РАН: статус «все сложно»

Когда средства не оправдывают цели

Может ли «буква закона» об организации всерьез мешать ее основной деятельности? Президент РАН Александр Сергеев определено считает, что может. На Общем собрании он подчеркнул фундаментальное противоречие в федеральном законе о РАН (или ФЗ № 253). Согласно принятым в 2018 году поправкам, к перечню ее целей и задач добавились проведение фундаментальных научных исследований (в том числе для оборонно-промышленного комплекса), прогнозирование основных направлений научного, научно-технологического и социально-экономического развития страны, научно-методическое руководство научной деятельностью, популяризация достижений науки и техники и организация разработки программы фундаментальных научных исследований в России.

Законодательно, отметил Александр Сергеев, РАН получила контроль над всей фундаментальной и поисковой научной деятельностью в стране. Однако в графе «виды деятельности» не хватает способов для реализации этих целей. Помимо ставшего притчей во языцех отсутствия там пункта «научные исследования» нет там ни прогнозирования, ни планирования (только «экспертиза», но это не то). Согласование решений об учреждении и ликвидации научных организаций, пропаганда науки, международное сотрудничество, подготовка докладов тоже входят в этот список, но этого недостаточно.

Как рассказал докладчик, содержание термина «научно-методическое руководство» в юридических документах не определено, но по сути включает в себя экспертизу проектов единой тематики, планов научных работ, программ развития институтов и университетов. «Неполнота видов деятельности сказывается на качестве выполнения задач, которые перед нами сейчас поставлены, — уверен президент РАН. — Мы неоднократно слышали в замечаниях, что деятельность РАН в основном связана с экспертизой, а не затрагивает реальные научные исследования. Как сдвинуть научно-методическое руководство ближе к реальному научному руководству, думают все без исключения члены Российской академии наук […]. Это не наши фантомные боли, это действительно нужно нашей стране», — отметил Сергеев.

Отвечая на вопросы журналистов на пресс-конференции, он подчеркнул, что без дополнения закона ситуацию к лучшему не изменить. Путь к этому, возможно, откроет принятие поправок в Конституцию РФ: согласно им, правительство России «обеспечивает государственную поддержку научно-технологического развития Российской Федерации, сохранение и развитие ее научного потенциала».

Экспертиза, форсайты и амбиции

На этом проблемы с законом № 253 у РАН не заканчиваются. Так, основной ее деятельностью теперь считается экспертная, и это добавило академикам немало работы. Только в 2019 году РАН провела более 18 тысяч экспертиз различного вида. Во-первых, большую часть составляет оценка программ развития, научно-технических результатов, планов научно-исследовательских работ и отчетов об их выполнении, как и в целом результатов деятельности научно-образовательных организаций. За прошедший год такую оценку прошли тысячи подведов, заключений выдано около 3700, а по учебным планам — 7680. Во-вторых, экспертизы выполняются и по запросам федеральных органов власти. В-третьих, Академия может проводить оценку научно-технических программ, крупных проектов, экономических стратегий. Это «существенная экспертиза высокого уровня», которая позволяет РАН высказывать свой взгляд на государственную политику в целом. «Прогнозирование — настоящая научная работа, и ею должны заниматься ученые. Чем более длительный срок, тем больше научных мозгов нужно привлекать», — считает Сергеев, предлагая создать специальное подразделение, которое могло бы сосредоточить свое внимание на планах, форсайтах, стратегиях и прогнозах.

Но в данный момент больше времени занимают другие пункты, а мотивации их выполнять явно меньше. Экспертов предоставляют тематические отделения, и, поскольку объекты экспертизы зачастую мелкие и малоинтересные, а оплата для членов РАН за эту нагрузку не предусмотрена, они нередко отказываются от работы. Причину Сергеев видит в том, что это пассивная экспертиза: ответ на присланные заявки. А вот активный тип экспертизы — поиск новых направлений развития науки и техники, стратегическое планирование (что соответствуют задаче прогнозирования) — в Академии не развит и не закреплен в ее функциях. Такая работа для академиков привлекательна, она дает больше инициативы и позволяет создавать стратегии и рекомендации для решений в масштабах всей страны.

В РАН предлагается даже создать специализированное подразделение, которое занялось бы этим. Конечно, оно невозможно без полноценных научных исследований. Но по действующему законодательству, напомним, в задачи Академии их проведение не входит. А значит, она не получает на это государственных заданий и не может тратить на это деньги (хотя вообще-то прогнозирование есть в списке целей организации). Несмотря на договоренности о разграничении полномочий с другими ведомствами (в том числе с Минэком), палки в колеса снова ставит анекдотическое отсутствие научных исследований в списке видов деятельности РАН. Предложения о поправках в ФЗ № 253 благосклонно (судя по его письму) воспринял Владимир Путин и курирующий науку вице-премьер, однако по факту ничего не меняется.

Проблемы самоопределения и власть над институтами

Недовольство членов РАН вызывает и статус организации. Сейчас Российская академия наук — федеральное бюджетное государственное учреждение, но имеет много характеристик общественных организаций. В 2013 году, по словам Сергеева, реформа прошла под лозунгом «Науку — ученым, хозяйство — администраторам». Но ФАНО приказало долго жить, а его функции унаследовала новое министерство. Остались ФБГУ и ФОИВы (федеральные органы исполнительной власти), и влиять напрямую на институты в данной системе порой не представляется возможным. Часть возникших с тех пор проблем могло бы снять изменение статуса с «обидного» ФБГУ на другой. С подобными предложениями РАН неоднократно обращалась в правительство, а в ноябре 2019 года — и к президенту России. Сложность в том, что аналогичных организаций в стране нет, и нужно создать новую организационно-правовую форму государственной академии. Комментируя этот момент для корреспондента Indicator.Ru в ходе пресс-конференции, Сергеев отметил: «РАН, конечно, государственная академия, но она формируется как общественная организация. Это позволяет нам поставить вопрос о юридическом статусе академий как особых организаций».

Что можно было бы сделать для расширения влияния РАН на сам процесс научных исследований? Одним из предложений стало увеличение роли и полномочий научного руководителя института. Сейчас, отметил Сергеев, эта должность воспринимается как почетная, на которую можно уйти с позиции директора. Но во многих крупных институтах сотрудники жалуются на то, что у директоров из-за административной работы нет времени заниматься реальным научно-методическим руководством.

Отвечая на вопрос корреспондента Indicator.Ru на пресс-конференции, Александр Сергеев заявил: «Мы действительно озабочены тем, что научный руководитель воспринимается как человек, который ушел с поста директора на заслуженный отдых, но продолжает работать. Это бывает и так, но мы знаем и массу других случаев. Потому можно подумать и о том, чтобы научные руководители были полномочными на реальное научное управление организациями». В пример он привел институты Росатома, где роль научного руководителя не приводит к размыванию власти директора. Пока Совет научных руководителей дискутирует по этим вопросам, а в Госдуму уже внесен законопроект с расширением полномочий научных руководителей организаций.

Обсуждалась также идея создания академических советов в помощь научным учреждениям. Сергеев объяснил, что работать такие советы могли бы по образцу академических комиссий раннего советского периода. Раз в несколько лет они посещали бы организации в разных частях страны и оценивали бы их работу. Такая аттестация, пояснил президент РАН, нужна была бы не для карательных целей. Напротив, она дала бы Академии лучшее понимание, чем занимаются научные организации, обеспечивая утраченную сегодня связь между РАН и институтами.

Программы на будущее

Но есть и позитивные изменения: по крайней мере, такой же вражды, как была у РАН с ФАНО, с теперешним Минобрнауки нет. Министр науки и высшего образования Валерий Фальков подчеркнул, что, хотя оценок качеству взаимоотношений с Академией он бы давать не хотел, результаты совместной работы говорят сами за себя. Вместе удалось обсудить финансирование по обновлению приборной базы (отныне этот вопрос нельзя будет решить без участия РАН) и подготовку новых программ: по академическому лидерству университетов и новой долгосрочной программы фундаментальных исследований на 2021–2030 годы. «Обсуждение прошло без серьезных споров, и в нем участвовало большое количество специалистов. Президиум РАН высоко оценивает этот проект (программы исследований на 2021–2030 годы — прим. Indicator.Ru), — отметил Фальков. — Всегда находятся те, кто хочет подвергнуть планы ревизии, сократить финансирование […], но мы сделали всю нормативную работу, чтобы этот проект состоялся».

Программа стала плодом коллективной работы отделений и множества других организаций. Только вот расхваливаемого единства мнений между органами в момент утверждения программы не наблюдалось: создана она была РАН еще в прошлом году, но в последний день Академия узнала, что Министерство отказывается ее согласовать. «В марте 2019 года Министерство науки и высшего образования уже определило, где эта программа фундаментальных исследований сидит в государственной программе научно-технологического развития, какие на нее определены деньги. И поэтому мы как-то развели руками — это наши полномочия по закону, мы должны это делать», — заявил Сергеев, добавляя, что «все пришлось существенно перестроить». «Мы провели серьезную согласительную работу в течение полугода[…]. Сейчас можно констатировать, что мы находимся на финальной стадии утверждения этой программы. Из всех 34 ФОИВов, организаций, в которые мы на согласование этот документ разослали, эта программа всеми была согласована, за исключением Министерства финансов РФ, сейчас на площадке правительства это согласование обсуждается. Я думаю, что в ближайшие дни этот процесс должен быть завершен», — заключил президент РАН.

Для поощрения новых разработок Александр Сергеев предложил разработать документ, который определил бы основы инновационной политики до 2035 года. Отметил он и еще одну проблему науки в нашей стране — ложные и нереалистичные обещания. Всевозможные «стратегии» у нас не выполняются с завидной регулярностью, «причем не только в науке», в то время как в Китае и других странах, с которыми мы хотели бы конкурировать, они соблюдаются «с опасной точностью». Сделать науку производительной силой экономики нам не удается до сих пор, и это необходимо исправлять. Эту роль сыграло бы усиление влияния РАН на планирование и стратегии, а поможет процессу упомянутый документ. Он бы разделил траты на три потока: фундаментальную науку, прикладные исследования и инновации.

Теме новых технологий и разработок отчасти посвящена и Программа стратегического и академического лидерства и развития университетов, которая будет касаться не только университетов, но и научных организаций. Эта программа сменит Проект 5-100. На 120 вузов распределят до 52 миллиардов рублей в ближайшие четыре года. Получить поддержку смогут и НИИ, а критериями их успеха будут количество выпускников, трудоустроенных в сектор исследований и разработок, и их зарплата.

Министр добавил, что идеальных критериев в наукометрии нет, и дискуссия по этому вопросу еще открыта. «Зачастую можно услышать позицию, что эффективность ученых определяется строгостью научных методов и качеством научных вопросов и целей, а не грантами и публикациями. Такая постановка вопроса имеет право на существование, — согласился Фальков. — Мы все это прекрасно понимаем. Действительно, избыточность наукометрических показателей мешает пониманию реальных проблем, наукометрическое давление вынуждает публиковаться, и невоспроизводимость статей стала обычным явлением. […] Нам стоит шире подумать о методологии оценки и экспертизы. Это совместная задача для Минобрнауки и сообщества РАН. Нужно понимать, что разрушить существующее всегда достаточно легко. Как сделать так, чтобы наука была результативной, — это уже сложнее».

О конкурсах грантов замолвите слово

Трижды обсуждение возвращалось к вопросу о судьбе РФФИ. Вначале его было решено пропустить, поскольку обсуждался он уже не раз, и с последнего постановления Президиума РАН в марте мнение академиков по теме не изменилось. Потом Владимир Фортов заметил, что все эти решения не остановили процесс «там», а значит, позицию РАН следует еще раз подтвердить в резолюции общего собрания. Затем Алексей Хохлов зачитал присланное физиком Валерием Рубаковым обращение: тревожным сигналом тот считает, что до сих пор РФФИ не объявил свой основной конкурс инициативных проектов, хотя обычно он анонсируется 15 июня. Клуб «1 июля», сообщил Рубаков, уже подготовил заявление по этому поводу, и РАН тоже стоит выступить. С этим собрание согласилось, и в итоговую резолюцию войдет пункт в защиту сохранения фонда, прежде всего конкурса типа «а».

Валерий Фальков упомянул и конкурс крупных субсидий проектов по приоритетным темам научно-технологического развития. Сейчас РАН оценивает и отбирает проекты научных исследований (на конкурс поступило более 350 заявок). Конкурс 1:10, беспрецедентная научная кооперация, 11 организаций-участников и общий объем грантов более 3,5 млрд рублей — все это, как считает министр, должно помочь России вести исследования, которые принесут ей лидерство в научном мире. «Благодаря последовательной позиции президента РАН и Президиума РАН мы подготовили правила предоставления субсидий объемом до 100 миллионов рублей на проведение крупных научных проектов по приоритетным направлениям научно-технологического развития», — добавил министр.

Программа Президиума РАН, особенно дорогая сердцу академиков — «последний бастион, который нельзя сдавать в ФАНО», по словам Сергеева. Этот конкурс очень масштабный — выиграть в нем можно до 500 миллионов рублей на три года, тогда как даже проекты «мегасайенс» и инфраструктурные обычно получают не более 30–50 миллионов рублей. Здесь Минобрнауки дало РАН право принимать решения про масштабные проекты «с серьезными целями», кто бы ни выполнял их — подведы разных ФОИВов, университеты, а не только академические институты. Такая ответственность перед страной много значит для Академии. Как отметил президент РАН, «посредством этого конкурса собрана общая карта по крупным проектам и коллективам в стране» — «золотой, великолепный материал».

Чему нас учит коронавирус?

Ни одно обсуждение сейчас не обходится без темы COVID-19, затронули ее и сегодня. По словам президента РАН, опыт с коронавирусом показывает, что «у нас нет ресурсов, чтобы срочно при необходимости вбросить средства и отправить на передовую определенные институты».

РАН и Минобрнауки обсудили несколько способов, как можно профинансировать отдельные проекты, но это не системное решение вопроса. Сейчас среди предложений в правительство— создание такого механизма. Также РАН обсудила с Минобрнауки открытие центра фундаментальной вирусологии, где ученые могли бы изучать эпидемии. В Минобрнауки был представлен и крупный научный проект по моделированию распространения вирусных инфекций. Вести работу будут Росатом и академические институты.

Александр Сергеев рассказал, что государственную поддержку получили в основном предложения РАН по медицинским исследованиям. Часть разработок, которые ведутся в академических институтах и близки к практической реализации, теперь получают финансирование от Министерства науки и высшего образования. В план действий правительства по борьбе с коронавирусом вошло предложенное РАН создание центра социально-психологических исследований во время чрезвычайных ситуаций, а вот экономические исследования оказались не столь востребованы. «Судьба академической экономической науки в последние годы такая, что мы анализируем, представляем результаты, а нам говорят: "Спасибо, но мы знаем лучше"», — посетовал Сергеев.

Как много вопросов, как мало ответов

В заключение оказавшегося необычно коротким Общего заседания в зале президиума обсудили поступившие от академиков и членов-корреспондентов РАН вопросы. Ответы на некоторые из них могут быть найдены только в диалоге с Министерством науки и высшего образования. РАН уже ведет его, но работа далека от завершения. Например, как соотносится статус профессора РАН и «обычного» профессора ВАК? Как перестроить систему экспертизы отчетов по государственному заданию, чтобы организации получали результаты по предыдущему году не в июне, а раньше? Как глобальная цель попадания в пятерку передовых по развитию науки и технологий государств сочетается с новым фокусом на национальные цели? Почему, несмотря на поддержку Президентом РФ, в Санкт-Петербурге и Ленинградской области не создается новое региональное отделение РАН?

Хотя таких нерешенных вопросов было затронуто немало, бывший президент Академии Владимир Фортов констатировал, что эра конфронтации между Министерством и Президиумом РАН, видимо, закончена. Это же мнение, судя по их выступлениям, разделяют главы ведомств, Александр Сергеев и Валерий Фальков. Фортов предложил еще одно поле для совместного обсуждения ведомством и Академией — это бюрократия. Решить проблему вала бумаг, который «душит людей», Фортов предложил созданием комиссии и программы по дебюрократизации.