прошлый. Там действительно много очень серьезных вещей было сделано. Это подготовка детей к современной жизни, это было в стандарте: метапредметные умения и общеучебные навыки. Но уточняется предметная сфера. Для того чтобы держать единое образовательное пространство России, надо представлять себе, какие точные математические, какие химические знания, где этот золотой стандарт, обязательный минимум. Это уже подписано, идет уточнение, корректировка, обкатка этих вещей. Это, пожалуй, наиболее серьезные вещи.

Михаил Кузнецов: Для меня лично [главное событие] — возвращение предмета астрономии в общеобразовательную программу.

Подписывайтесь на Indicator.Ru в соцсетях: Facebook, ВКонтакте, Twitter, Telegram, Одноклассники.