Камчатский инцидент: штрихи к натюрморту

На самом деле, все планировалось иначе. Я должен был просто слетать на Камчатку, посмотреть, что там и как, возможно — поговорить с губернатором Владимиром Солодовым, прилететь во Владивосток, поговорить с учеными, которые провели масштабные исследования на месте происшествия (и достаточно широко вокруг него), и после написать некий суммирующий материал, рассказать о выводах, к которым пришли ученые, о том, как они пришли к таким выводам, и о том, что делали и планируют делать власти в связи со случившимся.

Но почти всю эту работу сделали за меня. Владимир Солодов нашел время в своем плотном графике для личной встречи и дал мне умное и обстоятельное интервью (он вообще старался освещать новые данные по ситуации на Камчатке лично в своих аккаунтах в социальных сетях, находя время и для этого). Кирилл Винников на Ученом совете ДВФУ сделал очень информативный доклад о том, что тремя разными и независимыми друг от друга способами было доказано, что «виновниками» случившегося на Камчатке стали динофлагелляты — быстро размножившиеся водоросли. А участник экспедиции Владимир Мордухович вызвался своими словами рассказать о том, как появилась версия про водоросли и каков научный контекст «красных приливов».

Казалось бы, три материала, появившиеся таким образом (плюс репортаж моего коллеги с круглого стола, который провели Академия наук и Минприроды) должны были полностью расставить точки над i в этой ситуации. Однако мне, наверное, все-таки есть что сказать в дополнение. Так что позвольте мне, особенно не повторяя предыдущие материалы, сначала подвести итоги, а затем расставить несколько акцентов, которые были важными лично для меня в поездке, в камчатском инциденте и в его освещении.

Итак, что же произошло? Судя по всему, начало развития ситуации на Камчатке нам стоит отнести к 6 сентября, когда впервые было зафиксировано недомогание серферов, катавшихся на волнах на Халактырском пляже. Однако на их сообщения и жалобы поначалу не обратили внимания. Только тогда, когда в конце сентября шторм вынес на берег умершие организмы, началось движение.

По просьбе губернатора Камчатки Владимира Солодова ректор ДВФУ Никита Анисимов за полдня собрал междисциплинарную команду (от биологов до радиохимиков) и отправил их на место событий. Кроме этого, в исследованиях принимали участие специалисты из МГУ, Дальневосточного отделения РАН, ученые камчатских институтов (в том числе НИИ вулканологии), cпециалисты из Greenpeace. Кроме них, разумеется, присутствовали Роспотребнадзор и Следственный комитет.

Всем участникам удалось наладить между собой прекрасное взаимодействие и координацию.

Вначале было выдвинуто несколько версий. В «антропогенных» присутствовали загрязнение акватории с судна, с одного из полигонов с захороненными токсичными веществами, выброс самого Петропавловска-Камчатского. Среди природных наличествовали вулканическая, сейсмическая и «водорослевая» версия (так называемые «красные приливы»).

Исследователи провели множество полевых исследований (морские экспедиции с погружением, вертолетные, автомобильные).

Всеми специалистами было отобраны сотни проб воды, грунта и гидробионтов, которые исследовались на Камчатке, во многих лабораториях во Владивостоке и в Москве (ДВФУ, МГУ, ТИБОХ ДВО РАН, ИБХ РАН и другие учреждения). Кроме этого, много проб приносили волонтеры и местные жители. Уже через неделю практически все версии, кроме версии с выделением токсинов бурно размножившимися одноклеточными водорослями, отпали. Эта версия была подтверждена тремя способами: изучением концентрации хлорофилла по спутниковым снимкам, обнаружением самого токсина в пробах и находкой нескольких видов динофлагеллят в пробах. Кроме того, косвенным подтверждением стала избирательная гибель гидробионтов (что отбрасывает версию с гептилом, которая возникла из-за того, что в одной из 20 проб, исследованных в МГУ, найдены следы распада гептила).

Ну а теперь — несколько дополнительных штрихов.

Первый, не совсем связанный с ситуацией. Для многих людей научная журналистика стала чисто компьютерной работой — пересказ пресс-релизов, работа с научными статьями. Однако для меня (не претендую на истину) очень важен синоптический (в евангельском смысле) момент. То есть важно видеть своими глазами, бывать в лабораториях и на конференциях, общаться с учеными, подниматься на 5100 метров в обсерваторию ALMA, побывать на атомной электростанции и так далее. Вот и здесь мне было важно самому побывать на берегу Тихого океана (и увидеть, что он не завален трупами морских животных на два метра, как можно было подумать из сообщений некоторых блогеров), лично и неформально поговорить с губернатором Камчатки, посмотреть, как анализируются пробы, и так далее. Это очень важный момент, правда. Даже поговорить в гостинице или в магазине с «простыми» людьми — важно узнать, о чем говорят не имеющие отношения к науке.

Второй — о пробах. Судя по многим блогам, постам и прочим материалам, для большинства людей «пробы показали» визуализируется примерно, как в сериале «След», одном из важнейших элементов популяризации науки в нашей стране (я не шучу, и в этом отношении в основном сериал прекрасен). Но анализ проб там происходит, конечно, феерично: что угодно кладем в пробирку, пробирку запихиваем в центрифугу или в шейкер, после чего через несколько секунд на экране компьютера показывается или результат секвенирования ДНК, или элементный анализ сплава, или масс-спектр, или результат хроматографии. Поэтому нам надо гораздо чаще говорить о том, КАК ученые получают свои результаты. О том, что проба должна быть правильно отобрана и правильно зарегистрирована, а затем о том, как получается этот результат, какова методика и какова чувствительность метода, что означают полученные цифры и с чем их можно сравнивать. Например — найдены фенолы в количестве больше нормы в два-четыре раза. Что это значит? Это значит, что город живет, суда ходят, но причиной замора это стать не может.

Как стоит рассказывать? Ну, например, если мы говорим, что найдены токсины динофлагеллят, то нужно добавить ответы на вопросы «Что? Где? Как?» То есть: в пробах, собранных на Халактырском пляже, обнаружен метиловый эфир окадаевой кислоты. Исследование проводилось в Тихоокеанском институте биоорганической химии (ТИБОХ) методом ультравысокоэффективной жидкостной хроматографии высокого давления в сочетании с масс-спектрометрией высокого разрешения и тандемной масс-спектрометрией высокого разрешения в режиме регистрации отрицательных ионов. А когда мы говорим о найденных одноклеточных водорослях, нужно обязательно сказать, как были определены конкретные виды (на момент моего визита в ДВФУ их определили визуально при помощи микроскопов, и началось генетическое подтверждение конкретных видов).

Третий — об открытости. Меня, конечно, снова обвинят в продажности и проплаченности, но то, как вели себя власти (и особенно губернатор Камчатского края), меня поразило своей открытостью. Все данные анализов публиковались на специальной карте на сайте правительства края с указанием мест забора проб, чуть ли не каждый день губернатор выходил в эфир и публиковал посты (сам, я ручаюсь) — а ведь надо понимать, какой график должен быть у руководителя региона во время ЧП. При этом взаимодействие с экологами и общественниками велось одинаково дружелюбно вне зависимости от политических взглядов.

Четвертый — о хайпе. Разумеется, нашлись те, кто не мог не хайпануть. Например, Пивоваров, который уцепился за единственную пробу с продуктами распада гептила — и в результате декану химфака МГУ, достойнейшему человеку и отличному химику, члену-корреспонденту РАН Степану Калмыкову пришлось в отдельном видео разъяснять, почему одна положительная проба из 20, взятая в районе интенсивного судоходства и в стороне от места событий, не может перевесить 19 отрицательных проб. За что Калмыкову отдельный респект. В отличие от тех, кто в первые дни после событий дружно хихикали и репостили мем, что «исследование, конечно же, покажет, что Камчатка сама себя отравила». И оно действительно это показало. Камчатка НА САМОМ ДЕЛЕ сама себя отравила. Так бывает в природе. И что, извинимся? Нет, конечно.

Пятый — о бравурности. Значит ли то, что «виноваты водоросли», что все хорошо? Нет, нет и еще раз нет! Как подчеркнули исследователи ДВФУ, на самом деле ситуация показала несовершенство существующих протоколов, принятых при экологическом ЧП. Ведь первые анализы, которые брались по запущенному стандартному протоколу, не смогли установить причину случившегося, и пришлось вызывать десант ученых. Более того, пока не существует единой системы экологического мониторинга, которая могла бы своевременно обнаружить подобные явления (а они будут повторяться). И главные «подозреваемые» первых дней никуда не делись: полигоны остались, и с ними нужно что-то делать. Как и почти сотня кораблей, затопленных у берегов Камчатки.

Шестой — о будущем. Очень хочется, чтобы это происшествие стало для нас не только уроком, но и стимулом для дальнейших действий. Необходимо, чтобы все научные результаты, которые получены в результате экспедиции, были опубликованы в научном журнале или в монографии. Необходимо усилить исследования экосистем океана, чтобы лучше понимать, что выступает «спусковым крючком» подобных явлений, как минимизировать последствия от них, как их вовремя заметить. Судя по всему, усилия властей Камчатки и ДВФУ приведут к тому, что в Петропавловске-Камчатском и Владивостоке появится специальный центр подобных исследований. Международную конференцию на Камчатке тоже обещали. Важно также менять систему контроля за поступающей на наш стол рыбой — ведь далеко не на все токсины динофлагеллят ее проверяют (кажется, только окадаевую кислоту смотрят).

Кстати, Владимир Солодов говорит, что на федеральном уровне создание системы мониторинга, равно как и рекультивация полигонов, уже поддержано. Надеюсь, что это тоже будет доведено до конца. И что следующим поводом для моего визита на Дальний Восток будет не экологическая катастрофа, а крупная научная конференция или открытие Центра исследований мирового океана.

Понравился материал? Добавьте Indicator.Ru в «Мои источники» Яндекс.Новостей и читайте нас чаще.

Подписывайтесь на Indicator.Ru в соцсетях: Facebook, ВКонтакте, Twitter, Telegram, Одноклассники.