«Песочница» для цифровой экономики и чем она поможет отечественной науке

Что такое «цифровая платформа обмена знаниями и управления авторскими правами», как упростить патентную защиту отечественных изобретений, чем новый проект Министерства образования и науки отличается от «Карты российской науки» и как он будет помогать молодым ученым и предпринимателям, в интервью Indicator.Ru рассказал глава Департамента науки и технологий Министерства образования и науки РФ Сергей Матвеев.

— В конце октября Министерство образования и науки Российской Федерации объявило тендер на трехлетний проект по созданию «цифровой платформы обмена знаниями и управления авторскими правами». Начальная цена – 90 млн рублей. Что это такое?

— Это «песочница» для цифровой экономики. Сфера интеллектуальной собственности в России — мы все это признаем — недостаточно развита. При этом она является крайне важной, ключевой для научно-технологического развития. Пока результаты не получили правовую охрану, пока результаты легально не вовлекаются в оборот, не образуют нематериальные активы, той самой смычки науки и экономики, о которой все время и все без исключения говорят, не произойдет никогда.

В советский период эта смычка была выстроена искусственно, механистично и, надо признать, эффектно (подчеркну, не эффективно, а эффектно, красиво и логично, но не продуктивно для гибкой рыночной модели) — все права на разработки получало государство. Поэтому все результаты исследований и разработок свободно перетекали на производство, воплощаясь в продукцию, товары, услуги, а авторы получали авторское вознаграждение. Занятный факт: это вознаграждение могло выплачиваться не только на одного автора, единолично, а на коллектив и имело предельные объемы и в части соавторов, и в части индивидуальных выплат. К финалу советского периода нашей истории усредненный коллектив соавторов «самооптимизировался» для изъятия максимальной суммы из бюджета и составлял, если я не ошибаюсь, 3,75 человека. Так что это уникальная, но, к сожалению или к счастью, вырожденная модель.

В России собственность стала частной — и материальная, и интеллектуальная. Несмотря на то, что с 2008 года у нас есть современное кодифицированное законодательство в сфере интеллектуальной собственности, культура отношений сохранилась ровно та же, которая была в советские времена. До сих пор наука не оценивает знания как товар, продукт, как экономическую ценность, и благодаря этому «застою» восприятия мы попали в своеобразный «культурный разрыв», и сфера, имея все возможности развития, так и осталась в зачаточном состоянии.

Сегодня все стало гораздо сложнее и интереснее: кроме культурного, мы попали и в разрыв технологический, и наиболее интересные с точки зрения бизнеса и прорыва на формирующиеся рынки результаты не выражаются в тех формах, которые предлагает на сегодняшний день институт патентного права. Причина — цифровизация всей сферы исследований, разработок и производства. Простой пример: для того чтобы наладить современное производство детали автомобиля, нужно получить ее цифровую модель. С помощью аддитивных технологий деталь будет достаточно быстро напечатана из одного или даже нескольких сплавов. Кстати, Россия здесь является лидером: отлаженные технологии многокомпонентной печати есть у нас и в Германии. Но чтобы получить на это правовую охрану в самом простом случае, как на объект промышленного дизайна, промышленный образец, нужно предоставить набор картинок.

Вам не кажется странной ситуация: напечатать за пару часов, а потом для получения патентной охраны несколько дней формировать картинки и заполнять бланки, формат которых адаптирован для пишущей машинки (если кто-то не забыл, что это за устройство)? А как эксперты будут сравнивать картинки вместо объемных моделей? Это не кажется несколько странным — искусственно сократить объем информации для экспертизы… И отсюда вместо сокращения сроков предоставления правовой охраны, сокращения затрат на экспертизу и радикального повышения ее качества мы продолжаем для получения правовой охраны тратить средства на посредников, поверенных, на непродуктивную работу экспертов. Средства может быть не так страшно — мы тратим время, а это самый ценный ресурс. Производство за два дня против месяцев работы патентных поверенных и месяцев работы по подбору нужных ракурсов, картинок и так далее.

Недеформированная культура частной собственности в интеллектуальной, творческой сфере, масштабная цифровизация производства, принципиально новые способы проектирования — все это вместе образовало турбулентность. Для нас в ситуации, когда традиционные ресурсы обесцениваются, это, безусловно, вызов, а с другой стороны — возможность.

— Возможность для чего?

— Мы можем попробовать работать с разными способами представления результатов интеллектуальной деятельности в цифровой среде, которые удобны для производства, и посмотреть, можем ли мы по ним построить более совершенную экспертизу с механизмами искусственного интеллекта. Можем ли мы построить процедуры обмена такими объектами не на основании бумажных договоров, а с помощью тех самых смарт-контрактов, легализация которых составляет существенную часть программы цифровой экономики.

Однако мы живем в континентальной модели права, и, прежде чем менять законодательство, нужно иметь «песочницу» технических решений. Инициированный Министерством [образования и науки] и Ассоциацией ведущих вузов проект, платформа управления знаниями и управления авторскими правами, — это та «песочница», в которой нужно попробовать создать новые репозитарии нетипичных цифровых объектов. Речь идет не только о научных статьях, публикациях, методических материалах и мультимедийных ресурсах, а о информационных моделях, описаниях генетических конструкций.

Подчеркну, речь идет даже не о трехмерных, а об информационных моделях — это не просто 3D-модель, а сложный цифровой объект, включающий в себя материалы, функциональные свойства, предельные параметры рабочих режимов. Задача — построить не только репозитарии таких объектов, но и систему их использования и частичного заимствования, не только целостного, но и фрагментарного.

Кстати, с текстом мы привыкли это делать: взял фрагмент, скопировал, поставил ссылку. А со сложными объектами мы так не привыкли работать ни в инструментальном ни в правовом поле. Однако сегодня в Санкт-Петербургском политехе создаются полные трехмерные модели, до последнего болта автомобиля, а в Росатоме — модели атомных станций. Как правомерно использовать элементы технических решений? В реальной жизни инжиниринговые центры уже работают по-другому: берут готовую модель, фрагмент и адаптируют ее элементы. А законодательство по-прежнему оперирует понятием результата интеллектуальной деятельности и его использования.

Поэтому в этом проекте мы видим порядка пяти-шести университетов, которые сами работают в прорывных областях науки и технологии, в области генетики, биотехнологий, цифрового проектирования и моделирования, классических произведений науки. И они сами попробуют выстроить вот эти репозитарии и обмен объектами и их фрагментами на смарт-контрактах. Все это будет фиксироваться в распределенном реестре. Как только мы это получим, вот эту «песочницу» в сфере науки, мы сможем смело говорить о модернизации законодательства, которое учитывает эти особенности. Вовлекать в эту историю промышленность или каких-то потребителей пока преждевременно, потому что никто не сможет дать государственных гарантий защиты прав как автора, так и потребителя столь нетипичных интеллектуальных продуктов. Но что еще интересно, в ходе проекта — и об этом Министерство договорилось и работает с Судом по интеллектуальным правам — все новые практики будут оценены с позиций последующего применения в качестве доказательной базы в суде.

Мы рассчитываем, что проект будет реализован, и пять-шесть университетов апробируют свободный обмен своими результатами в цифре с помощью этой платформы. Почему она называется «авторскими правами»? Потому что трехмерная модель или цифровое описание генетической модификации как объект патентного права мы пока что не рассматриваем. Вот об этом этот проект.

— Понятно. Хотел даже спросить, нет ли тут связи с питерским Политехом.

— Есть. Это стыкуется еще с одним проектом Министерства. Если в рамках проекта «песочницы» мы только экспериментируем с ресурсами самых разных типов, от генетических конструкций до сложных информационных моделей, то в части трехмерных моделей все уже очевидно, и Министерство реализует другой проект по созданию цифрового репозитария трехмерных моделей. Реализация его осуществляется Федеральным институтом промышленной собственности (ФИПС, подведомственная организация Роспатента) и питерским Политехом. Я напомню, что в октябре вступил в силу Федеральный закон о ратификации Женевского акта Гаагского соглашения о промышленных образцах, и теперь любая российская компания вправе подать заявку на получение «патента на дизайн» непосредственно в офис Всемирной организации по интеллектуальной собственности и испросить правовую охрану по выбору заявителя примерно в 20 странах.

Делая доступным экспорт для наших компаний, нужно понимать, что национальная процедура утрачивает свою привлекательность — ее нужно развивать. Национальный рынок промышленных образцов практически отсутствует, несколько тысяч заявок в год. Это дает возможность для развития регуляторики. Буквально в последних числах октября Министром образования и науки О.Ю. Васильевой в Правительство внесен законопроект, поправки в Гражданский кодекса, допускающий по желанию правообладателя наряду с обычными картинками подачу заявки на промышленный образец в форме трехмерных моделей.

Так что законодательные инициативы сопряжены с развитием цифровых инструментов. Получателем системы агрегирования 3D-моделей и их сопоставления станет ФИПС, именно в нем будет образовываться государственный репозитарий референсных моделей, которым представлена правовая охрана.

— Расскажите, пожалуйста, про Национальную идентификационно-коммуникационную сервисную платформу для молодых ученых, инженеров и технологических предпринимателей Science ID. Соответствующий тендер на 42 миллиона рублей на три года был объявлен также в конце октября, и его выиграла АНО «Центр развития научных и образовательных инициатив». Чем эта платформа будет отличаться от «Карты российской науки»?

— Чем она отличается от «Карты российской науки»? У нас есть несколько систем, которые хранят данные об исследователях или результатах, порядок ведения которых полностью регламентирован. Это единая система учета результатов НИОКР гражданского назначения (327-е постановление Правительства), система мониторинга научных организаций (312-е постановление Правительства) и Трудовой кодекс, который говорит о конкурсном найме научных работников через единую платформу. Работа этих платформ регулируется нормативно-правовыми актами.

Проект, который получил название «Карта российской науки», представлял первую, не очень удачную попытку собрать и увязать данные об исследователях и организациях из разных источников, создать своего рода анализатор разнородных «больших данных», и на основании агрегированной информации принимать решения о репутации и результативности конкретного исследователя или организации. Безусловно, нужно понимать, что любое такое решение не лежит в нормативной плоскости и будет оспорено. Да и сама связка данных в автоматическом режиме не вполне удалась, поэтому система, введенная в тестовую эксплуатацию в позапрошлом году, вызвала оправданные нарекания научного сообщества. Безусловно, работа эта важная, но область ее применения исключительно аналитическая, это оценка динамики и трендов развития, выявление отдельных исследователей и коллективов с нужными компетенциями, но ни в коем случае не контрольно-надзорная и не фискальная. Все результаты работ будут использованы в рамках проекта по мониторингу Стратегии научно-технологического развития Российской Федерации, там работа с «большими данными» — ключевой инструмент.

Что касается проекта Science ID, его предложил Координационный совет молодых ученых при президенте Российской Федерации. Ребята предложили совершенно другую идею: «Давайте будет платформа, которая поможет решить ряд наших проблем, организует нужный для нас сервис. Во-первых, мы хотели бы в одном месте видеть все научные и технологические конференции, хакатоны и так далее». Нужен просто агрегатор, в котором ведется календарь этих событий, потому что найти, где что происходит… Знаете, традиционно институты развития или государство говорят: "А мы на сайте все вывесили". Да никогда в жизни этого не сыщешь! То есть календарь этих событий нам точно нужен».

Во-вторых, если будет такая платформа, наверное, там будет удобно подавать заявки на участие в любом мероприятии. И мы согласились с этим. Придумали вторую составляющую, возникла и третья: в некоторых программах есть travel-гранты, компенсация затрат на поездки для участия в акселерационных программах, в конференциях. Почему бы в платформу не «пристегнуть» грантовые истории?

А это уже прямой интерес Министерства образования и науки. Сегодня все грантовые модели так устроены: исследователь бегает за государством и за грантом, подавая и подавая заявки разных форм и объемов. Но талантов в России не так много. Не лучше ли сделать наоборот, когда деньги бегают за талантом? Когда есть информация, кто и в каком мероприятии участвовал, где и когда публиковался или патентовался, фонд или институт развития сам может отслеживать такие мероприятия и выбирать тех талантливых ребят, которым он окажет поддержку.

Так что все три составляющие: удобный календарь всех событий, возможность подать заявку на участие в мероприятии и, наконец, получить грант — сформировали идею Science ID. Министерство, естественно, этот проект поддержало, потому что это заход совсем с другой, нежели в случае с «Картой российской науки», стороны: как сделать более удобной и комфортной жизнь ребят, а на следующем этапе — состыковать сервис c платформой «ученые-исследователи.рф».

Единственное, что беспокоило нас, когда формировалось техническое задание на этот проект, — это то, что любая платформа, которая сделана за деньги государства, потом требует непрерывной финансовой поддержки. К сожалению, такие платформы не конкурентны, в них традиционно нет никакой бизнес-модели. Поэтому в техническом задании на Science ID есть требование о формировании бизнес-модели: работы с партнерскими сетями, таргетная реклама различных товаров и услуг, будут ли то книги, скидки авиа- и железнодорожных перевозчиков. Эта условно-коммерческая часть позволит потом этому ресурсу существовать без государственной поддержки. Вот такая задумка. Что получится — увидим по итогам реализации проекта.

— Министерство также объявило и другие интересные тендеры, например, «Исследование и разработка приемов и способов выявления в сети Интернет социально значимых явлений в сфере науки и технологий» (64 миллиона рублей) или «Создание научно-образовательного информационного ресурса, обеспечивающего агрегацию научно-образовательного контента в интересах высокотехнологичных секторов экономики» (90 миллионов рублей)…

— Эти тендеры формировались не Департаментом науки и технологий, поэтому я не могу их прокомментировать.

В части исследований и разработок существует ряд государственных информационных систем, и их надо развивать. Что-то новое сегодня вряд ли необходимо, за исключением, пожалуй, платформы, в которой будут агрегироваться заказы на исследования и разработки, в том числе в интересах реализации комплексных научно-технологических программ, предусмотренных утвержденной президентом России Стратегией научно-технологического развития и в интересах Национальной технологической инициативы. Как должна выглядеть вот эта платформа и насколько она нужна, станет видно немного позже, по мере движения к новой госпрограмме (государственная программа «Научно-технологическое развитие Российской Федерации» должна быть разработана по поручению президента РФ, — прим. Indicator.Ru).

У нас, в сфере исследований и разработок, группа цифровых решений достаточно обширна, и это сегодня выгодно отличает нашу страну от других. По результатам доклада ОЭСР (Организация экономического сотрудничества и развития, — прим. Indicator.Ru), Россия вошла в тройку лидеров по информационным системам и организации науки. Приятно, конечно, но я бы не сказал, что это достижение, скорее это необходимость.

Страна настолько большая, что без цифровых платформ не очень понятно, как организовать взаимодействие, трансфер результатов, мобильность. У нас человек, который хочет занять какую-то приличную интересную должность в исследовательском центре, корпоративном или государственном… Ему даже просто слетать туда бывает проблематично. Поэтому для нас цифровые платформы — это следствие территориальных особенностей страны. Похоже, что их достаточно, и все остальные решения должны рождаться из уже существующих либо как негосударственные, либо как частно-государственные сервисы. Наращивать государственные траты на эту часть не оправдано.

— Вопрос по поводу информационных систем и докладу ОЭСР. Тройка лидеров — это Нидерланды, Испания и Россия. Но системы Нидерландов и Испании — это в основном платформы про гранты и субсидии, инновационные проекты, Open Access, публикации и прочее, а у нас это мониторинг и надзор. Не плохо ли это?

— Я бы так не сказал, это не про мониторинг и надзор, даже последние решения, которые обсуждались по системе мониторинга, это введение публичного рейтингования, а не фискально-надзорная процедура оценивания. Министерство строило все системы как «витрины» исследований и разработок, как поисковую машину нужных коллективов и нужных решений, готовых или полуготовых. Система — это скорее возможность увидеть всю карту России, где кого нанимают, на каких условиях, чтобы вовремя изменить свою карьеру. Так что все созданные системы — агрегаторы данных и платформы для новых сервисов.

Подписывайтесь на Indicator.Ru в соцсетях: Facebook, ВКонтакте, Twitter, Telegram, Одноклассники.