«Нас мало, но мы должны быть в цифровых тельняшках»

Зачем конкурсантов со всей России будут обучать йоге вместе с боевыми дельфинами на острове Русский, похоже ли это на прыгавших со скалы будущих губернаторов и что такое «цифровое ГТО», рассказал в своем интервью глава направления «Молодые профессионалы» Агентства стратегических инициатив (АСИ) Дмитрий Песков.

— Прежде всего хотелось бы поговорить про Университет НТИ и про интенсив (ускоренный образовательный курс, — прим. Indicator.Ru) «Остров 10-21». Расскажите, в чем отличия этой образовательной программы от других, кто будет преподавать и чему там можно научиться?

— Отличия во всем. Мы делаем радикально новую систему образовательной подготовки и отбора участников. Мы собрали несколько форматов отбора, которые раньше нигде в мире вместе не применялись. Это и самообучающиеся тесты, которые меняют последующие вопросы в зависимости от ответов на предыдущие, и определение психологического портрета на основании действий участника в игре в чат-боте Телеграма. Кроме того, мы анализируем действия человека в социальных сетях, его проектную деятельность и его цифровую культуру на основе слепого теста. Это мы вообще делаем впервые в мире.

— Что значит «анализ цифровой культуры человека»?

— Давайте я у вас спрошу: как мне достоверно понять, насколько у вас развита цифровая культура и навыки самоорганизации за 30 секунд?

— Вам будет довольно сложно это сделать.

— А представьте, если мне нужно узнать это не о вас, а о миллионе человек? Мы придумали механизм для этого. Когда вы проходите первый этап отбора в чат-боте, в какой-то момент бот просит у вас в течение 30 секунд загрузить скриншот первого экрана вашего смартфона. Когда мы обсуждали это с сотрудниками в Агентстве стратегических инициатив, у них была ярчайшая эмоциональная реакция на такую просьбу. Половина сказала: «Мы не будем этого делать». Еще часть людей: «У меня тут случайные иконки, я их переношу из одного места в другое…» Мы ищем такие штуки, которые могут дать нам информацию о человеке на основании его цифрового следа. На втором этапе отбора мы используем решения, разработанные Институтом развития образования Высшей школы экономики, компанией Nival — они занимаются разработкой компьютерных игр, например, «Герои меча и магии V».

Преподаватели, которых мы приглашаем, — это люди, которые «ставят» мышление. Они специалисты в этой области.

— А кто эти люди? Ученые, бизнесмены?

— Это особый тип людей, которые занимаются тренингами. Например, Владимир Тарасов (бизнес-тренер, создатель первой школы бизнеса на территории бывшего СССР — Таллинской школы менеджеров, — прим. Indicator.Ru), Петр Щедровицкий (методолог, политтехнолог, консультант по вопросам пространственного развития, региональной и промышленной политики, инновационной деятельности и подготовки кадров, — прим. Indicator.Ru). Они учат анализировать действия клиентов. К нам приезжают профессора мирового уровня, мы ведем переговоры с несколькими нобелевскими лауреатами, но я бы пока не хотел называть их фамилии. Концентрация людей, владеющих навыками будущего, у нас будет невероятной плотности.

Такой же невероятной плотности будет и учебный процесс. Он не для слабаков. У нас нет шансов выиграть глобальную конкуренцию напрямую, хотя бы потому, что нас в разы меньше, чем китайцев или индусов. Нас мало, но мы должны быть в цифровых тельняшках.

В обучении будет присутствовать в том числе и развитие телесных практик — большую программу для нас делает Тихоокеанский флот.

— Что такое «телесные практики»?

— Это от навыков йоги до марш-бросков, концентрация внимания, выполнение совместных боевых задач с дельфинами… Будет все.

— Это как прыжки со скалы для будущих губернаторов?

— Только более серьезно и более системно. Каждое утро с шести до девяти утра тысяча студентов попадает на этот трек и проходит суровые испытания на острове Русский в самых невероятных форматах. Кстати, учебный процесс длится с шести утра до двенадцати часов ночи. Сначала это занятия с Тихоокеанским флотом, потом — с носителями передовых компетенций от сенсорики до анализа больших данных (в этом нам помогают и университеты, и ведущие компании цифровой экономики), а затем — так называемое цифровое ГТО. Это набор конкретных сертифицированных навыков, которые получит каждый студент, — от умения создать защищенный канал коммуникации до написания работающего макроса в Excel. Вечером — занятия с визионерами, постановка картины будущего на кейсах дорожных карт НТИ, программы цифровой экономики. С нами работают коллеги из Центра стратегических разработок Кудрина, они нам выгрузили часть данных, и мы будем их изучать.

Будет и большой блок по технологическому предпринимательству. Преподавателями будут те, кто умеет выводить свои компании на мировые рынки. За десять дней участники пройдут программу, которая в обычных условиях длится несколько месяцев или даже год. Все следы вашего взаимодействия: оценки, материалы, аудио- и видеофайлы, даже нейроданные (каждый студент будет носить нейробраслет) — будут собираться в единую цифровую платформу.

— Я как раз хотела спросить об этом браслете и персональных данных. Как вы будете их хранить и использовать? Не получится ли у вас на выходе Большой Брат, следящий за студентами?

— Каждый участник подписывает согласие на передачу данных для использования Университетом с правом их передачи третьим лицам. Это осознанное решение. Мы даем людям невероятно интенсивную программу, а они нам — данные. Нам интересно отследить тенденции, зависимости… Нам нужен «корм» для алгоритмов. «Университет 20.35», как мы говорим, — это Университет, где учатся люди и искусственный интеллект. И нам нужно много разных качественных данных.

— А какой результат вы хотите получить по итогам вашей программы? Кроме сбора данных.

— Три типа результатов. Во-первых, для участников это будет изменение карьерных траекторий. Больше всего у нас технологических предпринимателей и тех, кто хочет ими стать. Люди смогут пойти работать в стартапы, им будет предложен конвейер создания и продажи стартапов. Это мы делаем вместе с фондом «Роснано». Еще это отбор на позиции государственных служащих в несколько институтов развития, министерств. Плюс к этому — губернаторы разных регионов будут отбирать себе кадровый резерв. Мы взаимодействуем с Министерством экономического развития, у нас 50 человек — победители конкурса «Лидеры Министерства экономического развития».

Второе — это формирование сообщества. Когда участники все вместе пройдут эту суровую школу, они сформируют сообщество…

Попавшие в распоряжение РБК кадры с программы РАНХиГС по подготовке кадрового резерва для администрации президента

— Кстати, хотела еще раньше спросить: зачем технологическим предпринимателям эта суровая школа, боевые дельфины и марш-броски?

— Работа в современном мире и принятие решений, особенно если вы работаете с государством, требует постоянного мужества. Надо быть стрессоустойчивым, сегодня эту работу нельзя назвать размеренной. Так вот, важно, чтобы эти люди друг другу помогали, могли в любой момент собрать коллектив и решить поставленную задачу.

Третий тип результата — это создание образовательной платформы, которая умеет управлять персональными траекториями на основании данных. Надо понимать, что это эксперимент, и что-то у нас может не получиться. Насколько я знаю, никто в мире такого раньше не делал.

— Каковы дальнейшие планы Университета НТИ?

— Очень простые: все, что будет проверено на «Острове» и окажется эффективным, будет растиражировано. Допустим, мы соберем какой-то модуль по данным. Затем «навесим» его на университет или компанию, которая является участником нашей сети, и она делает этот модуль постоянным. Государство готовит себе сотрудников «под заказ», бизнес — для себя. Примерно то же самое мы проходили в WorldSkills.

— А как соотносится Университет НТИ и классические университеты? Что будет с традиционным высшим образованием?

— Одно другому не мешает. Передовые университеты, скорее всего, захотят стать держателями каких-то модулей, микроквалификаций. И «Университет 20.35» — это не конкурент ведущим вузам, а то, что поможет им упрочить свое лидерство, в том числе и на глобальном уровне. Мы не ограничимся уровнем России, мы захотим пойти в мир. Либо мы будем лучшими в мире, либо вообще не надо этого делать. Я сужу по WorldSkills. Сейчас к нам приезжают учиться из огромного количества стран, причем не студенты, а преподаватели, чиновники, в том числе и из развитых европейских стран. И здесь мы ставим такие же амбициозные цели.

Университеты с удовольствием с нами сотрудничают. Мы не претендуем на их основную аудиторию, мы не готовим бакалавров.

— Мы с вами беседуем уже двадцать минут, а вы еще ни разу не произнесли слова «наука». Это правильно?

— Мы не специалисты по организации научной деятельности. Мы не претендуем на управление наукой, важно это понимать. Среди преподавателей «Острова 10-21» будут ведущие профессора мира — из Сколтеха, зарубежных университетов — по квантовым коммуникациям, по сенсорике. Наука для нас — источник решений, которые мы должны превращать в продаваемые на новых рынках технологии. В НТИ есть десятки проектов, которые собираются на научном «движке».

— А примеры можете привести?

— Конечно. Например, проекты по оптогенетике. Мы собираем технологическую платформу и компанию, которые должны превращать в бизнесы ряд исследовательских заделок из МГУ, Института высшей нервной деятельности и нескольких других институтов РАН. Нужно превратить это в работающие технологии. Американские конкуренты, которые делают то же самое, но на более примитивном уровне, продали компанию за $500 млн. Есть несколько решений с использованием углеродных нанотрубок, в области физики плазмы, генетики, биоинформатики. Преимущество таких компаний — в обладании фундаментальным знанием. Нам интересно работать с ними.

Другой путь взаимодействия с наукой — это центры компетенций НТИ. В недавнем конкурсе победили несколько научных организаций, например, ИБХ РАН. И мы ждем, когда СНТР (Стратегия научно-технологического развития России, — прим. Indicator.Ru) дойдет до работающих механизмов, когда будет сформировано новое министерство.

Стратегия научно-технологического развития России — это документ, который формулирует цель и основные задачи научно-технологического развития страны, а также определяет основные направления и приоритеты государственной политики в этой области. Стратегия утверждена 1 декабря 2016 года указом президента России.

— На ПМЭФ была сессия, на которой снова обсуждали «Большие вызовы». Ее модерировал Андрей Фурсенко, и никого из АСИ среди спикеров не было. Я хочу понять: есть СНТР, есть НТИ, а как они друг с другом взаимодействуют?

— Смотрите, есть общая логика, она нас устраивает. В СНТР записано, что НТИ — один из инструментов ответа на «Большие вызовы». Когда вы меняете систему, вы можете менять ее тремя способами. Первый — государственная политика «сверху». Вы создаете институты, создаете им цели — это логика СНТР. Второй — создание участков для прорыва, которые реализуются через проекты. Это логика НТИ. Третий — логика сдвига через другой язык, через совсем другой заход, когда человек приходит и создает новый мир, как это сделал Виталик Бутерин. Это про «Университет 20.35», мы хотим выйти на этот уровень. Сейчас мы эффективны на втором уровне, и мы хотим соответствовать первому, государственной политике. Но не надо нас тащить в первый уровень.

Уже можно масштабировать те результаты, которые у нас есть, и решать серьезные государственные задачи. Например, мы дошли до этого уровня в AutoNet. Но представьте, если бы нам три года назад, когда мы AutoNet запускали, сказали бы: «Зарегулируйте отрасль беспилотных автомобилей в стране». Из этого ничего бы не вышло, мы не понимали, как это делать. Все надо запускать по мере зрелости. Или взять технологический конкурс, который мы сейчас запускаем, — радикальное изменение системы финансирования научной и инновационной деятельности (речь идет о конкурсах «Зимний город» и «Первый элемент», — прим. Indicator.Ru). Такого у нас в стране не было никогда, чтобы деньги давались не под отчет, а под результат. Если получится, мы сможем сказать: «Смотрите, это работает, давайте сделаем так же». А пока мы не проверим, мы не можем перевести все НИР и НИОКР на такую же схему, это будет безответственно.

— И последний вопрос. Хочется услышать от вас о каких-то новых проектах. Что в последние несколько месяцев вас порадовало, удивило?

— Как я уже говорил, это проекты по оптогенетике, они очень интересны. Существенные изменения происходят в проекте CoBrain, у них много существенных промежуточных результатов. Проект «Автодата» вырос в гигантский государственный проект с огромным объемом средств, мы такого не ожидали. С удовольствием мы смотрим на проект по промышленному хранению энергии (он называется «Энергозапас»), в том числе и на его экспортные перспективы.

И еще мы очень довольны тем, как развивается тестовый полигон НТИ в Великом Новгороде. У нас была абсолютно неверная гипотеза, что НТИ — это в первую очередь для среднего класса в богатых регионах России. Новгородский эксперимент показал, что в плане поднятия качества жизни наши, казалось бы, фантастические технологии можно применять в реальной жизни довольно бедного российского региона. Ну и, конечно, мы с удовольствием смотрим, как растут наши «Точки кипения». Сейчас их 13, до конца года мы планируем увеличить количество до 25, а к концу 2019 года — до 100.

Понравился материал? Добавьте Indicator.Ru в «Мои источники» Яндекс.Новостей и читайте нас чаще.

Подписывайтесь на Indicator.Ru в соцсетях: Facebook, ВКонтакте, Twitter, Telegram, Одноклассники.