В сегодняшнем выпуске «Истории науки» рассказываем о борьбе с авторитетами, о бактериологе, дважды оставшемся без заслуженной награды, и ученом, чьи взлеты и падения зависели от существ, которых не разглядеть невооруженным глазом В сегодняшнем выпуске «Истории науки» рассказываем о борьбе с авторитетами, о бактериологе, дважды оставшемся без заслуженной награды, и ученом, чьи взлеты и падения зависели от существ, которых не разглядеть невооруженным глазом. Китасато Сибасабуро родился в семье, которую можно весьма условно причислить к среднему классу. Она не принадлежала к японской элите того времени, но могла позволить дать своему сыну хорошее образование. Однако во время учебы в Медицинском училище Кумамото будущему ученому все равно приходилось подрабатывать.Один из преподавателей, голландец Константин Мансвельт, заметил способного юношу и поддержал его намерение поступить в Токийский университет для продолжения обучения. А уж там ему крупно повезло: он получил стажировку в Германии у самого Роберта Коха (правда, стоит отметить, что на тот момент его идея о том, что многие заболевания вызывают микроорганизмы, общепризнанной не была). Первой темой, которую, не особо надеясь на успех, дал своему стажеру Кох, было изучение возбудителей различных инфекционных заболеваний. Вскоре Китасато, используя свои знания по работе с анаэробными бактериями, стал первым, кому удалось выделить столбнячную палочку Clostridium tetani в чистом виде. (Кстати, открыта она была за несколько лет до этого русским хирургом Нестором Монастырским и, независимо от него, немецким врачом Артуром Николайером.) Благодаря своим успехам и авторитету своего учителя Китасато удалось добиться продления стажировки еще на два года.Там же, у Коха, Китасато познакомился и начал плодотворное сотрудничество с немецким врачом Эмилем фон Берингом. Результатом их работы стало открытие того, что проявления столбняка вызываются не самой бактерией, а выделяемым ею токсином. Они показали, что в ответ на появление этого вещества в крови вырабатывается антитоксин и что сыворотку крови с антитоксином можно использовать для лечения столбняка. Помимо противостолбнячной сыворотки, Китасато участвовал в разработке туберкулина, а также лекарств против дифтерии и сибирской язвы. Любопытно, что совместная статья Беринга и Китасато про столбняк была настолько новой, что им было не на кого ссылаться. Пишут, что в итоге друзья-соавторы в конце статьи (она была на немецком, который тогда был основным языком медицины) привели фразу из Гете, а именно слова Мефистофеля, убеждающего Фауста подписать договор с дьяволом кровью: «Кровь есть совсем особый сок». В 1901 году Беринг получил Нобелевскую премию по физиологии и медицине «за работу по сывороточной терапии, главным образом за ее применение при лечении дифтерии, что открыло новые пути в медицинской науке и дало в руки врачей победоносное оружие против болезни и смерти». На нее же номинировали Китасато, однако он остался без награды. После окончания срока стажировки Китасато отклонил предложения университетов Европы и Северной Америки и вернулся в Японию, рассчитывая создать собственный институт для продолжения исследований. Однако его ждало разочарование: ученому с трудом удалось найти спонсора для создания лаборатории. Институт будет создан, но Китасато всегда будет испытывать давление из-за разногласий с влиятельными японскими учеными и связей с европейскими коллегами. В 1894 году в Гонконге вспыхнула эпидемия бубонной чумы. Для изучения причин заболевания туда отправился Китасато и, почти одновременно с ним, французский врач и бактериолог, ученик Луи Пастера Александр Йерсен. Работа над выделением возбудителя чумы велась учеными независимо друг от друга и вылилась в соревнование. В нем Китасато имел преимущество во времени (он прибыл раньше) и, в отличие от Йерсена, имел помощников и хорошее оборудование. Японский ученый объявил о выделении возбудителей чумы на несколько дней раньше, однако его сообщение вызвало вопросы (до сих пор неясно, был ли им выделен нужный микроорганизм или он описал смесь из двух видов микробов). Доклад его французского коллеги, хоть и появился позже, был достаточно обстоятелен, чтобы открытый микроорганизм назвали бациллой Китасато – Йерсена. Несмотря на это, в официальном его названии, Yersinia pestis, осталась лишь одна фамилия. Пройдут годы, и Китасато завершит свои научную работу, направив силы на организацию медицинских исследований в Японии. Когда в 1914 году правительство Японии присоединит его институт к Токийскому университету, он (и многие из его учеников) в знак протеста уйдет в созданный им Университет Китасато. И тогда правительству придется находить общий язык с руководством университета и частной компании ученого: во время войны армия нуждалась в производимой ими сыворотке. В этом проявилось характерное для Китасато упорство и стойкость в противостоянии авторитету, будь то ученые-соотечественники, учитель, Кох, или правительство его страны.
