В день науки о науке: эксклюзивное интервью Ольги Васильевой

Как будут развиваться мегасайенс-проекты в России, будет ли Московский международный рейтинг МГУ включен в перечень рейтингов программы «5-100» и когда министерство представит новый закон о науке — в эксклюзивном интервью Indicator.Ru c министром образования и науки Российской федерации Ольгой Васильевой.

— В декабре президент Путин подписал Стратегию научно-технологического развития России до 2035 года. Какие шаги по реализации Стратегии будут, на ваш взгляд, наиболее важными в ближайшие два года?

— Утверждение Стратегии президентом — важная, знаковая точка не только для науки, но и для всего общества. Фактически Стратегия определила и новую задачу науки, и ее ответственность за поиск ответов на «большие вызовы». Документ однозначно определил и задачу для государства: интеллектуальный потенциал нации должен стать основным источником, ядром, обеспечивающим долгосрочное социально-экономическое развитие страны и достойное качество жизни граждан.

Поэтому задачи достаточно очевидны. В ближайшее время нам нужно устранить барьеры, препятствующие продуктивной работе ученых: устранить лишнюю отчетность, перейдя к представлению научных результатов, упростить ввоз материалов и оборудования для научных исследований, сделать беспрепятственным доступ к инфраструктуре через развитие системы центров коллективного пользования научным оборудованием, обеспечить доступ к информационным ресурсам.

Одновременно нам нужно «донастроить» систему поддержки талантов, к имеющимся инструментам нужно добавить институт научных наставников, а также постдокторантуру.

Вообще задач, связанных с институциональным развитием, перед Министерством и другими органами власти стоит очень много — мы их в ближайшее время представим в виде единого плана.

Но наряду с институциональными мерами нам нужно сформировать в рамках приоритетов научно-технологического развития новые масштабные проекты. Наличие амбициозных национальных задач — это необходимое условие появления новых коллективов, притока молодежи в науку. Мы работаем с учеными, предпринимателями, органами власти и видим вероятные прообразы проектов, отвечающих на «большие вызовы».

— Одним из поручений президента было к 1 февраля 2017 года представить «предложения по совершенствованию государственного управления и государственного регулирования в сфере научно-технологического развития Российской Федерации». Что, по вашему мнению, в первую очередь нуждается в совершенствовании?

— Реализация Стратегии, на мой взгляд, потребует не просто совершенствования, а достаточно серьезного изменения системы государственного управления и государственного регулирования.

Первая задача, которую, я убеждена, мы должны решить, — устранить фрагментарность системы поддержки исследований, разработок и создания новых производств. Нам нужны «сквозные проекты», в рамках которых сразу, изначально просматриваются все этапы получения и использования научного знания. И участники, пусть даже потенциальные, таких проектов, и возможные источники финансирования должны тоже просматриваться сразу.

Сейчас ученый со своей идеей сначала проходит конкурс в одном из научных фондов, потом, в случае успеха, он пытается перевести проект в прикладную стадию, но и здесь его ждет конкурс. Потом нужны инвестиции для создания экспериментального образца, масштабирования производства… и на каждом этапе нужно искать людей с новыми компетенциями, проходить новые конкурсные отборы. Это похоже на бег с препятствиями. Более того, за разные стадии исследований, разработок, развития производств отвечают разные ведомства и институты развития. И вроде бы каждый элемент системы у нас есть, но слаженно они не работают, результат — отсутствие результата. Я полагаю, что создать механизм для реализации комплексных научно-технологических проектов — первая задача, которая приведет к изменению всей системы управления. Есть еще одно поручение президента России — об утверждении новой государственной программы научно-технологического развития. Это как раз один из инструментов изменения системы управления. Мне видится, что ключевую роль в этом вопросе должно играть Минобрнауки.

Вторая задача, связанная с первой, — сделать систему формирования комплексных программ и проектов открытой. В современном мире самое неожиданное решение проблемы может быть найдено в любой лаборатории, в любом институте. И нужно иметь возможность найти это решение или, напротив, дать научному коллективу встроиться в масштабный проект. С учетом того, что Россия имеет большую протяженность, мы можем реализовать такую возможность только через современные инфраструктурные проекты.

Третья задача — создать систему трансфера технологий. Современная научная идея может найти множество способов применения, быть использована во множестве отраслей. Поэтому комплексные проекты не должны быть закрытыми, отдельные решения должны обеспечивать мультипликативный эффект во многих отраслях экономики. А это достигается только через формирование открытого рынка интеллектуальной собственности.

Безусловно, все эти изменения и задачи потребуют изменения регулирования: действующий закон о науке и государственной научно-технической политике был принят более 20 лет назад и, несмотря на значительное количество поправок, не позволяет решать задачи, поставленные в Стратегии. Поэтому Минобрнауки России совместно с другими органами власти по решению Правительства приступило к разработке нового законопроекта «О научной, научно-технической и инновационной деятельности в Российской Федерации». Обсуждение документа мы полагаем начать в марте этого года, а работу завершить в декабре. Я, пользуясь случаем, хочу пригласить все университетское, академическое, предпринимательское сообщество подключиться к этой работе.

В целом, я убеждена, что создание открытой, современной, компактной и технологичной системы управления наукой, позволяющей активно взаимодействовать исследователям, разработчикам, предпринимателям, органам власти, — это ключевая задача. Если смотреть на конкуренцию между странами, то это конкуренция фактически конкуренция систем управления.

— В декабре на одном из форумов глава департамента науки и технологий Сергей Матвеев рассказал об изменениях в Федеральной целевой программе «Исследования и разработки». Раньше индустриального партнера находила сама организация, государство у нее заказывало разработки при условии, что индустриальный партнер их использует. Теперь индустриальный партнер — это партнер не организации, а Министерства образования и науки. Как будет осуществляться отбор индустриальных партнеров?

— Да, мы сейчас готовимся сделать такой шаг — организовать системное взаимодействие Минобрнауки и заинтересованных в решении исследовательских задач компаний. Через выстраивание партнерства с бизнесом мы планируем привлечь заметный объем внебюджетных ресурсов.

Хочу подчеркнуть, что в целом правительство увеличивает государственные расходы на научные исследования. И если оценивать объем государственных расходов в отношении к паритету покупательной способности, то Россия достигла к 2016 году второго места в мире. Однако во всем мире серьезным, даже доминирующим инвестором в исследования являются реальные сектора экономики — посмотрите внимательно данные ОСЭР, и вы сами убедитесь, что нормальной является ситуация, когда 70-75% науки финансируется отраслями. Там, где средств в экономике достаточно, государство не должно замещать частные инвестиции бюджетными деньгами. Государство должно присутствовать там, где зарождается новое знание, и там, где возникают новые компании, где нет рынка и нет ресурсов на то, чтобы инвестировать в исследования и разработки. Поэтому бюджет этого года чуть больше направлен на поддержку получения новых, фундаментальных знаний. Увеличивается также поддержка Национальной технологической инициативы, которая ориентирована на будущие рынки и формирование «новых заказчиков» для науки.

А вот в случае ФЦП «Исследования и разработки» скажу, что значительная доля проектов, которые мы поддерживаем в этой программе, ориентирована на развитие отраслей экономики, где достаточно средств, и мы просто обязаны вовлечь компании в постановку научных задач. Сейчас это можно и нужно делать, и вот почему. Традиционными крупными заказчиками исследований в России являлись те отрасли, которые появились в результате достижений науки: атомная, ракетно-космическая отрасли. Но если отойти от стереотипов и посмотреть на данные о состоянии экономики, то мы увидим, что за последние годы выросли новые сектора, вполне устойчивые и заинтересованные в результатах исследований: это сектор информационных технологий, с колоссальным объемом экспорта продукции и услуг, это медицинские технологии и фармацевтика. И у этих компаний пока еще нет достаточного опыта работы с академическими институтами.

А критерии выбора индустриального партнера простые — это устойчивая, работающая на рынке компания с достаточным оборотом, опытом использования результатов интеллектуальной деятельности для создания и вывода на рынок новых продуктов. И, безусловно, такая компания должна ставить задачу развития и расширения рынков продукции и услуг за счет использования достижений науки.

У нас уже есть такие потенциальные партнеры, например в сфере вертолетосроения: бизнес нуждается в создании принципиально новых элементов и конструкций из полимерных композиционных материалов, которые будут устойчивы в экстремальных условиях. Это и российские производители продуктов питания, нуждающихся в новых технологиях получения рекомбинантных белков. Здесь и целый ряд промышленных предприятий, заинтересованных к переходу к цифровому проектированию и имитационному моделированию сложных объектов, от атомных станций до космических систем.

Но, что особенно важно для нас, в России сегодня достаточное количество средних высокотехнологичных компаний, в том числе участников рейтинга «ТехУспех», которые заинтересованы в работе с наукой и которых мы бы хотели видеть в качестве индустриальных партнеров.

Министерство намерено приложить усилия, чтобы выстроить новую модель взаимодействия с такими компаниями, стать вместе с ними соинвесторами в исследования и разработки. Я подчеркну, что, несмотря на то, что это будут совместные проекты индустриальных партнеров и Министерства, права на результаты будут принадлежать компаниям и научным организациям. Будет и поддержка зарубежного патентования, мы планируем организовать взаимодействие с Российским экспортным центром для выхода таких компаний на внешние рынки.

Вообще могу сказать, что это необычная и сложная задача для Министерства — не только и не столько распределять бюджетные деньги, сколько своей работой выстраивать устойчивую коммуникацию между наукой и стимулировать внебюджетные инвестиции.

— На недавней пресс-конференции вы упомянули, что все мегасайенс-проекты будут сохранены и министерство планирует создавать новые коллаборации и привлекать зарубежное финансирование в уже существующие проекты.

— Развитие сети уникальных установок класса «мегасайенс», на которых работают российские исследователи, где бы эти установки ни находились, — это неотъемлемая часть фундаментальной, и, может быть вы удивитесь, прикладной науки. Сегодня Россия является полноправной участницей строительства Европейского рентгеновского лазера на свободных электронах (XFEL) в Гамбурге. Это очень интересный проект, который важен не только для физиков, но и для медиков и для биологов. Уже в середине года российские исследовательские группы начнут работать на этой установке.

Еще один проект — большой адронный коллайдер в Женеве, где мы решаем не только исследовательские задачи, но и прикладные, инженерные, конструкторские. Наши ученые недавно завершили проектирование и готовятся к организации серийного производства элементов детекторов для коллайдера. Россия участвует также в ряде других мегапроектов: строительстве международного экспериментального термоядерного реактора во Франции, Европейского центра по исследованию ионов и антипротонов в Германии — эту работу ведет Росатом. Помимо этого, перед нами стоит задача формализовать участие России в международных исследовательских центрах, например CERN.

Но, что важно в этой работе и чем мы можем гордиться, уникальные научные установки строятся и на территории России. Я назову комплекс сверхпроводящих колец на встречных пучках тяжелых ионов NICA в Дубне, международный центр нейтронных исследований на базе высокопоточного реактора ПИК в Гатчине. Мы планируем в этом году начать работы по проектированию российско-итальянского токамака «Игнитор» в Троицке, источника синхротронного излучения 4-го поколения в Ленинградской области. Все установки, которые мы планируем запускать на территории страны, являются не просто научной инфраструктурой, это точки глобального сотрудничества и объединения интеллектуальных и, конечно, финансовых усилий: во всех проектах предполагается участие внешних инвесторов. Цель, которую ставит Министерство, — достичь паритета объемов затрат, которые несет Российская Федерация при участии во внешних проектах, и инвестиций, которые приходят в Россию на развитие установок мегасайенс здесь.

Наверное, остается добавить только один штрих, сказать, почему для нас это направление так важно. Мы видим в инфраструктуре мегасайенс не только «стройку». Каждая такая установка — это точка притяжения талантливых людей. Это не только решение проблемы «оттока кадров», но и решение проблемы их «притока». Это точка общения, зарождения новых идей, точка прорыва в понимании закономерностей природы. Поэтому главный результат в каждом таком проекте для нас — это новые таланты, новые коллективы и новые связи в мире, это признание и, конечно, продвижение России в глобальной науке.

— Осенью прошлого года был представлен Московский международный рейтинг вузов. По словам Виктора Садовничего, он будет запущен уже весной текущего года. Поскольку рейтинг будет международным, будут ли показатели «5-100» и программы «Вузы как центры пространства создания инноваций» основываться на международном рейтинге от МГУ наравне с THE и QS?

— Разработка паспорта приоритетного проекта осуществлялась с учетом существующих на данный момент международных рейтингов — это QS, THE и ARWU. Московский международный рейтинг, будучи, безусловно, важным начинанием на данный момент, которое мы поддерживаем, находится только на своем старте. Если рейтинг будет принят мировым образовательным сообществом, мы, конечно, сможем рассмотреть вопрос и о его включении в перечень рейтингов, результаты которых учитываются программой.

— В прошлом году в Правительстве было подписано постановление, согласно которому ученые могут публиковать статьи, монографии с открытой лицензией. Планируется ли создавать национальный репозиторий, где научные публикации будут в открытом доступе?

— Сегодня доступность информации — ключевое, необходимое условие для работы исследователя, конструктора, да и начинающего путь в высокотехнологичный бизнес предпринимателя. И поэтому одна из ключевых задач Министерства — обеспечить свободный, беспрепятственный доступ к публикациям и патентной информации для любого ученого и инженера в любой точке страны. Мы реализуем несколько проектов, решающих эту задачу. В прошлом году министерство вместе с Федеральным институтом промышленной собственности полностью открыло доступ к российской и евразийской базам патентной информации. Мы также впервые реализовали модель «национальной подписки» к базам и полным текстам статей, индексируемых Web of Science и Scopus. Оба проекта будут не просто продолжены в 2017 году, но и существенно расширены. В первом проекте количество доступных баз данных зарубежных патентных ведомств будет увеличено, а во втором с большой долей вероятности базы публикаций станут доступны без ограничений во всех государственных научных и образовательных учреждениях страны, а это более 1600 организаций.

Но, несмотря на то, что вопрос информационного обеспечения ученых будет решен Министерством в ближайшее время, на более глубоком уровне проблема сохраняется. За последнее десятилетие издатели, агрегаторы научной информации выстроили достаточно эффективную, но отнюдь не дешевую для потребителя модель. У меня, как и у многих моих коллег, как у многих ученых, возникает вопрос: насколько этично оплачивать сначала публикацию, а потом доступ к ней? Вправе ли мы за счет высокой цены ограничивать доступ к произведениям науки, литературы или искусства в случае, если они необходимы для проведения исследований, для обучения? И насколько корректно в современном, насыщенном информацией мире работает авторское право? Вопросов возникает много, и не только в России. Такие же вопросы очень остро обсуждались осенью прошлого года в европейском научном сообществе. Безусловно, нам еще предстоит их осмыслить и в ближайшее десятилетие найти ответы на них, но начинать формировать новую культуру научной коммуникации нужно уже сегодня.

— Ольга Юрьевна, мы беседуем с вами в канун Дня российской науки и можем поздравить ученых.

— Безусловно, но я хотела бы обратиться не только к российским ученым, но и к нашим инженерам, к предпринимателям, ко всем тем, кто получает новые знания, кто ведет разработки, ко всем тем, кто создает новую высокотехнологичную продукцию, помогает ее продвигать на национальном и глобальном рынках. Сегодня наука в России — это сотни тысяч людей, которые своим трудом создают новую экономику, новые продукты, создают новое качество жизни. Хочу искренне пожелать всем здоровья, успехов и признания.

Особенные слова хочется сказать в День российской науки молодежи, сегодня это заметная часть российского научно-технологического сообщества. Будьте амбициозны, смелы в своих проектах: ваши открытия и идеи, их воплощение — это гордость страны и гарантия достойного будущего.

Подписывайтесь на Indicator.Ru в соцсетях: Facebook, ВКонтакте, Twitter, Telegram.