«Иногда нужно встать и сказать "нет"»: интервью нобелиата по экономике

Об эффективности государственных тюрем, дискриминации мужчин в науке и том, кто может получить «Нобеля» в 2017 году, рассказал в эксклюзивном интервью Indicator.Ru лауреат премии по экономике памяти Альфреда Нобеля 2016 года профессор Гарвардского университета Оливер Харт.

— Согласно завещанию Нобеля, премия присуждается тем, кто в течение предшествующего года принес наибольшую пользу человечеству. В чем польза вашего исследования?

— Это должны решать другие люди. Мир достаточно сложен, и, если вы преуспели в создании системы или концептуальных подходов, которые помогают нам этот сложный мир понять, это можно назвать пользой. Это дает людям более ясное понимание. В качестве примера приведу теорию общественного выбора и частный выбор. Что должно быть приватизировано, а что — остаться в государственном секторе? Взгляды людей в этом вопросе строятся на идеологии, и я думаю, что это неправильно, поскольку решать, какая форма организации будет наиболее продуктивной и эффективной, — задача экономики. И моя работа помогает лучше понять эти вопросы.

— Вы занимаетесь теорией контрактов. Как можно применять ее в смежных областях: политологии, праве, психологии?

— Не знаю насчет психологии. В политологии очень много параллелей с экономическим анализом контрактов. Конституция — один из примеров. Зачем она нужна нам? Это контракт по управлению целой страной, и важно отметить, что любая конституция является неполной. Поэтому нам нужны судьи, которые решат, что соответствует конституции, а что нет. Даже размышления в подобном ключе могут быть полезными. Вы можете представить конституцию, в которой все подробно описано? Что из этого станет полезным, а что принесет издержки? Почему в конституции столько вопросов мы выносим за скобки, полагаясь на то, что верховный суд эти пробелы заполнит?

Что касается сферы права, то там контракты изучаются повсеместно. Есть аспект, которым юристы нечасто занимаются, а моя работа его затрагивает. В случае неполных контрактов одной стороне может быть выгодно купить у другой активы, поскольку это усиливает власть в отношениях. Но юристы часто рассматривают активы как данность. А теперь подумайте, каким будет лучший контракт, который напишет фирма. Я бы рассматривал размещение активов как выбираемую переменную. Если юристы будут смотреть под таким углом, это принесет пользу.

— В 1997 году вы написали работу, в которой показали неэффективность частных тюрем в США по сравнению с государственными. Правомерно ли это в отношении университетов и школ? Как это работает в других странах, например России или Китае?

— Я не осмелюсь детально говорить о том, как обстоят дела в Китае, России и даже Швеции. Нужно изучать каждый случай достаточно подробно, чтобы делать выводы, что делается верно, а что нет. Но я создал своеобразную схему, позволяющую размышлять над этими вопросами и предсказывать преимущества и издержки. Мы выступали в защиту государственного предоставления услуг, когда речь шла о тюрьмах усиленного режима. Со школами сложнее. С одной стороны, частые школы имеют преимущества из-за конкуренции. В нашей работе мы подчеркивали, что конкуренция усиливает предоставление услуг со стороны частного сектора. В случае тюрем речь о конкуренции не идет. Давать заключенным возможность выбора, в какую тюрьму они хотят отправиться, вряд ли хорошая идея. А вот у школ и университетов конкуренция возможна. Одна из причин, по которой приватизация приносит преимущества… Если школа экономит деньги в ущерб качеству, она будет наказана, люди поймут, что качество оставляет желать лучшего, и отправят своих детей в другие школы. Эта дополнительная сила удерживает тех, кто предоставляет частные услуги, от перегибов.

Если посмотреть вокруг, то многие наиболее успешные в мире школы — частные. Но большинство из них, если не все, являются некоммерческими. Например, частная британская школа для мальчиков Итон, из университетов — это Гарвард, Стэнфорд, Принстон, Йель. Все они частные, но некоммерческие, и это о многом говорит.

— На пресс-конференции нобелевских лауреатов вы говорили о дискриминации женщин в науке, в частности, вы заметили, что экономике нужно больше женщин. Не приведет ли это к дискриминации мужчин?

— Может, конечно. Думаю, что вероятность есть. Женщин хотят продвигать вперед, и мы часто видим, что женщины получают премии, признание достаточно быстро, и могут быть мужчины, которые дольше работают и остаются без наград. И они видят молодых женщин, которые все это получают, и думают: «Что происходит? Это же заслужил я». Так что от позитивной дискриминации (предоставление преимущественных прав тем, кто часто страдает от дискриминации: представителям национальных меньшинств, инвалидам, женщинам, — прим. Indicator.Ru) могут быть издержки. Но есть и преимущества. И одно из главных преимуществ, о нем я и говорил на пресс-конференции, состоит в том, чтобы поддерживать молодых женщин, давать им образцы для подражания. С другой стороны, станут очевидными сложности, с которыми они сталкиваются в этой системе, которые мы, возможно, не осознаем. Если они часть системы, то они могут об этом заявить и поменять ее, сделав более доброжелательной. Так что есть как минусы, так и плюсы.

— Вы подписали письмо против политики Дональда Трампа. Ожидаете какого-то эффекта?

— Ничего не ожидаю. Честно говоря, я никогда не думал, что оно повлияет на большие группы людей. Избиратели Трампа не особо заинтересуются тем, что говорит группа экономистов. Многие, напротив, предположили, что письмо может привести к обратным результатам. Люди сейчас вообще очень подозрительно относятся к экспертам, поэтому могут стать еще более уверены в том, что правильно выбрали Трампа. Несмотря на это, я чувствовал, что должен подписаться, потому что иногда нужно встать и сказать «нет». Я не просто отреагировал на экономическую политику Трампа, которая кажется непоследовательной. Письмо получилось очень хорошим с точки зрения того, что не так с его экономической политикой. Теперь он выиграл выборы и вносит корректировки. Не знаю, чем это закончится. Но это не все, что меня беспокоит. Меня очень тревожат привлекательные для крайне правых призывы Трампа. Он поддерживает расистские взгляды. У некоторых это вызвало чувство дискомфорта, выросло количество преступлений на почве ненависти. Это очень плохо. И хотя письмо было о другом, это тоже одна из причин, почему я подписал его.

— За какие исследования в экономике могут дать Нобелевскую премию в следующем году?

— Сложно предугадать. Есть ученые, которые, по моему мнению, должны получить премию, но я бы не хотел называть имена, им это вряд ли поможет. Мое предположение, что в следующем году будет отмечено не теоретическое исследование, как в этом году, а что-то прикладное, эмпирическое, эконометрика, не знаю. Посмотрим, с нетерпением жду следующего года, потому что я наконец-то расслабился. Но мне любопытно, в каком направлении пойдет Нобелевский комитет.